Александр Чернобровкин - Морской лорд. Том 3
Что мешало – это жара, которая начиналась в середине мая и заканчивалась в середине октября. Иногда солнце так прокаливало все вокруг, что казалось, будто и воздух звенит от перегрева, как слишком туго натянутый канат. Спасаясь от жары, я со всем своим семейством перебрался в замок Мондегу. Там тоже было не ахти, но все-таки лучше, чем в городе. Нашему приезду несказанно обрадовались родители Фатимы, Абдалла и Гхада. Я предлагал ее отцу бросить кузнечное дело, занять должность кладовщика или просто ничего не делать, но кузнец отказался.
– Без горна, наковальни и молота мне будет скучно, – признался Абдалла.
Я привез ему слитки «наалмаженной» стали, которые зимой изготовили для меня в Морской наследники Йоро. Объяснил, как надо работать с этим металлом, до какой температуры нагревать. Чтобы не ошибиться, лучше ковать ночью, когда четче видны оттенки красного цвета. Поэтому каждую ночь слушал приглушенный перестук молота и молотков. Вместе с помощниками кузнец Абдалла изготовил новый шлем для меня и еще три комплекта брони на взрослого мужчину. Их получат мои сыновья, когда вырастут.
Зато Гхада быстро освоилась в замке и стала выполнять роль экономки. В свое время она намекнула, что неплохо было бы выдать ее младшую дочь за привезенного мною кастеляна. Рыцарь был не против породниться с графом. Тем более, что жена симпатичная и молодая. В итоге замком, как подозреваю, руководил не кастелян, а его и моя теща. Сыновей ее я пристроил оруженосцами к своим кузенам. Себе в оруженосцы взял старшего сына Карима, которого звали Луджин, что в переводе с арабского значило «серебро». Обычно мальчишку называли на португальский манер Луиш.
В конце октября, когда спала жара, я вместе с семьей вернулся в Лиссабон. Там в начале ноября бригантина, ходившая в последний раз в этом году в Саутгемптон, привезла новость о смерти короля Стефана. Официальная версия гласила, что умер он от расстройства желудка. Неофициальная – отравлен. Слишком хорошо чувствовал себя Стефан в последнее время, много разъезжал по стране – и вдруг после встречи с графом Фландрии в Дувре слег и через некоторое время скончался. По моему мнению, возможны были оба варианта. Могли подсуетиться сторонники принца Генриха, которые хотели видеть его на троне как можно скорее. Пока был жив Стефан, положение Генриха было довольно шатким. Постоянно ходили слухи, что младший сын короля Вильям готовит покушение на принца Генриха. В случае смерти наследника, у сына Стефана было бы больше шансов стать королем Англии, чем у малолетних сыновей Генриха или его младших братьев. Опять бы началась гражданская война. С другой стороны, король Стефан к концу войны выглядел очень больным. Подписание мирного договора взбодрило его, но не надолго. Как бы ни умер Стефан, да здравствует король Генрих по прозвищу Короткий Плащ!
37
В начале апреля я отправился на шхуне в Англию. В замке Беркет меня ждал внук, которого назвали Ричардом в честь отца. У Санлисов принято давать старшим сыновьям имя отца. Судя по ублаженному лицу моего старшего сына, рождение ребенка в положительную сторону повлияло на сексуальность Амиции. Они теперь усиленно трудятся над зачатием второго ребенка. Правда, пришлось им на время расстаться. Я взял обоих сыновей с собой на встречу с королем Генрихом, который объезжал свои новые владения с большой свитой. Начали они с восточных графств и сейчас приближались к Линкольну.
Город начал обрастать слободами, в которых селился ремесленный люд, в основном ткачи. Англичане пришли к выводу, что лучше продавать шерстяные ткани, чем шерсть. По качеству их ткани пока уступали фламандским и итальянским, сотканным из английской шерсти. Привезенные моими бригантинами, итальянские шерстяные ткани расходились здесь на ура.
Короля сопровождали около тысячи человек: чиновники, советники, юристы, писцы, слуги, охрана. Путешествовал вместе с ним и Роберт де Бомон, граф Лестерский, который был не только сенешалем, но и получил назначение на пост главного юстициара Англии – второй, после короля, пост в стране. В обязанности главного юстициара входил надзор за соблюдением законности в судах и местных органах управления и осуществление правосудия по важнейшим государственным делам, а также замещение короля в Англии во время его поездок на материк. Но, судя по тому, как четко была организованна работа королевской канцелярии и всех вспомогательных служб, Роберт де Бомон занимался всем сразу. Он незаметно и ненавязчиво делал за короля почти всю работу.
Генрих Короткий Плащ принял меня в Линкольнском замке, который теперь был резиденцией Гилберта де Ганда, графа Линкольнского. Мой бывший пленник выглядел больным. Мне показалось, что у него проблемы с сердцем, причем серьезные. Здоровья ему хватило только на зачатие двух дочек, причем младшая умерла во младенчестве. Со мной Гилберт де Ганд вел себя немного подобострастно. Я ведь считаюсь фаворитом нового короля, а он был активным сторонником старого. Правда, сам король Генрих об этом не догадывается. Первым делом он спросил меня:
– Не передумал пойти ко мне на службу?
– Старый я уже, грехов на мне много. Хочу потратить последние годы на искупление их в войне с неверными, – ответил я. – Тебе послужат мои сыновья, которых я научил всему, что умею сам.
– Так уж всему?! – не поверил король Генрих.
– Почти всему, – уточнил я. – Мой старший сын теперь управляет моими английскими владениями, он и принесет тебе оммаж за них. А я отправлюсь в Португалию воевать с сарацинами.
– Это святое дело! – одобрил король и перешел к более приятной для меня теме: – Под Йорком я обещал наградить тебя. Как видишь, я не забыл свое обещание. К тому же ты был одним из немногих верным нам сторонников. Поэтому получишь баронию Мейкерфилд в Ланкашире. Это тридцать четыре «кольчужных» лена.
Я поблагодарил за такой щедрый подарок и спросил:
– Мне будет разрешено построить там укрепленный манор?
– Конечно, – разрешил король. – Ты не передумал поменять владения в Пуату на английские?
– Нет, – ответил я.
– Тогда я предлагаю тебе за них двенадцать ленов здесь, в Линкольншире, – сказал он. – Это бывшие владения твоего бывшего сеньора Ранульфа де Жернона.
– С удовольствием приму их! – произнес я.
Покойный граф Честерский оказался не в фаворе у нового короля. Не знаю, почему. Может быть, ему не простили краткосрочную измену. Или потому, что не дожил до полной победы. Его наследнику Гуго де Кевельоку оставили только те земли, которыми его отец владел перед началом гражданской войны. Остальные перешли к королю или тем, у кого Ранульф де Жернон отобрал их. По пути сюда, во время ночевки в монастыре, я встретил его вдову с восьмилетним сыном. Матильда де Жернон возвращалась в Честер после встречи с новым королем. Рассказала, что по обвинению в отравлении Ранульфа де Жернона был осуждён Вильгельм Певерелл, рыцарь из Ноттингемшира, и что заплатила королю Генриху сто фунтов серебра за то, чтобы ее не выдавали замуж до совершеннолетия Гуго. А ведь она – дочь Роберта Глостерского, самого главного и верного соратника императрицы Мод. Королевская благодарность со временем обзаводится дырами.
