Джон Пристли - Затерянный остров

Глава восьмая

Плавучая фабрика грез

1

И снова был Папеэте, а в нем, закрывая собой всю панораму, — паровая яхта, встретившаяся им по дороге. Теперь на борту читалось название — «Сапфира». Вблизи она казалась еще роскошнее, чем прежде. «Хутия», вновь набитая копрой под завязку, везущая пеструю толпу туземцев с последней стоянки, прокралась мимо сияющей яхты, словно колченогий нищий. На причале, как обычно, скопились зеваки, друзья и родные пассажиров, пришедшие поглазеть на швартующуюся «Хутию». Терри среди них не было. Уильям прекрасно понимал, что ей и неоткуда там взяться — она ведь не знает о прибытии шхуны, но в глубине души надеялся увидеть ее в первых рядах и огорчился, не увидев. Без нее все вокруг потускнело, хотя сам остров после многочисленных плоских атоллов высился во всем своем сказочном великолепии, ослепляя театральной красотой.

— Ненавижу эту чертову яхту! — заявил Уильям Рамсботтому, пока они ожидали своей очереди сойти на берег.

— А мне жаль, что не я владелец. Чем же она вам так насолила?

— Не знаю… Не к месту она здесь, только все портит. Зачем эти киношники вообще сюда повадились? — ворчал он, словно старый дед. — Что им дома не сидится?

Рамсботтом посмотрел на него лукаво.

— Кстати, а где наша подружка-американка? Что-то я ее не вижу.

— Я тоже. Но она ведь не знала, что мы возвращаемся.

— Может, она как раз на яхте, веселится с другими американцами. Кто ее за это осудит?

Уильям, отчаянно лукавя, согласился. А еще он поймал себя на мысли, что с радостью сплавил бы куда-нибудь Рамсботтома на недельку-другую. Он, конечно, неплохой человек, но иногда слишком навязчив. С коммандером проще, тот либо молчит, либо уходит размышлять в одиночестве.

Они поселились в том же отеле, и Уильям сразу же справился насчет Терри, но узнал лишь, что последние два-три дня она не ночевала, хотя большая часть ее вещей здесь, и она точно не выписывалась. Скорее всего она где-то с киношниками, ее часто с ними видят. Как сообщил месье Маро, двое из съемочной группы как раз остановились у него — в бывшем бунгало Пулленов. Одного зовут месье Джабб — очень тихий, а второго — месье Эннис, весьма разговорчивый. Эти новости Уильяма окончательно расстроили — ему даже стало слегка тошно. Велев себе не валять дурака, он вернулся в прежнее свое бунгало, долго стоял под душем, переоделся в свежайшую одежду и отправился на поиски месье Джабба — как пить дать того самого сардонического коротышки с «Марукаи».

На веранде бывшего бунгало Пулленов он обнаружил долговязого мужчину, растянувшегося на два кресла.

— Простите, Джабб здесь?

— Джабб ушел, — ответил долговязый, кося на гостя блестящим глазом. Второй глаз, прикрытый набрякшим веком, кажется, не видел. От этого лицо долговязого, такое же вытянутое и сухое, увенчанное темным локоном, с выдающимся носом в густой сетке вен, указывающим куда-то в правое плечо, и заканчивающееся остроконечным сизым подбородком, казалось наполовину зловещим, наполовину лукавым. Одетый в алые пижамные штаны и зеленые тапочки, он покуривал трубку из кукурузного початка, из которой свисала и время от времени падала табачная стружка — тогда долговязый подскакивал и хлопал себя по голой груди. — Я Пат Эннис. Чем могу быть полезен?

— Я просто хотел повидаться с Джаббом. Мы плыли сюда на одном пароходе. Моя фамилия Дерсли.

— Слышал о вас, да. Вы останавливались в этой гостинице, потом отправились в какую-то безумную экспедицию. Правильно? Заходите же, выпьем чего-нибудь. У меня найдется все на любой вкус — и даже то, что вам не по вкусу, да еще лед в придачу.

Приняв бокал из рук Энниса и выдержав пару минут светской беседы, Уильям отважился спросить насчет Терри.

— Мисс Райли? Она сейчас на натуре вместе с группой. Снимали что-то в двадцати милях дальше по берегу, либо остались там, либо вернулись ночевать на яхту. Да, она познакомилась с парой ребят, а потом ее увидел Майзен — режиссер — и решил взять ее на одну незанятую рольку. Хорошая девочка, в кадре смотрится. Главное, чтобы Голливуд ее не испортил. Хотя она вроде не собирается лезть в киношные дебри.

Уильям про киношные дебри ведать не ведал, но искренне согласился с мистером Эннисом. Услышанное настораживало, однако от сердца немного отлегло — ведь теперь он хотя бы знает, где Терри. Если нельзя помчаться к ней прямо сейчас, то лучше пока чем-нибудь отвлечься. И Уильям разговорился с мистером Эннисом.

Мистер Эннис, как выяснилось, когда-то работал в газете, а последние несколько лет пишет голливудские сценарии — не потому, объяснил он сразу, что любит писать сценарии, а из-за семерых детей и жены, с которой состоит в неофициальном разводе. Уильям постепенно начинал понимать, что подразумевает Терри под своим любимым словечком «непрошибаемый». Кухней газетного и киношного миров мистер Эннис был уже сыт по горло, поэтому при виде читателей и зрителей не знал, то ли плакать, то ли бороться с тошнотой. Уильям к поклонникам кино себя не причислял, но в бантингемский кинотеатр время от времени наведывался, и известие о том, что на яхте «Сапфира» приплыл сам великий Джозеф Сапфир, чьи фильмы со знаменитой заставкой в виде крутящегося сверкающего драгоценного камня он не раз смотрел и в Лондоне, и в Бантингеме, вызывало невольный трепет. Джозеф Сапфир был живым корифеем мира кино, которых осталось совсем мало. Уильям хорошо помнил шумиху в газетах, поднявшуюся, когда Сапфир приехал в Лондон. И вот теперь он здесь, в двух шагах. То, что в компании этих феноменальных и, безусловно, опасных людей находится Терри, конечно, беспокоило, однако не отменяло невольного трепета. Эннис смотрел на него с жалостью, хотя сам, как и любой на его месте, устроился неплохо: с одной стороны, пользовался благами причастности к киношному блеску, а с другой — якобы презирал этот блеск и мишуру, возвышаясь над массами.

— Вот поэтому я живу здесь, в отеле, трачу свои деньги, — объяснил он. — А мог бы жить на яхте вместе с остальными, но нет, спасибо! Как только мы пришвартовались, я сразу дал деру. Яхта — это Голливуд. Где Сапфир — там везде Голливуд, даже на Южном полюсе все равно будет Голливуд, а я хочу оттуда вырваться. Так мне удобнее. Если я им понадоблюсь, позовут. Сказал им, что мне нужна тишина для работы, они купились. На яхте, понятно, тишины не видать, это жуткий бедлам. На самом-то деле я могу работать хоть вверх тормашками в машинном отделении, но им об этом знать незачем.

— А это по вашему сценарию они сейчас снимают? — полюбопытствовал Уильям.

— В основном, — кивнул Эннис, попыхивая трубкой и выпуская густые кольца дыма. — Сюжет рассказать? Это захватывающая повесть, — прогнусавил он, — о застенчивом горожанине, попавшем в край первобытных страстей, и об избалованной красавице из Чикаго, потерявшейся на Романтических островах. Это увлекательная история любви и приключений, в которой бьется горячее женское сердце. Мы показали вам немало хороших картин, но это не просто хорошая картина — это великая картина, которую вы не забудете никогда. Другими словами, — подытожил он своим обычным голосом, — очередная сопливая мелодрама.