Микки Спиллейн - Пожиратель лодок
Похоже, слушатели догадались, о чем пойдет речь дальше. В помещении царила абсолютная тишина, ни движения, ни звука, и, казалось, было нечем дышать, такое напряженное ожидание разлилось в воздухе.
— И вот постепенно сотрясения от этих взрывов повлияли на дно, оно содрогнулось. Увязшая в нем субмарина «U-903» начала высвобождаться. И в один прекрасный день позитивная плавучесть в останках стального корпуса достигла нужной величины, и подлодка начала подниматься. Наверное, очень медленно, по какому-нибудь дюйму в час, она начала высвобождаться из этой вязкой могилы. Словно постепенно приходила в себя, как раненая рыба, сорвавшаяся с крючка. Вот она неподвижно зависла в воде, точно мертвая, не понимая, где находится и что с ней происходит, затем шевельнула плавником, вильнула хвостом, ощутила свободу и поплыла.
Нам неизвестно, какова была тогда в той точке температура воды, какое давление было на поверхности. Но нам прекрасно известно: баланс плавучести — штука настолько тонкая, что на нее может повлиять малейшее изменение условий окружающей среды. Управлять подлодкой было некому, а потому она плыла туда, куда несло ее течением. Изменения давления могли заставить ее вновь погрузиться на дно... или же, напротив, медленно подниматься, при этом поверхность моря оставалась ровной, никакой волны это не вызывало. А потом на пути у нее мог встретиться любой объект. Сколько раз она поднималась на поверхность и плавала там часами, не замеченная никем? Теперь мы этого никогда не узнаем.
Хукер предвидел этот вопрос, а потому стал отвечать до того, как его успели задать.
— Она вовсе не охотилась за рыбацкими лодками. Вы выходили в море сотни раз. А сколько раз происходило столкновение? Можно пересчитать по пальцам. Океан слишком огромен и глубок. Со старым корпусом могло происходить что угодно... Резкое падение давления перед штормом, падение или повышение температуры, направление и сила течений, только эти явления в совокупности и определяли местонахождение субмарины и возможность ее столкновения с другими судами.
Один из островитян спросил:
— А как же зубы? Мы знаем, что у нее были зубы! Да вы сами их видели, эти зубы!
Публика зашумела.
Хукер поднял руку и покачал головой.
— Это не совсем точно. Все мы видели, на что способны эти зубы. — Он поднял голову и заметил в дальнем ряду, у самой стены, Чану. Лицо ее отражало растерянность. Бергер, похоже, тоже пребывал в недоумении. — Это была подводная лодка времен Первой мировой войны. И носовая ее часть была оснащена снаряжением, которым давным-давно уже никто не пользуется. Штуковину эту называли сетерезкой, и состояла она из стальной опоры, расположенной под утлом. В нее вставлялись заостренные на концах стальные резаки. С их помощью можно было перерезать металлические кабели и сети, находящиеся под водой, которые в ту пору использовали для защиты акватории от подлодок. Это и есть ваши зубы. Они оставляли отметины на судах, с которыми доводилось столкнуться всплывшей субмарине. И малейшего изменения атмосферного давления было достаточно, чтобы она вновь погрузилась на дно, а затем всплыла в совсем другом, неожиданном месте.
— Но она дышала! — послышался в зале голос какого-то скептика.
— Да, и это объясняется выходом сжатого воздуха через маленькое отверстие в носовой части. «Дыхание» прекращалось, как только вода заливала это отверстие. Затем, когда нос поднимался над водой, возобновлялось.
— Но почему она не тонула?
— Потому, что кингстонный клапан все еще понемногу выпускал сжатый воздух. Плавучесть поддерживалась практически на нейтральном уровне.
Тут раздался чей-то другой голос, в нем отчетливо слышались нотки недоверия:
— Но ведь вы говорили... будто убили ее.
Хукер высмотрел этого человека, секунду-другую смотрел на него, потом усмехнулся.
— Так и есть, — ответил он.
С еще большим любопытством тот же человек спросил:
— Интересно, как же это вам удалось?
На этот раз Хукер не ответил. Покосился на сидевшего в первых рядах Элли и кивнул. Бармен поднялся и выключил в помещении свет.
Стало темно. Такая же черная непроглядная тьма царила порой ночью в открытом море. Резкий переход от света к тьме сделал последнюю еще черней и непроницаемей. И страх охватил островитян, даже несмотря на то, что они только что здесь услышали. Они были готовы увидеть нечто ужасное и в то же время страшились и не хотели этого. Однако увидеть все же придется, все это понимали. В помещении воцарилось напряженное ожидание.
Мако надавил кнопку пульта, и экран тут же ожил, превратился в серебристый цветок почти ослепляющего света. Все дружно ахнули, хотя на экране почти ничего не было, кроме серебряных полос и завихрений. Но не успели зрители и глазом моргнуть, как он потемнел, снова пришла ночь. Потом появились смутные очертания какого-то силуэта, еще более черные, чем ночное небо. Свет камеры придавал этой невнятной форме объем и глубину. Медленно, точно рождаясь из моря, на поверхность поднималось чудовище. Продолговатый нос венчали огромные и острые стальные резцы, отчего казалось, что монстр скроил страшную гримасу, звуковая система позволяла слышать его хриплое дыхание. Затем в воздухе мелькнула белая полоса, это из пусковой установки вырвалась ракета. Пронеслась, пронзив ночную тьму, пробила проржавевшую стальную оболочку старой подлодки, а затем взорвалась уже у нее внутри, превратив в куски искореженного металла, которые тут же начали погружаться в пучину, где на дне океана ждало субмарину последнее пристанище. Пробитый в нескольких местах корпус начал тонуть, показался «глаз», это последнее, что увидели потрясенные зрители. Хукер выключил камеру, представление было окончено. Изображение на экране застыло. От чудовища осталась лишь верхняя часть, напоминавшая по очертанию приподнятую бровь. Образовавшийся под ней нарост из кораллов и раковин походил на зрачок огромного глаза.
Хукер снова надавил на кнопку пульта. Прибавил громкость. И помещение наполнили тоскливые скрежещущие звуки. Корпус перевернулся и так же медленно, как появился, стал погружаться в воду.
Экран погас, все снова оказались в полной темноте. Секунду-другую не раздавалось ни звука, слышно было лишь напряженное дыхание людей. Мако улыбнулся. Он знал, как будет реагировать аудитория. Ему не нужно было представлять какие-либо другие доказательства. Он просто сказал:
— Элли... — И бармен включил свет.
И тут же поднялся возбужденный гул голосов, в нем отчетливо слышалось удовлетворение. Обитатели Пеолле искренне радовались. Пожиратель мертв. Он убит и больше не будет губить их лодки. Они только что убедились в этом, и в то же время пожиратель будет жить для них вечно, в историях и легендах, которые рассказывают вечерами, собравшись в кружок у костра. И правда будет сливаться в них с игрой самого бурного воображения, творить чудеса, о которых еще долго будут говорить собравшиеся у костра люди. И имя героя и спасителя Мако Хукера будет жить в памяти каждого на протяжении многих поколений.
