Клайв Касслер - Джунгли
Макд раскрыл папку и нашел нужную страницу. Если им потребуется отключить все трансатлантические кабели, нужно назвать номер 3282. Если потребуется фиктивная телепередача – номер 6529 с добавочными номерами двух дюжин типов новостных сообщений. Если ядерный удар по любой точке планеты – номер 7432 с координатами по системе глобального ориентирования.
Макд указал на последнее человеку из Лэнгли.
– Да, – ответил Оверхолт на незаданный вопрос, – положение настолько ужасно. Если возникнет необходимость, я могу это устроить. Не знаю, много ли мы можем сделать со своей стороны. Большой Брат наблюдает, и если Бахар узнает о наших интересах, то поймет – что-то готовится. Мы постараемся навести кое-какие справки, но многого обещать не могу.
– Я понимаю.
В разговоре время пролетело незаметно. Наконец большой «Сикорский» оказался над авиабазой. Им приказали приземлиться у самолетов Ф-18 «Хорнет».
Член экипажа открыл боковую дверь, и Макд спрыгнул на тармак. В нисходящем от винта потоке воздуха он чувствовал себя как в «глазу» бури.
– Приятно было с тобой познакомиться, молодой человек, – произнес на прощание Оверхолт. Ему пришлось кричать, чтобы перекрыть шум вращающихся лопастей и реактивного двигателя. – Это я привил Хуану суеверие относительно пожелания удачи. Скажу просто – доброй охоты. И не придавай этому особого значения, но ты – наша лучшая и единственная надежда.
– Мы не подведем вас, мистер Оверхолт.
Макд помахал ему рукой и попятился, когда шум турбины усилился, и вертолет снова поднялся в воздух.
Глава 23
Абдул Мухаммед, он же Джон Смит, ни разу не видел шефа в такой неистовой ярости. Американский президент не произнес, как он ожидал, никаких речей о том, что уступает требованиям Бахара. Бахар не думал, что президент признается, что его шантажируют, но он должен был появиться на телеэкране и сокрушенно объяснить перемену в американской внешней политике.
Бахар весь предыдущий день смотрел повторяющееся освещение столкновения поездов, которое устроил возле Филадельфии, увлеченно глядя в громадный плазменный телевизор. С вертолетов снимали многочасовые фильмы о крушении, а репортеры на земле брали интервью у ошеломленных, окровавленных уцелевших.
Мухаммед не знал, что босс обладает способностью убивать. Разумеется, Бахар заказывал убийства, но в данном случае нажал пресловутую кнопку, что уничтожило двести тринадцать жизней. Бахар вкусил высшую власть, власть над жизнью и смертью, и пребывал от нее в восторге. Абдул видел это на его лице, в остекленелых глазах.
Однако теперь он злился как ребенок, которому не дают любимую игрушку.
– Он видел, что я способен сделать, и все равно не повинуется мне!
Абдул понимал, что босс говорит об американском президенте.
– И отправляет заключенных из Гуантанамо в международный суд! – продолжал неистовствовать босс. – Он знает, что я требовал отпустить их в родные страны. Если там станут их судить, это будет внутренним делом данных стран.
В кабинете Бахара возле квантового компьютера находились двое. Окна кабинета смотрели на унылый, заброшенный промышленный район с запятнанной нефтью землей и проигрывающими битву с ржавчиной зданиями. Центральное место в этой сцене занимал высокий мачтовый кран. В отличие от прочего оборудования он находился в рабочем состоянии. Под краном располагался бетонный бункер, способный выдержать удар любого оружия в арсенале военно-воздушных сил, кроме атомного.
Невидимы были все детекторы движения, тепловидеокамеры, стандартные камеры и не столь уже маленькая армия охранников, готовых лечь костьми за это дело. В отличие от наемников эти люди были фанатично преданны и уже проявили себя в Ираке или Афганистане. Когда бункер был готов, их тайком переправили в эту страну. Строился он в укромном месте в течение нескольких месяцев посторонним подрядчиком, считающим, что рабочие заливают бетоном быки моста, и затем был собран. В это же время был установлен компьютер.
Как рассчитала компьютерная сеть на той нефтяной платформе, кристаллы, ограненные до нужного размера, были завершающими деталями для работы квантового аппарата. Машина получилась величиной с гостиную в загородном доме, была напичкана экзотической электроникой и при взгляде через поляризованные линзы испускала красное пульсирующее свечение, словно в ней билось сердце.
Никто не понимал, как она работает, почему то, как выстраиваются в кристаллах атомы, является ключом к способности компьютера взаимодействовать с квантовыми флуктуациями и противодействовать интерференции на атомном уровне. Чтобы сделать это реальностью, потребовались годы эксплуатации системы компьютеров на «Джей-61».
Когда машину включили, первые тридцать секунд она казалась бездействующей. Ученые сомневались в успехе, пока бесплотный женский голос не раздался из динамиков в кабинете Бахара. Голос произнес лишь одно слово: «Готова».
Первым тестом стало переключение интерактивных светофоров в Праге с красного света на зеленый и наоборот. Компьютер мгновенно вошел в систему регулирования светофоров и действовал по указке, пока контроль над ними не вернули городским властям.
Машина призрачным голосом спросила:
– Зачем?
– Потому что тебе велено, – ответил Бахар в микрофоны, спрятанные в его кабинете.
С ответом он чуть повременил: никто не думал, что компьютер будет задавать вопросы. Инженеры, собиравшие машину, объяснить этого не смогли.
Они проводили более сложные тесты, находя лучше зашифрованные системы для проникновения, пока не убедились, что на планете нет сети, в которую их машина не может проникнуть, и нет баз данных, способных оставаться секретными.
Тогда они устроили нападение на АНБ, чтобы получить ядерные коды. Поговаривали, будто компьютеры в Агентстве национальной безопасности измеряются не терафлопами или петафлопами, означающими способность выполнять от десяти до пятнадцати операций в секунду, а акрами. Машине Бахара потребовалось полсекунды, чтобы преодолеть защиту и получить доступ к коду.
Успех следовал за успехом, и Гунаван Бахар был счастлив, пока не увидел, что ответом Америки на его требования стала холодная статья на последней странице вашингтонской газеты.
– Я был слишком мягок с ними на первый раз, – бушевал Бахар. – Хотел продемонстрировать свое сочувствие, свою гуманность, а он плюет мне в лицо. Я не безумный фанатик, решивший уничтожать всех неверных до последнего, но если он хочет этого, я стану таким. – Он поднял взгляд к потолку. – Слушаешь?
