Джеймс Купер - Красный корсар
– Невежество? – переспросил Корсар, переводя свой взгляд с одного на другого и на судно. – Нет, этот человек, по-видимому, ничуть не сомневается в точности своего наблюдения. Так ты думаешь, что это судно точно такого размера, как ты определил? Ты точно назвал тоннаж?
Сципион глядел попеременно на своего нового командира и прежнего хозяина и на некоторое время совсем утратил дар речи. Но эта растерянность длилась одно мгновение, и лицо его вдруг приняло абсолютно тупое выражение.
– Я спрашиваю, уверен ли ты, что не ошибаешься хоть на несколько тонн, определяя тоннаж корабля? – спросил Корсар, не дождавшись ответа на первый вопрос.
– Размеры его такие, какие будут угодны капитану, – ответил Сципион.
– Мне угодно, чтоб он был в тысячу тонн!
– Да, тысяча тонн, господин капитан.
– А может быть, триста тонн? И если на нем золото, то этого достаточно.
– Да, триста тонн.
– Может быть, это бриг?
– Да, бриг, сэр.
– Может, это вообще не парус? Эй, кто там? Здесь нужны мнения и других. Позовите ко мне Фида. Беседа с вашими друзьями, мистер Уайлдер, очень поучительна, они умны и преданны вам, и я стараюсь воспользоваться их мнением.
Уайлдер стиснул зубы, а на лицах остальных офицеров отразилось недоумение, но они давно привыкли к вспышкам своего командира, и Уайлдер поостерегся возражать не ко времени.
В это время показался старый матрос, и Корсар снова прервал молчание.
– Может быть, ты сомневаешься, что перед нами парус? – продолжал допрашивать Корсар.
– Да, появляется сомнение, – отвечал упрямый негр.
– Слышите, что говорит ваш приятель, господин Фид, он предполагает, что это не парус перед нами.
Фид не имел основания скрывать свое удивление и возмущенно спросил негра с презрением, чтобы поднять свой престиж среди присутствующих:
– Чем же тебе этот предмет представляется? Церковью, что ли?
– Да, я думаю, что это церковь, – послушно согласился негр.
– Черт возьми! Черномазый идиот! Хотя, ваша милость, у них Африка не изобилует церквами, но спутать мачту с колокольней для моряка… нет, Сципион, если у тебя нет самолюбия и уважения к своим друзьям, то хоть его-то милости скажи…
– Довольно! – прервал его Корсар. – Возьми подзорную трубу и скажи свое мнение об этом корабле.
Фид с почтением поклонился, положил шапку на палубу, взял трубу и долго внимательно рассматривал предмет. Затем глубоко задумался, будто собираясь с мыслями для ответа, и только табачная жвачка перекатывалась у него во рту. По-видимому, он делал большое умственное усилие, соображая что-то.
– Я ожидаю ответа, – повторил командир, считая, что уже прошло достаточно времени для того, чтобы Ричард Фид высказал свое мнение.
– Я просил бы вашу милость, если это не затруднит вас, сказать мне, какое сегодня число и какой день недели?
Он тотчас же получил ответ.
– Мы выехали при зюйд-осте, к ночи начал дуть норд-вест и дул так целую неделю, потом нас потрепал денек шторм, а вслед за этим, когда мы достигли этих вод, море все время оставалось спокойно, как пьяница перед бутылкой водки.
На этом месте матрос замолчал, продолжая пережевывать табак.
– Что же ты думаешь об этом корабле? – спросил Корсар с некоторым нетерпением.
– Что перед нами корабль, а не церковь, в этом нет сомнения, – отвечал Фид решительным тоном.
– Подает ли он сигналы?
– Может быть, он и переговаривается при помощи парусов, Фид этого не знает и видит только три брамселя и никаких сигнальных флагов.
– А вы как думаете, мистер Уайлдер? Не видно ли между парусами чего-либо более темного?
– Действительно, там видно что-то, что я принял за сигналы, но не игра ли это солнечных лучей на парусах?
– В таком случае нас, значит, еще не заметили и мы можем спокойно ожидать, наблюдая за ним и изучая его во всех подробностях, вплоть до новых парусов.
Корсар сказал это не то серьезно, не то с насмешкой, а затем, отпустив матросов, обратился к стоящим около него в почтительном молчании офицерам:
– Джентльмены, время отдыха прошло, и судьба посылает нам случай показать свою храбрость. Я не берусь точно определить, что водоизмещение этого судна составляет семьсот четырнадцать тонн, но вижу, как и всякий опытный моряк, что расположение рей с сильной парусностью и оснастка указывают, что это военное судно. Все ли со мной согласны? Ваше мнение, господин Уайлдер?
– Ничего возразить не могу и вполне согласен с вашим мнением, – ответил Уайлдер.
Лицо Корсара прояснилось.
– Так вы думаете, что это – корабль королевского флота? Мне нравится ваш прямой ответ. Теперь другой вопрос: вступать ли нам с ним в бой или нет?
Вопрос был не из легких, и офицеры молчали, переглядываясь между собой и стараясь прочитать ответ в глазах товарищей. Наконец их командир поставил вопрос другим образом, обращаясь к каждому в отдельности:
– Что же вы молчите, генерал? Вы человек опытный, и вопрос этот касается именно вас: вступать ли нам в бой или же развернуть паруса и удирать?
– Мои люди не умеют отступать, давайте им приказ – и они покажут себя.
– Но стоит ли нам рисковать без нужды?
– Это испанское судно, а испанцы часто посылают ценности на военных судах, – заметил один из офицеров, не любивший бесполезно рисковать, если это не сулило добычи. – Посмотрим, если корабль от нашего вызова откажется, значит, он боится потерять богатый груз, в противном же случае он будет храбр, как храбры бывают люди, которым нечего терять.
– Ваше мнение, Брейс, имеет основание, и мы не упустим его из виду. Теперь по местам, осмотрите ружья и пушки, но не привлекайте внимания экипажа: еще не решено, будем ли мы сражаться или нет. В случае уклонения от сражения не давайте повода думать, что мы отступаем от принятого решения.
Все разошлись по местам, хотел уйти и Уайлдер, но командир удержал его.
– Скучали мы в бездействии, мистер Уайлдер, и теперь, кажется, приближается разнообразие. Все может случиться, я успел вас узнать и уверен, что если по воле судеб со мной что-либо случится, то вы с честью замените меня.
– Постараюсь сделать все возможное, чтобы в случае такого несчастья оправдать ваше доверие.
– Я вам верю. Благородный человек должен надеяться, что его доверие не будет обмануто. Вы согласны?
– Вполне согласен!
– Однако у ваших молодцов острое зрение, они первые заметили этот корабль.
– Этому они учатся, как и все люди их звания. Более же точное определение, что это военное судно, дали вы первый.
– А семьсот пятьдесят тонн, названные с такой уверенностью негром? Определил же с какой точностью!
– Невежда всегда судит с апломбом.
