Мичман Изи - Марриет Фредерик
— Чёрт побери, какая досада!
— Кроме того, он позволил расположиться табором в лесу нескольким семействам цыган, к большому неудовольствию соседей, которые терпят урон от их набегов, — добавил доктор Миддлтон.
— По бухгалтерским книгам и распискам я установил, что поместье недополучило от арендаторов почти двухгодичную задолженность по ренте. Некоторые арендаторы расплатились полностью, зато многие не платили по четыре года. Я насчитал четырнадцать тысяч фунтов задолженности.
— Вы меня сильно обяжете, мистер Хэнсон, если примете меры по взысканию долговых сумм.
— Непременно, мистер Джон. Я надеюсь, что ваш отец не совершит ничего предосудительного этой ночью, как это было недавно.
Когда они встали, чтобы покинуть столовую, доктор Миддлтон взял Джека за руки.
— Вы не представляете себе, как я рад тому, что, несмотря на чрезмерную любовь к вам вашей матушки и сумасбродство вашего отца, из вас получился отличный парень, и большая удача для нас всех, что вы вернулись домой. Теперь, я надеюсь, вы бросите свою службу на флоте?
— Я уже бросил её. Кстати, вы напомнили, что мне надо заявить о своём уходе со службы, а также об увольнении с флота моего слуги. Но сейчас у меня нет времени, так что пусть немного подождут.
ГЛАВА XXXVII,
в которой наш герой остаётся сиротой и решает вновь отправиться в плавание, на этот раз без какой-либо мысли о равенстве
Утром, когда они встретились за завтраком, мистер Изи отсутствовал за столом, и Джек попросил Мести узнать, где он находится.
— Прислуга внизу, в лютской, говорит, что старый парин не вернулся томой вчера вечером.
— Не вернулся?! — воскликнул Миддлтон. — Куда же он делся? Это нужно расследовать.
— Этот мерзавец творецкий способен на всё, — сказал Мести. — Но старый парин не ночевал тома, это точно.
— Разузнай, когда он вышел из дома, — распорядился Джек.
— Как бы не случилось какого-нибудь несчастья, — заметил Хэнсон. — Последнее время мистер Изи водился со странными личностями.
— Никто не вител, как он выхотил из тома, cap, — доложил Мести.
— Вероятно, он в своём кабинете, — предположил Миддлтон. — Может быть, он заснул рядом со своим чудесным изобретением.
— Пойду посмотрю, — решил Джек.
Доктор Миддлтон пошёл с ним, Мести также последовал за ними. Они открыли дверь в кабинет и отшатнулись в ужасе: их глазам предстало страшное зрелище — мистер Изи висел на своей машине, застряв головой в обруче, сжимавшем его шею, и едва доставая до пола пальцами ног, так как платформа под ним обрушилась. Доктор Миддлтон бросился к нему и с помощью Джека и Мести освободил его голову из железного кольца. Но жизнь мистера Покладистого угасла уже много часов тому назад. Осмотрев тело, доктор обнаружил, что шейные позвонки бедняги сломаны. Вероятно, несчастный случай произошёл ещё вчера вечером, и причина несчастья объяснялась просто: мистер Изи велел плотнику поднять машину на четыре фута выше и соорудить под ней платформу со ступенями; хотя она была ещё не совсем готова, он поднялся на раму, установленную плотником, вложил голову в машину и, закрепив её в кольце, приставил зажим к шишке доброжелательности, но платформа, сделанная наспех и сбитая несколькими мелкими гвоздями, не выдержала его тяжести и обрушилась, сломав ему шею.
Мистер Хэнсон увёл нашего героя, потрясённого трагическим концом своего несчастного отца. Доктор Миддлтон приказал отнести тело в спальню и немедленно послал за коронером[54] графства. Бедный мистер Покладистый только накануне хвастался перед сыном, что его машина обессмертит его. Так оно и случилось, только в несколько ином смысле.
Пропустим несколько горестных дней, проведённых Джеком в доме за закрытыми ставнями, — такие сцены нам всем знакомы. Когда закончилось дознание коронера и прошли похороны, дневной свет был опять допущен в комнаты, душевные силы нашего героя воспряли при мысли о том, что теперь он владелец прекрасного состояния и хозяин самому себе.
Правда, он ещё не достиг совершеннолетия — до него недоставало девяти месяцев, — из завещания отца он узнал, что его единственным опекуном в этом случае назначается доктор Миддлтон. Разбирая бумаги, находившиеся в полном беспорядке, мистер Хэнсон обнаружил в разных углах бюро банкноты, в одной куче со старыми счетами и расписками, на сумму в две тысячи долларов, а также чек на тысячу фунтов, подписанный капитаном Вилсоном.
Мистер Миддлтон отправил в Адмиралтейство письмо, в котором он известил, что семейные обстоятельства вынуждают мичмана Джона Изи, находящегося на излечении, оставить службу его величества, а посему он подаёт прошение об отставке. Адмиралтейство милостиво удовлетворило его просьбу, лишившись ценных услуг мичмана Тихони. Было получено также согласие Адмиралтейства на увольнение со службы Мефистофеля Фауста при условии уплаты суммы, достаточной для найма матроса вместо него.
Из леса выгнали цыганские таборы, которые вновь отправились бродить по свету, восстановили по месту прежней службы лесников и очистили леса от браконьеров, чем весьма порадовали соседей-помещиков, которым осталось только сожалеть, что мистер Покладистый не сломал себе шею раньше. Общества мистера Изи распались, поскольку теперь некому было оплачивать пиво, обильно лившееся на их сборищах. Со всех концов графства к Джеку поступали визитные карточки и пожелания поскорее достичь совершеннолетия, чтобы он смог жениться, задавать обеды, устраивать псовую охоту и вообще жить как джентльмен.
Среди всех этих хлопот Джек ознакомил доктора Миддлтона с историей своей любви к Агнессе де Рибьера, а также о решении жениться на ней и привезти хозяйкой в «Лесистый холм». Доктор Миддлтон не усмотрел никаких препятствий к его браку, поскольку Джек был искренен в своём чувстве. Когда однажды Джек стал справляться в газете о времени отправления на Мальту следующего пакетбота, Мести, стоявший за стулом Джека, заметил:
— Пакетбот — плохое сутно, масса Изи. Почему пы нам не плыть на военном корапле?
— Верно, — сказал Джек, — но знаешь ли, это не так просто устроить.
— А потом как вы вернётесь, cap? На море война. Что, если пакетпот захватят и вас с миссис Агнессой возьмут в плен и посатят в тюрьму?
— Опять-таки верно, — ответил Джек, — но возвращение домой с дамой на военном судне будет ещё труднее устроить.
— Тогта, cap, нато купить хорошее сутно и взять каперское свитетельство: у вас путет много матросов, много пушек, а сами путете капитаном собственного сутна. Вот и привезёте миссис Агнессу сюта как плагоротную таму.
— Об этом стоит подумать, Мести, — сказал Джек.
Он думал всю ночь, а к утру решил воспользоваться советом Мести. Когда он утром спустился к завтраку, на столе лежала портсмутская газета. Джек взял её в руки, и ему на глаза попало объявление о продаже бригантины «Жанна д’Арк», французского призового судна, водоизмещением в двести семьдесят восемь тонн, с килем, обшитым медными листами, вооружённого шестью пушками по каждому борту и с оснасткой типа «en flute»[55]. Судно было захвачено английским бригом «Фетидой» и теперь продавалось со всеми его припасами, рангоутом, стоячим и бегучим такелажем. Как гласило объявление, продажа состоится в гавани Портсмута в следующую-среду.
Джек позвонил в колокольчик и приказал закладывать лошадей.
— Куда вы едете, мой дорогой? — спросил Миддлтон.
— В Портсмут, доктор.
— И можно спросить, если не секрет, зачем?
Джек вкратце обрисовал доктору Миддлтону свой план и обратился к нему с просьбой разрешить покупку судна, так как она требовала изрядной суммы наличных денег.
— Но ведь расходы будут огромные?
— Да, немалые, сэр, согласен. Но я прикинул приблизительно и пришёл к выводу, что не превышу своего годового дохода. Кроме того, имея на руках каперское свидетельство, я получу право на захват судов, чем и намерен заняться.
