Александр Чернобровкин - Херсон Византийский

– По второй лодке! – приказал я, заряжая арбалет.

Когда я начал целиться в гребцов второй лодки, Вигила уже убил ее кормчего. Обе лодки попытались развернуться и улизнуть, но наши болты мешали это сделать, быстро сокращая количество живых гребцов. Когда дромоны подошли к нам, на две лодки остался всего один живой, которого не трогали по моему приказу. Мы подошли к лодкам, ошвартовали их по одной к каждому борту и начали сбор трофеев.

Пленного славянина со связанными руками привели ко мне. Ему было лет семнадцать-восемнадцать. Темно-русые волосы, лицо не широкое и не расплывчатое, как у русских, только глаза и обиженное, недовольное выражение лица похожи. Последний раз мылся он дней пять назад, если не больше, а не стирался с месяц, если судить по тому, как заскорузли его грязные рубаха и порты из грубой ткани. Босые ноги в цыпках.

– Как тебя зовут? – спросил я по-славянски.

Он посмотрел на меня, как на заговорившего медведя, и ответил после паузы:

– Доброгост.

– Что ж ты так недобро гостей встречаешь?! – подковырнул я.

Славянин ничего не ответил.

– Кто вас привел? Кто командует? – поинтересовался я.

– Обры, – ответил он.

Так они называли аваров.

– Каган Байан? – уточнил я.

– Да, – ответил славянин.

– Он сейчас здесь, среди осаждающих? – спросил я.

– Не, он дальше, – Доброгост показал головой на холм, на котором стояло несколько больших шатров, окруженных частоколом, – вон там.

Само собой, не под стенами же ему сидеть вместе с такими вот придурками, которые без доспехов и хорошего оружия бросаются на лодках-однодеревках в атаку на военные корабли?! Скорее всего, и штурмовать стены только славян посылали, наблюдая за их избиением из безопасного места. Заимев вассалов, перестаешь лезть на рожон, ждешь, когда они натаскают каштанов. И теряешь боевые навыки. А вассалы их приобретают, чтобы в один прекрасный день поменяться с тобой местами.

– Закройте его в кубрике, – распорядился я.

Очистив море от славянских лодок, дромоны подождали нас, чтобы вместе зайти в гавань. Там они ненадолго подошли к причалу, высадили десант. Командующий эскадрой вместе с десантом ушел в город. Затем дромоны встали на рейде на якорь, а их место у причала заняли нефы и моя шхуна. Из города вышли три отряда пехоты. Два встали у стен по обе стороны от причала, а третий на нем самом. Следом толпой вышли грузчики. Грузы переносили на плечах и складывали сразу за крепостными стенами. Работали споро, причем без понуканий. Опасность делает людей дисциплинированней и работоспособней.

Из городских ворот вышел командующий эскадрой. Ему около сорока, кряжистый, с длинными, мускулистыми руками. Волосы черные и курчавые, но не грек. Скорее всего, из какого-то народа Малой Азии. На нем только кольчуга с короткими рукавами, а на поясе короткий меч. Походка вразвалочку, как и положено морскому волку. На дромонах качка более резкая, из-за чего и обретаешь такую походку. Моя шхуна первая от ворот, в самом опасном месте, но и выгружается быстрее нефов. Командующий останавливается возле меня, стоящего на причале.

– Ловко вы разделались с двумя лодками! – хвалит он. – Я боялся, как бы не захватили вас.

– Они еще не скоро научатся захватывать такие суда, как мое, – говорю я и возвращаю комплимент: – Вы тоже здорово с ними разделались! Не ожидал, что так быстро справитесь!

Командующий эскадрой довольно ухмыляется.

– Не с кем там было справляться! – говорит он и сразу меняет тему разговора: – Это городу придется туго. Славян здесь собралось тысяч двадцать.

– Но командуют ими авары, которых не много, – возражаю я.

– Не много, но договориться с ними не могут, – сообщил командующий. – Предлагали аварам выкуп талант (двадцать шесть килограмм) золота. Требуют три, а у города столько нет.

Наверняка есть, но, видимо, пока не пропала уверенность в надежность городских стен или ждут помощь о императора.

– Да, каган Байан от скромности не умрет, – согласился я.

Кстати, у греков скромность считается недостатком.

И тут мне приходит в голову интересная идея.

– Я мог бы договориться с каганом на талант золота, – произношу ее вслух.

– Ты это серьезно?! – не верит командующий эскадрой.

– Конечно. Мы с каганом старые знакомые, – говорю я и показываю на свой пояс золотыми бляхами. – Этот пояс когда-то был его.

– Пойдем поговорим с дуксом, – предлагает командующий. – Вон он, на крепостной стене, наблюдает за выгрузкой.

Томский дукс стратилат Луций Антоний выглядит моложе нашего, херсонского. Судя по имени, он чистокровный ромей, а судя по внешности – фракиец. Вольноотпущенники часто берут имя своего господина. Видимо, отец или дед Луция был рабом кого-то из рода Антониев. На дуксе позолоченный шлем с плюмажем из укороченных страусиных перьев и позолоченный ламеллярный доспех с «юбкой» из длинных металлических полос, которые позвякивали при каждом его движении. У меня все время возникала ассоциация с покупателем, вошедшим с магазин, в котором дверь, открываясь, бьет по сигнальному колокольчику.

– Что ты хочешь за это? – сразу спросил дукс стратилат Луций Антоний.

– Десять фунтов (примерно три килограмма) золота и освобождение от всех пошлин моих судов, торгующих в Томах, – решив не сильно скромничать, потребовал я.

Торговля в Томах меня не сильно интересовала, добавил вторую часть, чтобы было что уступить во время торга.

Луций Антоний правильно понял это, поэтому и не тронул первую часть требования:

– Десять фунтов и освобождение одного твоего судна на десять лет.

– По рукам, – согласился я. – Приготовьте золото, указ об освобождении от пошлин и сделайте так, чтобы к утру мое судно было выгружено.

Я вернулся на судно и приказал привести пленного. Морда у малого была заспанная. То ли ему всю ночь спать не давали, то ли нервы железные, то ли жизнь у него была такая поганая, что смерть станет окончанием страданий. Поскольку он славянин, скорее, третий вариант. Выходит, что славяне испокон веков прикладывают максимум усилий, чтобы жизнь у них была интересной.

– Сейчас тебя отвезут на берег. Пойдешь прямо к кагану и передашь ему привет от купца Александра из Солуни. Скажешь, что я хочу встретиться с ним завтра утром на том месте, где тебя высадят, – сказал ему. – Понял?

Доброгост опять долго смотрел на меня, а потом выдавил:

– Да.

– Повтори, – потребовал я.

Он повторил слово в слово. У туповатых людей часто встречается превосходная механическая память. Матушка-природа дает штаны тому, у кого нет задницы.

– Опишешь ему мой пояс, – показал я на пояс с золотыми бляхами.