Альфред Шклярский - Орлиные перья

— Против кого пошел войной Ах'мик?

— Дух-Покровитель поведал ему о коварных замыслах лисов и сауков. Он решил опередить врагов. Ах'мик ненавидит лисов. Его старший брат погиб в сражении с ними, с него сняли скальп.

— Когда это было?! — воскликнул Техаванка.

— Давно, очень давно, прежде чем я пришла в этот мир, но Ах'мик не может забыть смерть брата и использует любую возможность, чтобы отомстить, — объяснила Мем'ен гва.

Техаванка тяжело опустился на лежанку. Опасность не грозила его ближним.

Девушка некоторое время сидела, низко опустив голову, потом тихо добавила:

— Моя мать была единственной любимой женой брата Ах'мика. Мы жили в отдельном вигваме.

Техаванка с любопытством посмотрел на девушку. Он был удивлен и заинтригован ее неожиданными откровениями. Мем'ен гва была очень молода, так же, как и Утренняя Роса. Он улыбнулся:

— Ты очень милая и добрая, Мем'ен гва, — робко прошептал он.

Признание Мем'ен гва не удивило Техаванку, но он понял, почему она смутилась. Несмотря на то, что индейцы признавали многоженство, в большинстве семей была одна жена, поэтому женщина всегда чувствовала себя униженной оттого, что является одной из жен.

Многоженство среди индейцев имело социальное и хозяйственное обоснование. Мужчины погибали молодыми в бесконечных войнах, их всегда было меньше, чем женщин, о которых кто-то должен был заботиться. Кроме того, супружество было единственное, что связывало индейские семьи, и это играло большую роль при заключении браков, чем сам союз двух людей.

Ради того, чтобы сохранить связь между семьями, вдовец обычно женился на сестре умершей жены, а вдова выходила замуж за брата ушедшего из жизни мужа. Временами состоятельный мужчина брал в жены еще одну, более молодую женщину, когда первая старела настолько, что уже была не в состоянии одна вести хозяйство.

Мем'ен гва сидела смущенная, а Техаванка искал слова, которые могли бы поднять ее настроение. Но прежде чем он решился сказать что-то, темный вигвам озарил дневной свет. Первым появился пожилой мужчина, за ним шла женщина в голубой накидке. Увидев их, Мем'ен гва сразу же поднялась и низко склонила голову. Мужчина приветствовал ее, подняв руку.

Мем'ен гва расстелила пушистую шкуру у постели больного и добавила веток в горевший в центре вигвама костер. Мужчина тем временем сбросил бобровую накидку, опустил на землю кожаную сумку с чародейскими знаками и сел у ног пленника. Женщины с почтением подошли к старцу и положили рядом разноцветную попону, купленную у белых людей, шнурок стеклянных бус, металлический кубок и стальной нож. Мужчина даже не взглянул на богатые дары. Жестом он предложил женщинам уйти и, ни к кому не обращаясь, углубился в себя.

Теперь Техаванка мог внимательней присмотреться к старцу. Он носил меховую шапку из шкуры зверя, символизирующего хитрость, быстроту и предательство. На его лбу чернела пустыми глазницами лисья голова с торчащими ушами и удлиненной, лишенной нижней челюсти мордой, с висков свисали лисьи лапы с острыми когтями, а на плечах пушился плюмаж, в основании которого было несколько перьев индюка. Мягкая рубашка из оленьей кожи была расшита цветным стеклянным бисером, на шее висело длинное ожерелье из клыков, когтей и кусочков кости. Костюм старца дополняли краги, закрывавшие ноги и бедра, набедренная повязка и мокасины из лосиной кожи. Нижнюю часть его лица — от подбородка до носа — покрывали вьющиеся цветные полосы, что свидетельствовало о сверхъестественных способностях.

Техаванка был уверен, что перед ним шаман о котором говорила девушка. Старец вытащил из-под рубашки длинный, украшенный рисунками мешочек, который был подвешен к шее на ремешках. В нем содержались святые талисманы. С благоговением он приложил их ко лбу, глазам, губам и сердцу, после чего наклонился к пленнику и посмотрел ему прямо в глаза.

Могущественными, должно быть, были эти талисманы: взгляд шамана становился все проницательнее и, казалось, проникал в душу Техаванке. Юноша почувствовал беспокойство и даже испуг. Он хорошо знал силу шаманов, поскольку сам был внуком одного из них 33. Захочет ли помочь ему шаман враждебного племени, наделенный сверхъестественными способностями? Может, он превратит его в жабу или ящерицу?! Шаман даже не посмотрел на дорогие дары! Может, он все же не захочет потерять их, как было бы в том случае, если бы его шаманские чары и врачевание не принесли бы облегчения больному?

Старец тем временем еще ниже склонился над пленным. Вокруг лежанки, устроенной у стены вигвама, царил полумрак. Не оглядываясь, шаман протянул левую руку к огню, затем начал медленно переводить ее к лицу Техаванки. За рукой плыл мерцающий блеск, который становился все ярче, пока, наконец, на голову больного не легло желто-красное пламя. На мгновение шаман утопил проницательный взгляд в зрачках Техаванки, потом медленно отвел блеск к костру и опустил руку.

Техаванка замер. Женщины съежились у стен вигвама. Воцарилась глубокая тишина.

Шаман сидел, глубоко задумавшись. Наконец, он повернулся к больному и спросил на алгонкинском наречии, помогая себе жестами языка знаков:

— Мой брат чувствует боль?

Техаванка кивнул.

— В каком месте? — снова спросил шаман.

Техаванка провел рукой по груди.

— Как давно мой брат испытывает эту боль?

— Во время охоты медведь ударил меня лапой и отбросил в сторону. Я налетел на дерево, мрак заслонил мои глаза, душа чуть было не покинула мое тело, изо рта пошла кровь.

— У тебя болело это место до удара медведя?

— Никогда.

Шаман склонился над больным. Его руки начали ощупывать тело Техаванки. Он нажимал то мягче, то сильнее, потом поднял одну за одной руки лежащего, затем ноги и, наконец, спросил:

— Мой брат один пошел на охоту?

Техаванка кивнул.

— Может, ты встретил кого-то, с кем-то разговаривал?

— Я выследил енота, но он убежал от меня.

— Ты пытался убить его?

— Нет, я даже не успел поднять лук.

— Что было дальше?

— Надвигалась снежная буря. Я спрятался в стволе дерева и… заснул.

— Может, что-то видели глаза твоей души?

Техаванка молчал и безразлично смотрел в потолок. Он не мог сказать о своем Духе-Покровителе шаману враждебного племени. Ложь была индейцам чужда, они всегда говорили правду. И просто молчали, если не могли сказать ее.

Старый шаман не повторил вопрос. Но спустя минуту заговорил снова:

— Тебе кто-нибудь помог одолеть медведя?

— Нет. Лишь чиппева по имени Ах'мик одолжил мне свой нож.

— Ты потом умилостивил медведя жертвой?

— Нет, я не мог этого сделать. Душа улетела из моего тела, и меня взяли в плен.