Отголоски прошлого (СИ) - Ришард Дариуш
И все осмотрелись. И то, что увидели они в море, внушило в их сердца новую надежду.
— Корабль!
— Точно, корабль!..
— «Трехмачтовый»!
— Это тот самый «Трехмачтовый»!!!
Непонятно, как и откуда, но очень кстати объявившиеся старые знакомые моментально отвлекли внимание от нового капитана, который сам пока сомневался в том, является ли он капитаном в полном смысле этого слова. Моряки дружно бросились к одному борту и принялись громко кричать и свистеть, чтобы привлечь к себе внимание, хотя было понятно, что их давно заметили и без этого. «Золотую Сколопендру» даже со спущенными парусами и без одной мачты было тяжело не узнать.
Последние сомнения рассеялись, когда стало точно ясно, что пиратским фрегатом до сих пор управляют друзья и союзники. Эти обормоты даже флаг с черепом и костями на радостях подняли. Корабли сблизились уже настолько, что между ними можно было переговариваться, а потом их борта сцепили абордажными крючьями и стянули еще ближе. Моряков переполнили эмоции, капитан Пратт так вообще был вне себя от счастья, а первым человеком, который ступил на борт, оказался Луис, бывший юнга со «Сколопендры». Вчерашнего мальчишку было и не узнать, он вроде как окреп и возмужал, даже отрастил над верхней губой светленькое и пушистое подобие усов… Держась за длинный канат, парень перелетел через борт на родной флейт и пружинисто приземлился на ноги.
— Ма-ам! — радостно выкрикнул он, обернувшись назад. — Смотри, наконец-то у меня это получилось!
А вот теперь он стал похож сам на себя. Сразу понятно, что это не кто иной, как их маленький мальчик Луи.
— Вот уж… Собирала на разбой матушка пирата… — добродушно проворчал одноглазый старпом.
— Бертоло! — бывший юнга бросился к нему. — Слушай, а мы соскучились — прям сил нет!.. Как вы тут без нас?.. Ой! А что у тебя с рукой?
— Да ничего страшного, до свадьбы заживет.
— До чьей свадьбы?..
— Да уж не до твоей.
Люди с воодушевлением полезли с одного корабля на другой, по перекинутому дощатому мостку на родную палубу перешла и повариха. Игриво качнув бедром и подмигнув команде «Трехмачтового», эта тетушка помахала ручкой и чуть ли не пропела:
— До свиданья, мальчики! Не забывайте хорошо кушать и не свинячьте там у себя!
— Я смотрю, и тебя там не обижали, — скептически заметил Бертоло.
— Ах, ревнуешь, старый хрыч? — кокша игриво потрепала его за седую бороду. — Это просто чудо, что мы вас нашли… А как Шивилла?
Этот вопрос мигом стер улыбку с лица старпома, а его ответ заставил всех остальных поумерить свою радость.
Оказалось, что после разрушительного шторма, который затронул многие мили вокруг, «Трехмачтовому» удалось сбежать, не встретив больше никаких препятствий на своем пути. Они эту непогоду восприняли как большую удачу, потому что благодаря ей никого из них не бросили в тюрьму и не повесили. А так как жадность пиратов оказалась чуть сильнее инстинкта самосохранения (обычное дело), они отправились на поиски «Золотой Сколопендры», и случайно избранное примерное направление оказалось удачным… Трагическая гибель капитанши не сказать, чтоб многих огорчила. Чужие люди предпочитали побеспокоиться в первую очередь о том, что сколопендровцы привезли обещанные деньги, а уж кто при этом стал у них капитаном — хоть судовой врач, хоть попугай ощипанный, — уже значения не имело.
— Ну а теперь, — заявил Хельмут Пратт, который считал просто неприличным долго горевать, — давайте делить добычу.
— Что?.. — возмутился Лауритц. — Да как ты можешь думать о деньгах после всего, что произошло?!
— Легко и просто. Ведь это мои деньги точно так же, как и ваши.
— Это… Это ты во всем виноват! — неожиданно сорвался лекарь. Наглая ухмылочка старого пирата стала последней каплей в чаше терпения. — Я впустил тебя под свой кров. Ты ел и пил за моим столом…
— Ну, ел — это громко сказано…
— Не перебивай меня!.. Мы доверились тебе, а ты заманил нас в западню! Погибли люди… Погибла единственная дочь твоего лучшего друга…если дружба для тебя до сих пор хоть что-то значит… та, которая до поры до времени считала своим другом тебя!.. А ты готов был вонзать ей в спину один нож за другим! Ты мог оказать ей помощь, но ты решил пойти против нее и устроить бунт… Чтобы доказать свое превосходство над всеми, она воспользовалась… «подарочком». Отчасти ты подстрекнул ее к тому, чтобы освободить ветра!..
— Подумаешь, ветра… Я вот, когда супа горохового поем…
— Заткнись! Заткнись, Хельмут, или, клянусь, ты получишь травмы, несовместимые с жизнью! Молчи и слушай меня. После всего, что ты сотворил, после того, как ты готов был продать всех вокруг с потрохами, доверия к тебе нет ни капли. Да, сокровища добывали мы вместе, и по договоренности они общие… Но пока они находятся на МОЕМ корабле, распоряжаться ими буду я. И ни ты, ни твои люди не получат ни монетки, ни одной чертовой безделушки до того, пока я и мои люди не ступят на безопасную землю родного края.
Спорить с доктором-капитаном оказалось делом неприятным, неблагодарным и даже в некотором роде опасным, учитывая то, что весь экипаж «Сколопендры» его полностью поддержал. Так что волей-неволей пришлось согласиться на все без исключения его условия. Ремонтных материалов, которыми можно было бы поделиться, на пиратском фрегате уже не оказалось, поэтому он взял сломанный корабль на буксир. Составление маршрута легло на совесть опытных навигаторов, и он должен был стать одновременно и не слишком долгим, и безопасным…
Не самая приятная штука — меркантильный друг, который помогает попавшему в беду товарищу только потому, что последний пообещал ему щедрое вознаграждение. Именно таким «другом» и являлся «Трехмачтовый» для «Сколопендры». Но это все же было намного лучше, чем ничего. Закончив с техническими формальностями и временно переложив почти все заботы о корабле…о своем корабле на капитана Пратта (вот ведь ирония судьбы — и для этого флейт так берегли от него же все это время), Лауритц почувствовал себя настолько вымотанным, что сил у него не осталось больше ровным счетом ни на что. Поначалу доктор собирался просто забиться в какой-нибудь тихий уголок и поспать, но ноги сами привели его в капитанскую каюту, которая в его понимании этим самым «тихим уголком» давно не являлась. «Неужели теперь это все мое?..» — промелькнуло в его рыжей голове. Он отказывался верить в эту мысль. Пусть говорят, что плох тот моряк, который не желает стать капитаном, но судовой врач никогда не метил на это место. Капитанская каюта, мостик…все это никогда не казалось ему родным и привычным. Раньше он чувствовал себя там, как в гостях…там, где его всегда ждут, где ему всегда рады, но где он никогда не сможет полноценно работать. Но после последних ужасных событий пропало и это ощущение. Все вокруг стало чужим, неприветливым и холодным.
Ларри осторожно присел за большой письменный стол и отпер один из его ящиков. Среди разных мелочей там оказался кожаный кисет, почти не тронутый водой. Развязав его, доктор извлек оттуда завернутую в вощеную бумагу коробочку спичек и курительную трубку. Капитанша успела заранее набить ее табаком, но так и не выкурила… Вот она, одна из родных и привычных вещей. Ларри долго вертел ее в руках, словно бы осматривал кончиками пальцев — такую черную, будто закопченную, с округлой чашей из мореного дуба и манящим изгибом идеально гладкого эбонитового мундштука… Опасливо оглядевшись по сторонам, словно кто-то мог за ним шпионить, он еще обнюхал трубку, лизнул, взял мундштук в рот, зажег одну спичку и попытался прикурить. Маленький огонек догорел, обжегши ему кончики пальцев, но первая попытка не увенчалась успехом. Лекарь просто не умел курить, но со второй попытки у него получилось, и он вдохнул немного тяжелого дыма, почувствовав не очень приятный, но одновременно такой привычный и хорошо знакомый вкус. Еще один вдох, более глубокий — на нёбе и в глотке копотью осела тончайшая пленка табачного налета, на корне языка защипало, Лауритц с непривычки закашлялся. Не сказать, чтобы ему особенно понравилась эта терпкая горечь… Но сейчас это было именно то, что нужно.
