Виктор Цокота - Звезда бессмертия. Книга 1
Прошел еще час. Темно-фиолетовая туча закрыла солнце. Стал накрапывать мелкий дождик, а передняя гряда облаков приближалась к «Семену Гарькавому» с завидной быстротой, обволакивая горизонт серой мглой. В месте ее соединения с правой черной тучей небо полыхало вспышками молний, грохотало могучими раскатами грома.
В шестнадцать часов в рубку управления поднялся Сережа — звать обедать, да так и застыл с кинокамерой в руках на верхней ступеньке трапа, потрясенный невиданным зрелищем. Потом спохватился, поднес к глазам наводящее устройство, и в рубке раздалось легкое размеренное стрекотание.
Море лютовало. Качка усилилась. Огромные волны заливали палубу гондолы, пенились у самого купола рубки, докатывались до фок-мачты. Поплавков почти не было видно. Их паруса и мачты давно спрятались в пазы.
В пяти метрах от гондолы в белой пене время от времени мелькали их блестящие длинные тела, похожие на стремительных акул. Но в следующий миг в этом месте снова в дикой пляске сталкивались волны, разбивались о крепкие свинцовые днища поплавков и в бессильной злобе набрасывались друг на друга, разбивались, оседали, пенясь и ревя, и снова вырастали с бешеной скоростью. Казалось, что все море вокруг кипит, рассекаемое множеством огненных смерчей.
Неожиданно в одно мгновение исчезли все паруса и мачты. Тяжелая десятиметровой высоты волна обрушилась на палубу тримарана, стараясь утопить, вдавить его корпус в морскую пучину. Но судно выдержало испытание. Снова поднялась над гондолой грот-мачта, заблестев омытыми водой парусами. Фок-мачта так и не вышла из своего гнезда, хотя скорость «Семена Гарькавого» оставалась прежней.
В рубке появилась Таня и, держась за стенку, протянула Олегу листок бумаги.
— Ознакомся, Олег Викторович, всего двадцать минут назад передавали. Я записала слово в слово.
Это была сводка погоды. На шестнадцать часов 30 мая. Метеорологический центр плавбазы «Фестиваль» сообщал, что в «центральной части Карибского моря безоблачно. Температура воздуха — тридцать четыре градуса, воды тридцать один. Скорость северо-восточного пассата двадцать шесть — двадцать восемь метров в секунду».
Олег посмотрел на показания приборов. Было семнадцать часов.
— Ветер ураганный, около двухсот миль в час, то есть почти сто метров в секунду. Над нами два грозовых фронта, косой секущий ливневый дождь. Высота волн до десяти метров. Температура воды — плюс двадцать шесть, воздуха — двадцать один градус. Атмосферное давление около семисот миллиметров и продолжает падать.
Он поднял глаза на Таню. Лицо его было озабочено.
— Передай это немедленно на «Фестиваль». И еще запроси, вернулись ли на плавбазу девятнадцатый и двадцатый катера с комиссарами. Скажи, что мы очень обеспокоены судьбой остальных восьми парусников, идущих нашим курсом. Сообщи, что на борту «Семена Гарькавого» все в порядке и оснований для беспокойства нет.
Олег помолчал, затем добавил:
— Вместе с Александром Павловичем и Сережей проверьте систему охлаждения блоков ЭВМ. Очень уж большая нагрузка у них сегодня. И — самое главное: всем немедленно одеть спасательные скафандры. Судя по барометру, мы приближаемся к центру урагана.
Когда Александр Павлович и Сережа вышли из рубки, он легонько провел рукой по Таниным волосам.
— Все будет хорошо, моя отважная… А вот Сережу одного не оставляй.
Она на мгновение прижалась к нему.
— Не беспокойся, милый, я понимаю.
…Следующие четверть часа были ужасны. Тримаран швыряло с волны на волну, словно щепку. Системы жизнеобеспечения корабля давно упрятали в пазы все паруса и мачты. Даже здесь, за броней прозрачного пластика, был слышен грозный рев урагана и непрерывные раскаты грома. Каскады молний вспыхивали вокруг, освещая палубу и рубку нестерпимо белым светом. Силуэты зеленых гребней вырисовывались на черной воде зловещими гигантскими змеями. Сотни молний одновременно сверкали со всех сторон, зажигаясь то огненными копьями, то острыми зигзагами, то тонкой паутиной, покрывающей низкое небо морщинистой зловещей сетью, то огромными огненными, ослепительно яркими шарами. Небо как будто слилось с кроваво-зелеными волнами, и Олегу казалось, что он видит страшную картину гибели мира, нарисованную немыслимой фантазией художника-абстракциониста.
С каждой секундой мощнее и яростней гремела неслыханная канонада, от которой, казалось, разламываются горы, в пепле и дыме мчатся с невероятной крутизны скальные лавины, раскалывается в огненном смерче, рвется на куски планета.
Три огромных волны, одна за другой, вздыбили почти вертикально корпус судна, грозя опрокинуть его, а потом бросали с гребня вниз, в темную бездну, как бы испытывая на прочность.
С невероятным трудом удержавшись у пульта, Олег передвинул рычаг глубинных кингстонов. Понадобилось всего шесть секунд, чтобы балластные резервуары наполнились забортной водой, и когда новая, четвертая волна с грозным шипением обрушилась на корабль, его палуба скрылась под водой.
В рубку вбежала Таня.
— Скорее одень костюм!
Да, она, как и он, очень хорошо понимала, что это был опасный, рискованный шаг. Поведение «Семена Гарькавого» в подводном положении они успели проверить весьма условно. Это было, пожалуй, единственное слабое место тримарана.
Одев жилет и загерметизировав шлем, Олег устало опустился на табуретку. Качка почти прекратилась. Тримаран погрузился в воду на двенадцать метров и теперь только чуть переваливался с боку на бок.
В рубку поднялись Сережа и Александр Павлович.
— Система охлаждения блоков ЭВМ работает нормально, — доложил капитан. Температура внутри блоков шестнадцать градусов — зона высшего комфорта.
— Плавбаза поблагодарила за сообщение, — сказала Таня. — Все комиссары на месте. Обедают в кают-компании. Связи с яхтами, идущими нашим курсом, нет. Мешают сильные грозовые разряды. Базовый корабль взял курс в нашу сторону. Представляете, там, возле Больших Антильских островов, чудесная погода. Они плывут сейчас у восточной оконечности Гаити.
— По всей видимости, это только узкий локальный ураган, вызванный встречей двух грозовых фронтов, заметил Александр Павлович. — Он должен скоро затихнуть или, точнее, переместиться на северо-запад.
— А мы тем временем сможем спокойно пообедать под водой, — вставил свое слово Сережа, вызвав улыбки у старших. — А что, в самом деле, совсем ведь не качает. И даже интересно: кушать борщ и котлеты по-киевски, когда над головой двенадцать метров Карибского моря. Никто даже не поверит. А сколько под нами, Александр Павлович?
