Рафаэль Сабатини - Черный лебедь. Романы
Его внимание привлек громкий стон приходящего в сознание Грегори.
- Добей его, Кеннет! - скомандовал он, указывая на неподвижно лежащую фигуру. - Что? Ты колеблешься? Лучше подчинитесь, сэр, или мне придется сделать вам неприятное напоминание о вашей клятве!
С опустошенным взглядом юноша опустился на колени, чтобы выполнить приказ Криспина. Но вдруг он разрыдался.
- Я не могу!
- Идиот, возьми у него меч или, нож и прикончи его!
- Почему вы командуете мной? - воспротивился юноша. - Вы обманули меня, и все же я оказал вам обещанную помощь. Они теперь в вашей власти, и вы можете завершить свою грязную работу сами!
- Честное слово, мастер Стюарт, я слишком терпелив с вами! Разве так уж необходимо спорить по поводу каждого вашего шага? Вы поможете мне в выполнении моего дела, как и обещали в своей клятве. Добейте этого человека и довольно словесной мишуры!
Его ярость сломила сопротивление мальчика. Кеннет не был настолько глуп, чтобы не понять, что Криспин находится в опасном возбуждении, и поэтому он с проклятиями принялся за кровавое дело.
Затем вновь раздался необычно твердый голос Джозефа:
- Хорошенько взвесьте ваш поступок, сэр Криспин! Вы еще молоды, и значительная часть вашей жизни еще впереди. Не уничтожайте ее бессмысленным актом, который не поправит прошлое.
- Но он сведет счеты, Джозеф! А что касается моей жизни, то вы уничтожили ее давно. Будущее ничего не сулит мне, зато сулит настоящее.
И он отвел меч для удара.
17. ДЖОЗЕФ ПРЕДЛАГАЕТ СДЕЛКУ
Ужас всплеснулся в глазах Джозефа при виде этого движения, и в третий раз за эту ночь он почувствовал агонию - агонию конца. И все же Геллиард не торопился с ударом. Он держал меч на весу, направив острие в грудь Джозефа, и внимательно следил за малейшим изменением выражения его лица. Ему не хотелось наносить смертельный удар, ибо это означало бы конец мучениям Джозефа.
Джозеф, который до последнего момента казался сломленным и разбитым, внезапно снова обрел живость, но только несколько иного плана. Он упал на колени перед Криспином и начал униженно просить сохранить ему его презренную жизнь.
Криспин смотрел на него одновременно с презрением и холодной радостью. Именно таким он хотел его видеть: жалким и беспомощным, испытывающим нечто вроде тех страданий, которые он пережил за эти восемнадцать лет. С наслаждением он смотрел на агонию своей жертвы и вместе с тем с презрением, ибо в его глазах трус был отвратительным зрелищем.
В молчаливом ожидании стоял Криспин, спокойный и величественный, как будто не слыша отчаянных молитв Джозефа, клянущегося возместить ему все его страдания.
- Чем ты можешь расплатиться со мной, ты, убийца? Ты можешь вернуть мне жену и ребенка, которых ты зарубил восемнадцать лет назад?
- Я могу, по крайней мере, вернуть вам ваше дитя! - воскликнул тот в отчаянии. - Я могу, и я сделаю это, если только, во имя Господа, вы уберете свой меч. Я сделаю все, чтобы искупить свой грех.
Криспин опустил меч и целую минуту стоял, обалдело глядя на Джозефа. У него отвисла челюсть, и мрачная решимость на лице сменилась выражением безграничного изумления. Наконец он разразился злым смехом.
- Что за ложь ты мне подсовываешь?
- Это не ложь! - вскричал Джозеф с таким искренним отчаянием в голосе, что часть недоверия улетучилась из сердца Криспина. - Это правда, святая правда! Ваш сын жив!
- Паршивый пес, ты лжешь! В ту роковую ночь, прежде чем потерять сознанием от твоего предательского удара, я слышал, как гы приказал брату перерезать горло младенцу. Это были твои подлинные слова, Джозеф!
- Это правда. Но Грегори не сделал этого. Он поклялся, что подарит мальчику жизнь. Он не должен знать, чей он сын, и я согласился с ним. Мы взяли его с собой. Он выжил и подрос.
Рыцарь некоторое время смотрел на него, затем рухнул в кресло, как будто лишившись сил. Он попробовал рассуждать здраво, но не смог. Наконец он требовательно посмотрел на Джозефа.
- Чем ты можешь это доказать?
- Я клянусь, что все, что я сказал - святая правда. Я клянусь в этом на распятии!
- Я требую доказательств, а не клятв. Ты можешь мне их предоставить?
- Мужчина и женщина, у которых воспитывался ребенок.
- Где я могу их найти?
Джозеф хотел было ответить, но потом передумал. В своем стремлении сохранить жизнь он едва не выдал тайну, на которую теперь собирался обменять свою жизнь. По вопросам, которые задавал ему Криспин, и по его тону он понял, что рыцарь рад поверить в это, если ему будут предоставлены доказательства. Он поднялся на ноги, и когда он заговорил, его голос обрел часть прошлой уверенности.
- Это, - начал он, - я сообщу тебе при условии, что ты покинешь этот замок, не причинив ни мне, ни Грегори никакого вреда. Я снабжу тебя деньгами и рекомендательным письмом к этим людям с тем, чтобы они подтвердили правоту моих слов.
Обхватив голову руками, Криспин глубоко задумался. А что если Джозеф лжет? Этот вопрос уже не раз возникал в его мозгу, но несмотря на все недоверие, которое он питал к этому человеку, похоже, что тот говорит правду. Джозеф наблюдал за ним с опаской и надеждой.
Наконец Криспин поднял голову и встал.
- Давай посмотрим, что за письмо ты напишешь, - сказал он. - Вот перо, чернила, бумага. Пиши.
- Вы согласны на мои условия? - спросил Джозеф.
- Я скажу это, когда увижу письмо.
Трясущейся рукой Джозеф написал несколько строк и протянул Криспину листок.
«Податель сего, сэр Криспин Геллиард, кровно заинтересован в предмете, о котором известно только вам и мне, и я прошу вас полно и честно ответить на все его вопросы, которые он может задать».
- Понятно, - медленно произнес Криспин. - Это пойдет. Теперь адрес.
Ашберн вновь обрел прежнюю уверенность. Он понимал, в чем его преимущество, и не собирался его так просто отдавать.
- Я напишу адрес, - мягко произнес он, - когда вы поклянетесь покинуть замок, не причинив нам вреда.
Криспин мгновенье размышлял. «Если Джозеф солгал, то я найду способ вернуться», - сказал он себе. И он дал требуемую клятву.
Джозеф окунул перо в чернильницу и подождал, пока капля стечет обратно. Пауза была короткой, но возникла она не случайно. До этой минуты Джозеф был искренен, побуждаемый одним стремлением - сохранить себе жизнь любой ценой, и не задумывался о будущих опасностях, которые могут возникнуть, пока Криспин жив и находится на свободе. Но в этот короткий момент, когда он убедился, что главная опасность миновала и что Криспин отправится по указанному адресу, его злобная натура снова вылезла наружу. Глядя на стекающую по перу каплю чернил, он вспомнил, что в Лондоне на улице Темзы в трактире под вывеской «Якорь» проживает некий полковник Прайд, сын которого пал от руки Геллиарда, и который, заполучив его в свои руки, второй раз уж не упустит. В течение секунды он взвесил эту мысль и принял решение. Подписывая адрес на письме, Джозеф хотел смеяться от радости, что так ловко он перехитрил своего врага.
