Клайв Касслер - Тихоокеанский водоворот

—   Погуляем по пляжу? — сказал он.

—   Я надеялась, что вы это предложите.

Она улыбнулась и мгновенно завладела им. И знала это, судя по зоркости, с какой наблюдала, как его взор скользнул по ее груди и прошел книзу до самых ступней.

Груди у нее были удивительно маленькие и креп­кие в отличие от прочих округлостей. При луне и в свете факелов, горевших на террасе отеля, он видел, что девушка очень загорелая. Тонкая талия, плоский крепкий живот, а ниже стройные сильные ноги. Де­вушка походила на индианку, только огненно-рыжие волосы не вязались с этим впечатлением.

—   Если вы и дальше будете глазеть на меня, при­дется вчинить вам иск за домогательства.

Питт сделал над собой усилие, чтобы казаться смущенным, но смотреть не перестал.

—   Мне казалось, на произведения искусства в га­лереях можно смотреть бесплатно.

Она сжала ему руку.

—   Нет, если вы не собираетесь что-то купить.

—   Я люблю просто смотреть. Покупаю редко.

—   Значит, вы человек принципов?

—   Да, ряд принципов у меня есть, но на женщин они не распространяются.

Он почувствовал запах ее духов; их аромат пока­зался знакомым.

Она остановилась, ухватившись за него, сняла туфли и пошевелила пальцами ног, зарываясь ими в прохладный песок пляжа Вайкики. Несколько минут шли молча; девушка крепче сжала руку Дирка и прильнула к нему.

Глаза ее блеснули в лунном свете, и она тихо ска­зала:

—   Меня зовут Саммер.

Ничего не ответив, Питт обнял девушку и при­жался ртом к ее распухшим губам. Неожиданно в его сознании прозвучал предупреждающий тревожный звонок, но было поздно: он уже ощутил боль. Питт разинул рот и громко охнул: Саммер ударила его ко­леном в пах.

Он не смог бы объяснить, что позволило клеткам его мозга отреагировать так мгновенно; сквозь туман, вызванный шоком, он с трудом разглядел, что его кулак на автомате врезался Саммер в челюсть справа. Девушка пошатнулась и молча рухнула на песок.

Скрытые ресурсы, о которых он и не подозревал, но которые заявляют о себе в критические моменты, не позволили Питту потерять сознание. Хватая ртом воздух от страшной боли в нижней части живота, он медленно опустился на колени рядом с неподвижной девушкой, сжимая промежность и страдальчески рас­качиваясь.

Питт так стиснул челюсти, что заныли зубы, но приглушил крик боли. Он погрузился коленями в пе­сок и раскачивался вперед-назад. Если его обнаружат рядом с бесчувственной девушкой и при этом он будет держаться за пах, могут возникнуть неприятные во­просы. К счастью, кроме кучки пляжных мальчишек и постояльцев отеля, сидевших у костра в нескольких сотнях ярдов от них, на пляже никого не было.

Прошло четыре минуты; за это время адовы муки сменилась тупой болью. Только тут Питт заметил в Руке Саммер что-то блестящее и, судя по отблескам в свете костра, стеклянное. Питт подполз к девушке, разжал ее пальцы и осторожно забрал шприц.

Он ничего не мог понять. В тусклом свете Саммер выглядела лет на двадцать пять, не старше, и казалась мягкой и милой. Сунув шприц в нагрудный карман, Питт задумался, что в нем может быть.

Он наклонился, взвалил девушку на плечо и с тру­дом встал. Ему неожиданно пришло в голову, что у нее могут прятаться поблизости друзья; к тому же Питту вовсе не хотелось встречаться с полицейскими. Его гос­тиница была в трех кварталах; Питт поудобнее уложил свою ношу, собрался с силами и захромал по песку.

Единственной возможностью укрыться от толп туристов, заполняющих по ночам тротуары, было пройти в густой зелени садов. Ему совсем не хотелось натолкнуться на полицейского или какого-нибудь от­пускника, который вздумает поиграть в Героя Гербер­та и спасти Еву из рук злодея Саймона Лапитта.

По тротуару он легко добрался бы до места за пять минут, а вот путь по заросшим садам занял около два­дцати минут. В тени Питт остановился, перевел дух и подождал, пока удалится группа подвыпивших гуляк. Он наслаждался ароматом, исходившим от тела Саммер. К этому времени Питт уже узнал благоухание красного жасмина; на Гавайских островах этот цветок встречается. Но Питт впервые встречал, чтобы крас­ным жасмином пахло от женщины.

Прямо на противоположной стороне улицы пока­залась гостиница, огни ее вестибюля манили обещанием безопасности. Едва мостовая опустела, Питт бе­гом пересек улицу, кривя лицо от боли в паху и тяжело отдуваясь после марш-броска с тяжестью на четыре­ста ярдов в темноте. Питт бегом обогнул стоявшие у обочины машины, пробрался к входу и осторожно ос­мотрел вестибюль.

Счастье ему изменило. У лифта гигантская темно­кожая гавайянка с выражением «сейчас закричу и по­зову полицейских» пылесосила ковер. Питт свернул за угол и направился к пандусу, ведущему в подземный гараж. В гараже никого не было, только стояли бле­стящие автомобили. Питт отыскал лифт, вошел, на­жал нужную кнопку и прислонился к тиковой обивке стен узкой, похожей на гроб кабины.

К этому времени Питт уже обливался потом; уси­лия и вечерняя абсолютная влажность довели его до полного изнурения. Сгибаясь под тяжестью Саммер, он старался дышать ровно. Лифт монотонно гудел, подыгрывая ему, и открылся только на том этаже, ко­торый выбрал Питт.

На панели загорелось «10». Везение вернулось: коридор в обе стороны был пуст. Несколько досадных секунд Питт рылся в карманах брюк и наконец достал ключ и сунул его в щель резной, розового дерева две­ри номера 1010.

Богато обставленного номера. Роскошь, которую Питт едва ли мог себе позволить на свое жалованье... но он оправдывался тем, что это его первый отпуск за три года.

Он прошел в спальню и бесцеремонно скинул Саммер на кровать. В другое время при виде такой изящной женщины на своей постели он мог бы испы­тать желание. Но не сегодня. Питт был выжат умственно, эмоционально и физически. День начался трудным забегом и закончился им же. Оставив лежа­щую без чувств Саммер, Питт пошел в ванную, раз­делся и встал под душ.

Выходила полная бессмыслица. Зачем совершен­но незнакомой женщине его убивать? Единственный его бенефициар — мать, маленькая, седенькая, но у нее нет мотива, если, конечно, она не отказалась от благотворительных приемов и вышивания ковров и не связалась с мафией. К тому же, улыбнулся он своей разыгравшейся фантазии, нет никаких доказательств, что в шприце яд.

Наркотик? Возможно. Но опять-таки — в чем причина? Ему не известны ни военные шифры, ни атомные секреты, ни расположение ракет, ни тайные планы уничтожения мира. Ему вспомнилась необыкновенная красота Саммер. С трудом вернувшись к действительности, Дирк перекрыл воду и вышел из- под душа. Набросил на широкие плечи купальный ха­лат и, вернувшись в спальню, положил на лоб девуш­ке влажное полотенце. И не без садистского удовле­творения подумал, что утром на челюсти у Саммер будет отличный синяк.