Избранное. Том второй. Повести и рассказы - Святослав Владимирович Сахарнов
Но вот Николай всплыл, уцепился за лесенку, подтянулся, вылез по пояс из воды и, протянув сжатый кулак, раскрыл его. На ладони лежало жёлтое с зеленью колечко. Боб принял его, потёр — колечко вспыхнуло золотым огоньком.
— Вот так раз! — удивился он. — Клад, ребята! Место засёк?
— Буйком отметил, — тяжело дыша, сказал Николай. — Втроём обшарим? Чем чёрт не шутит.
Он был таким же, этот очередной день поиска, — прохладный, полный утренней сырости и усталого бормотания волн. Первым в район буйка нырял Боб. Он вернулся с горстью патронов.
— Лежат там россыпью на дне, — объяснил он.
— Никогда таких не видел. К нашей винтовке не подойдут, — сказал Николай.
— Мало ли какие винтовки были тогда, — ответил Аркадий. — Что это за место? Может, где перевернулся плот, а?
Следующими погружались Николай и я.
Мы нашли буёк и вдоль тросика, на котором болтался белый пенопластовый поплавок, опустились на дно. Битая галька, перемешанная с чёрным песком, голубые пушистые водоросли. Даже ежей, обычных ежей с длинными фиолетовыми иглами здесь не было, пустыня, один только свет, слабый, рассеянный.
Около камня, к которому был привязан буёк, Николай, отстегнув от пояса нож, начал ковырять дно.
Я отплыл чуть в сторону. По-прежнему ровное галечное поле.
И вдруг прямо перед собой я увидел странную фигуру, похожую на диковинный тонконогий гриб. Вода увеличивала её, делая зыбкой и неустойчивой.
Два внимательных глаза смотрели на меня из-под шляпы гриба. Животное стояло, опираясь ногами о дно, высоко задрав пульсирующий мягкий живот. Это был осьминог.
Я тоже застыл на месте. Моя неподвижность успокоила животное. Оно не бросилось наутёк, а стало отступать боком, не поворачиваясь и не спуская с меня глаз с чёрными квадратными зрачками.
Осьминог уходил на цыпочках, каждый раз высоко поднимая щупальце и перенося его вперёд. Прежде чем поставить ногу, осторожно касался кончиком дна, находил камень, присасывался.
Я сделал неосторожное движение. Колебания воды встревожили животное. Осьминог покраснел. На коже его появились бурые пятна, он толкнулся ногами, оторвался от дна, набрал внутрь себя воды, выбросил её сильной струёй и поплыл. Восемь щупалец сложились в плеть, размахивая ею, животное стало удаляться. Оно плыло, ритмично сокращая тело, набирая в себя воду и выталкивая.
Два окружённых морщинками глаза непрерывно следили за мной.
Я решил было следовать за ним, как вдруг кто-то ухватил меня за ногу. Я испуганно обернулся. Позади меня парил Николай. Он парил, как большая чёрная птица, и настойчиво показывал пальцем вниз.
Повинуясь его жесту, я наклонил голову и увидел под собой разрытый разбросанный песок, на дне песчаной ямки какие-то комки. Николай взял несколько и жестом показал мне — возьми остальные! Я собрал их, порылся в песке, извлёк ещё два.
Усталые, озябшие, мы вернулись на остров к Двум Братьям.
Глава двадцать вторая,
в которой мы изучаем находку
Поутру мы увидели в море чёрную точку. С Изменного шёл сейнер. Он ткнулся носом в гальку, с катера спрыгнули два человека: навстречу нам брёл Василий Степанович, за ним семенил Белов.
Сидя на перевёрнутых ящиках, мы пили, обжигаясь, чёрный несладкий чай.
— Писем нет? — спросил Аркадий.
— Не приходили. А у вас как дела?
— Нашли кое-что: золотое кольцо, какие-то странные патроны. Да ещё вчера очень подозрительные камешки. Предлагаю их разбить: может, внутри что-нибудь есть?
Около палатки, прямо на гальку, постелили клеёнку, рядом Боб поставил ведро с водой. Найденные камешки (комочки известняка, глины?) сложили горкой. Аркадий осторожно ковырнул остриём ножа первый — камень распался, и на клеёнку упал изъеденный ржавчиной, покрытый налётом извести и грязи железный болт.
— Та-ак, — сказал Аркадий.
Василий Степанович и Белов по очереди потрогали его. Болт развалился, как будто он был слеплен из ржавой глины.
Во втором комке оказалась горстка винтов.
В третьем — странно изогнутая, с замочком, двойная дужка.
— Это остатки кошелька, — сказал Белов. — Кожа, естественно, истлела… А вот и монетка… К сожалению, никаких надписей и цифр не сохранилось.
Василий Степанович бережно завернул монетку в тряпочку.
Оставалось ещё два комка.
Осторожно разбили первый — в нём был точно такой патрон, какие нашёл вчера Николай.
— И последняя попытка…
Аркадий надавил, комок развалился на части.
— Ого!
На ладони у Аркадия лежал корпус небольших наручных часов. Стекло утеряно, механизм сгнил…
— А я думал, ещё найдём золото, — сказал Боб.
— По-моему, эти часы дороже золотых. — Белов взял корпус и поднёс его к глазам.
— Вы опять говорите загадками. — Аркадий уже сердился. — Люди в панике покидали судно, стычки и драки, мало ли что было потеряно. Ну обронили в воду часы. Ну и что?
— Да, но часы наручные, небольшого размера, корпус из нержавеющей стали, штампованный.
Белов сказал последнее слово тихо, почти безразлично, но я заметил, как вытягивается у Аркадия лицо.
— А ну-ка, дайте. — Василий Степанович взял корпус часов, внимательно осмотрел, удивлённо пожал плечами. — А ведь и верно, такие часы до революции не выпускали, им лет сорок-пятьдесят от силы.
Над палаткой нависло молчание, стал слышен шорох выбегающей на берег волны.
— Вы хотите сказать, — запинаясь начал Аркадий, — что часы попали в воду намного позже, чем погиб «Минин»?
— Да.
— И что кто-то побывал здесь до нас?
— Давайте рассмотрим ещё раз патроны.
Их осмотрели, бережно перекладывая из ладони в ладонь. Патроны были не от русской винтовки.
— Когда же это было? Во время второй мировой войны — вряд ли. После войны — исключено. Выходит, тот, кто опередил нас, побывал здесь ещё в двадцатые-тридцатые годы, — пробормотал Аркадий. — Шлюпка этих людей перевернулась — об этом говорят кошелёк, часы, патроны…
Мы старались не смотреть друг другу в глаза. А что, если эти люди забрали пенал?
— Положим, о том, остался пенал внутри судна или нет, — сказал наконец Василий Степанович, — находка не говорит ничего. Ясно одно, кто-то
