Константин Нормаер - Хранитель историй (СИ)
Капитан стоял на мостике и наслаждался отваеванной у судьбы свободой. Камзол, цвета ночного неба, с серебристым отливом и расшитый темно — красными узорами развивался на ветру. Сменив одежду, Призрак в один миг превратился из усталого от жизни рыбака бухты трех Альянсов, в настоящего Баронета — статного, уверенного в себе сэра, сумевшего открыть новый архипелаг, и с победой вернувшегося домой. И все‑таки, даже удачная маска не могла скрыть легкого беспокойства на его лице. Из‑под белоснежного банта, выглядывал темный след отметин болезни, которые невозможно было утаить ни под каким холеным нарядом. Лишь недуг, не имевший названия, тянул капитана назад, ограничивая свободу. Он чувствовал в себе огромный потенциал: желал собственной власти и покорности со стороны всех и каждого… Но маленькая загвоздка в виде неуступчивого юноши путала все карты.
Сквидли знал, что он не способен жить иначе как на страницах книги в кожаном переплете. И старый родитель, давший ему радость рождения и столкнувшись со своим чадом вновь, через много лет, не выдержал подобной встречи. А когда сердце Лиджебая внезапно остановилось, оказалось, что и сам Призрак не в силах существовать иначе. Чернила были его кровью, а книга — сердцем. Безусловно, он мог принудить сотню писак и бумагомарак, чтобы те продолжали историю его жизни на заветных страницах, но, увы, книга могла принадлежать только одному роду Джейсонов. Сквидли пытался, искал выход, иной путь, но его просто не существовало.
И даже единственно верный план полетел в тартарары. Это случилось в тот миг, когда Рик стал не удачной заменой Лиджебаю, у которого имелся удивительный талант оживлять сотни картин роящихся у него в голове и с легкостью переносить их на бумагу. Раньше Призрак еще питал надежду. Но новый повествователь оказался другим. Он работал, а не творил. Он мучился, а не наслаждался от каждой минуты проведенной за работой.
Вначале Сквидли направил свой взор на Клер, но вскоре понял свою ошибку. Девушка слишком сильно ненавидела отца, чтобы прикоснуться к его прошлому, открыть ту грань родительской жизни, которую тот скрывал за семью замками. Тогда в планах Сквидли возник Рик. Но и здесь вышла промашка. Родившись как туманный образ, Призрак был лишен всякой возможности воздействовать на людей: только уговоры, интриги, страх — его арсенал был куда скуднее, чем у пятидесятипушечных королевских фрегатов. Однако хватило и этого. Семья Джейсонов распалась на части и каждый из них, стал легкой жертвой того, кто не имел собственной души.
Заполучив в свои руки Джейсона — младшего, Сквидли расквитался с каждым, кто не покорился ему на «Бродяге» много лет назад. И все же этого оказалось мало, чтобы противостоять главного врагу — неведомой болезни.
Он потратил слишком много сил. Каждая капля — песчинка его хваленого превосходства утекала сквозь пальцы. Пока страницы книги не обретут жизнь, он не сможет жить, а будет влачить жалкое существование.
Призрак плохо знал людей. Порой они удивляли его с такой непосредственностью, преподнося сюрприз за сюрпризом, что решения приходилось принимать почти вслепую. Клер — вот кто был причиной плохой работы Рика. Она отвлекала его своим незримым присутствием. Она не давала ему раскрыться, пуская реки слез и взывая к святым мертвецам за помощью.
Сквидли видел эти крепчайшие нити, скреплявшие брата и сестру. И он не желал их больше лицезреть. Нужно было избавиться от них, разрубить раз и навсегда, дав Рику свободу. Только так, сам Призрак мог вдохнуть жизнь полной грудью, наполнив себя прежней силой.
Бриг застыл недалеко от берега. Клер наблюдала за неторопливыми движениями команды, спускавшей на воду шлюпку. Девушка ждала. Осознавая, что смерть приближается к ней семимильными шагами, она ощущала странное облегчение, словно освобождала себя от немыслимого груза. Наверное, точно так же и ее отец спасался бегством в потустороннем мире, желая переложить груз ответственности на детей. Клер ни на секунду не сомневалась в его вине, но сейчас не хотела думать об этом. Она чувствовала, что тот одумался, раскаявшись в собственных грехах.
Может быть поэтому, его визиты обратились для нее сущим кошмаром? Скорее да, чем нет. Он пытался донести до дочери истину, о многом умалчивая.
— Беги, — раздался в голове голос мистера Лиджебая.
Отец все‑таки соизволил придти. Только было слишком поздно. Он уже давно потерял ее доверие. И никакие уговоры не изменят слезливых оправданий мертвеца.
— Беги, прошу тебя. Уходи! Исчезни! Покинь город! Он уже приближается к тебе… Слышишь?! Это страшный человек!
— Он не человек, — быстро ответила Клер. Голос вышел резкий с явными нотками презрения: — Ты слишком много пропустил, отец. Я приняла окончательной решение и не отступлю. У Рика должен быть шанс все изменить. Я не убегаю как ты, я просто устала бороться. Это правильно, я знаю…
— Глупая, одумайся!
— Не надо. Твое прошлое вмешалось в нашу жизнь, и теперь уже у меня нет другого выхода, — Клер заметила рядом с собой тень. Фонарь нервно подрагивал, очерчивая на песке непонятно откуда взявшегося человека.
— Почему ты решила, что твоя смерть сможет что‑то исправить? — продолжал настаивать Лиджебай.
— Призрак не может находиться в двух местах одновременно. Сейчас его внимание здесь, а не в доме, где держат Рика. Понимаешь? Он сможет сбежать! Он должен успеть! Ему помогут. Уже помогли…
— С чего ты взяла, что будет именно так? — в голосе тени скользнуло недоверие.
— Меня предупредили, отец, — последнее слово девушка не произнесла, а выплюнула, будто частицу ненависти.
Тень дернулась, стала бледнее пытаясь раствориться в кромешном сумраке пары рыбацких суденышек. Девушка сразу поняла — Лиджебаю не нравятся ее слова. Раньше он ненавидел, когда ему перечили — ничего не изменилось и теперь.
— Кто?
— Не важно, — фыркнула Клер. — И пусть это звучит абсурдно, я доверяю ему больше, чем людям.
Тень видоизменилась, устрашающе вытянув шею.
— Я предупредил тебя, дочка.
— Убирайся ко всем чертям, папенька, — Клер зашвырнула в него песком, но промахнулась, угодив прямиком в светоч.
Фонарь вздрогнул и потух. Следы на земле мгновенно окунулись во тьму.
Лиджебай бежал. Как это бывало с ним и раньше. И не стоило винить его за это, не было смысла. Он поступал так всегда и не собирался нарушать свои правила впредь. Железные постулаты оказались сильнее воли мистера Лиджебая, и даже ради собственной дочери он не стал бороться.
Мистер Сквидли шел не спеша, вальяжно выкидывая вперед ногу, как это обычно проделывали напыщенные сэры, прогуливаясь по мостовой и выстукивая тростью по каменным булыжникам четкий ритм. Только в отличие от них, Призрак скользил не по земле, а по воде. Волны украдкой касались его дорогой обуви, но он не замечал этих острожных прикосновений. Болезнь прогрессировала, а стало быть, надо торопиться. В противном случае, он сам превратиться в толщу бесполезной соленой воды, способной красть лишь чужие отражения.
