Под Южным крестом - Буссенар Луи Анри
Парижанин и бровью не повел.
– Одного не стало, – проговорил он саркастическим тоном. – Ах, если бы все они истребили друг друга! Туда им и дорога. Меньше было бы работы палачу.
Минуту мистер Голлидей сидел неподвижно, держа в руке нож и сосредоточенно глядя на круги, расходившиеся по воде. Обрезанная веревка вертелась и извивалась, точно змея.
Выйдя из задумчивости, он беззаботно махнул рукой, закрыл ножик, схватился за веревку и приготовился лезть в черное отверстие, зиявшее на гладкой поверхности скалистого мыса.
Но таинственная лодка, как птица, подлетела к утесу. Это не был ни плот, ни обыкновенная лодка, а то и другое вместе.
Она соединяла в себе обе системы и была очень устойчива, вместительна и быстра.
В лодке сидело четыре человека. Двое гребли необыкновенно легкими веслами, третий стоял у кормы с подзорной трубой в руках, а четвертый целился из карабина.
Человек с подзорной трубой сделал знак. Легкий дымок белой струйкой вырвался из дула ружья, резко и быстро прожужжала пуля, и мистер Голлидей подскочил, как ужаленный.
– Теперь твоя очередь! – вскричал Фрикэ в ту минуту, когда загремел выстрел. – Но, черт возьми, я, кажется, узнаю этот звук!
Он побледнел и замер от волнения. Потом вдруг отскочил назад, толкнул Жана и еще одного дикаря.
– Конечно! .. Понятно! .. Мог ли я так ошибиться? .. Это они, разумеется, они! ..
ГЛАВА IX
Дон Бартоломео ди Монте остается на дне с самородком, а Фрикэ узнает своих друзей. – В преисподней снова настает тишина. – Где причалить? – Доставание лианы. – Как австралийцы взбираются на высокие деревья за несколько секунд. – Виами отдает назад свою добычу. – Доктор Ламперриер удивляется тому, что он Нирро-Ба, и тому, что он отец многочисленного семейства. – Карманная лодка. – Кто был Жан Кербегель. – Трогательное свидание.После выстрела американец исчез в зияющем отверстии пещеры, а таинственная лодка подъехала к подножию скалистого, неприступного мыса и остановилась как раз на том месте, где скрылся под водою синьор Бартоломео ди Монте.
Сидевшие в лодке люди, по-видимому, надеялись выловить утонувшего мулата, потому что плавали несколько минут вокруг этого места, как будто ожидая, не появится ли голова утопленника.
Ожидания не сбылись. Несчастный, не желая расстаться с золотом, не выпустил его из рук и пошел ко дну, как топор.
Сердце у Фрикэ так и стучало. В гребцах он узнал Андрэ и Князька, в человеке с трубкой – Пьера де Галя, а в стрелке – доктора Ламперриера.
Оставив бесполезные усилия спасти утонувшего, лодка приготовилась отъехать от мыса. Весла снова заработали и всколыхнули воду, как вдруг раздался веселый крик парижского гамэна.
– Пи-и-и-у-фью-ить! – просвистал Фрикэ, словно в горле у него был свисток от локомотива.
Услыхав знакомый сигнал, который однажды уже сослужил им службу во дворце магараджи Борнео, четыре друга вздрогнули так сильно, что даже лодка покачнулась. Весла замерли, и четверо пловцов посмотрели наверх, в том направлении, откуда послышался крик.
– Пи-у-фью-ить! – повторил парижанин.
Пьер де Галь встал, приставил руки рупором ко рту и окликнул молодого человека громким голосом, каким, бывало, командовал на своем броненосце:
– Эй! .. На вышке! .. Эй! ..
– Эй, лодка! .. Эй! – отвечал Фрикэ, как послушное эхо.
– Матрос! .. Сынок! .. Это ты? .. Если ты, то так и скажи… не дури, а то я упаду в воду, если это не ты…
– Конечно я, я старик… кому же больше быть? Я, Фрикэ-парижанин, ваш матрос, дорогие друзья. В воду тебе незачем падать, это вредно.
– Фрикэ! – хором закричали все четверо. – Шалун! .. Гамэн! .. Проказник! ..
Затем доктор спросил его густым басом, в котором звучали веселые ноты:
– Кем же ты здесь? Магараджей, как в Борнео, или просто императором одного из австралийских племен?
– Нет! Престол не занят и дожидается одного из вас.
– Мы сейчас причалим. Скажи, пожалуйста, куда это мы заехали?
– А я и сам не знаю. Мне кажется, вам нужно объехать мыс и причалить с другой стороны. Я пойду к вам навстречу с моими товарищами. Только смотрите, будьте осторожнее. Место здесь прескверное: водятся лихие люди.
– Мы уже заметили это. Скажи, матрос, этот негодяй, подстреленный доктором, не мерзавец ли янки с корабля «Лао-Дзы»?
– Он самый. А тот, который утонул, португалец из Макао, торговавший желтыми людьми.
– Очень приятно слышать. А теперь в путь.
Пока лодка снова выезжала на середину озера, австралийцы, затаив дыхание, лежали ничком на утесе. Их можно было бы принять за мертвых, если бы не судорожное подрагивание и стук зубов.
Туземцы не помнили случая, чтобы адские голоса разговаривали так долго и так громко. Ругательства американца, предсмертные крики мулата, звучные возгласы Пьера и басовые ноты доктора показались бедным дикарям адским концертом, а оружейный выстрел заставил их окончательно обезуметь от ужаса.
Один Жан Кербегель, успевший под влиянием Фрикэ несколько объевропеиться, – да простит мне читатель это новое и, быть может, неудачное слово, – смело встал и мужественно глядел на плывущую лодку.
– Чел-нок! – произнес он по-французски, с трудом выговаривая слоги. – Шлюп-ка!
– Да, мой друг, – отвечал ему Фрикэ, – совершенно верно: шлюпка, челнок, лодка – все, что ты хочешь. И в этой лодке едут лучшие моряки в мире. Ты сейчас их увидишь.
В Виами снова настала тишина, и дикари немного успокоились. Более смелые из них даже зашевелились. Наконец вся компания поднялась с земли и встала на ноги. Кошмар закончился.
Фрикэ, с помощью знаков и коверкая туземный язык, объяснил дикарям, что нужно сойти с мыса и подойти к тому месту берега, где он отложе и ниже. Дикари охотно согласились на предложение своего нового друга, который, благодаря белой коже, мог так долго вести беседу с богами подземного царства.
Туземцы съели холодных варранов, испеченных в золе, проглотили несколько кусочков эвкалиптовой смолы и объявили, похлопывая себя по животу, что они готовы идти.
Тем временем лодка обогнула мыс и взяла вправо. Фрикэ и его спутники пошли в том же направлении, не обращая внимания на препятствия, встречавшиеся на пути. Так шли они несколько часов под палящими лучами солнца, которое накалило базальтовую почву так, что горячо было ногам. Фрикэ начинал выбиваться из сил, а берег был все также высок и крут и нигде не было видно местечка, удобного для высадки.
Люди, плывшие в лодке, тоже устали от бесконечного плавания и насилу гребли. Через час должна была наступить ночь, которая в южных странах спускается на землю быстро, налетает, так сказать, вдруг.
Фрикэ не знал, какому богу молиться, когда лодка наконец остановилась. Послышался голос Андрэ:
– Фрикэ, нет ли у тебя веревки длиною метров двадцать пять-тридцать!
– Нет, господин Андрэ. Зачем вам веревка?
– Ты спустил бы ее нам. Я привязал бы к ней канат, он есть у меня в лодке. Ты с помощью веревки поднял бы канат наверх и прикрепил где-нибудь к утесу. По нему мы поднялись бы к тебе. Скоро ночь, а мы, пожалуй, долго еще не найдем удобного места для высадки.
– Лиана не годится?
– Годится.
– Хорошо. Мой товарищ сходит и принесет ее. Но неужели вам не жалко бросить лодку?
– Мы ее не бросим, – ответил Пьер де Галь. – К лицу ли французскому матросу бросить свой корабль! С чего ты решил? Вот еще! .. Лодка поднимется вместе с нами.
– На канате?
– На канате.
– Значит, она такая легкая?
– Да, она легка, точно сшита из бархата. Вот увидишь, она взлетит наверх, как перышко.
– Не может быть.
– Давай скорей лиану, полно болтать.
– Ладно, иду.
Фрикэ объяснил Жану, что нужно сделать, и белый дикарь, взяв каменный топор, гордо подошел к огромному камедному дереву пятидесяти метров высоты и соответствующей толщины.
С вершины гигантского дерева свешивался чуть не до земли огромный пучок цепких лиан. Чтобы обрубить их у корня, нужно было взобраться на самую макушку детства. Фрикэ с беспокойством ждал, сумеет ли его дикий приятель успешно справиться с этим трудным делом.
