Отголоски прошлого (СИ) - Ришард Дариуш
— Это что же такое значит? Дядя Хельмут, подбивать команду к бунту — как не стыдно!
— Ну почему сразу к бунту… Не к бунту. А просто призываю подумать своими собственными головами. Или мирная смена власти — это тоже бунт, по-твоему? Или я где-то сказал неправду?
— О, если я начну перечислять все моменты, когда ты говорил неправду, то обрасту седой бородой, прежде чем подойду к концу списка. Возможно, сейчас ты, конечно, в чем-то и прав… Но. Не забывай о том, что Шейлу покоцали, когда она вместе с вами всеми добывала для вас всех же золотишко. Это достойно хоть какого-то уважения. И даже если она вдруг, — он на секунду смолчал, — врежет дуба, то в любом случае не видать тебе капитанства. Здесь и так хватает претендентов на то, чтоб взяться за штурвал, так что не суетись, не напрягай мозги лишний раз.
— Пользы нам от того золота, если его вот-вот отнимут… И кто же, интересно, эти претенденты? Одноглазый старик? Или рыжий доктор? Или, может быть, ты сам? — хохотнул Пратт.
— А отчего бы и нет, — блондин свесил ноги с гамака, и его лицо озарила широкая улыбка, мол, шутит он, всего лишь шутит… — Раз пошла такая пьянка… Кто у вас тут в капитаны крайний? Запишите меня тоже в вашу очередь.
— Все-то ты паясничаешь, Барт, капитан-без-корабля… А я все серьезно говорю. Может быть, уже пришло, наконец, время осуществляться старой примете о том, что баба на борту — дурное предзнаменование? Может, оно нам, наконец, предзнаменовало? Вы же обратили внимание, что Морской Дьявол захотел только ее, не тебя, не меня, а именно девчонку? Может быть, стоит от нее тихо-мирно избавиться, и тогда у нас снова наступит полоса удачи…
Правду говорят, что безделье — худший враг моряка. Стоило «Сколопендре» только увязнуть в этом болоте, как в головы людям тут же полезли непотребные мысли, такие непривычные, словно бы нашептанные со стороны, но в то же время кажущиеся такими разумными и правильными. Давно прошли те дикарские времена, когда моряк мог с радостью бросить девицу за борт, чтобы задобрить царя морского, и с чистой совестью продолжать путь. Да и Шивилла Гайде была не какой-нибудь бесправной пассажиркой, а опытной мореплавательницей, которая со сколопендровцами пуд соли съела, и даже не один. Некоторые члены экипажа знали ее еще совсем молодой и зеленой…а некоторых парней сопливыми салагами помнила она сама, и за несколько лет они успели окрепнуть и возмужать на ее глазах. Мало кому хотелось брать на душу такой грех, как предательство… Но крамольные вести ни до капитана, ни до ее приближенных в тот день так и не дошли.
Вот и доктор Траинен дальше своего носа не видел, так был увлечен проблемой локальной, что на глобальное у него уже не оставалось ни сил, ни времени. Раз десять судовой врач заглядывал к Шивилле, прокрадывался по каюте на цыпочках, чтобы ненароком не разбудить, обязательно обо что-то спотыкался в темноте и ругался шепотом себе под нос, а потом проверял, все ли в порядке, и укрывал спящую девушку одеялом… И так он намаялся за ночь, что все утро проспал беспробудным сном. Даже тогда, когда Ламберт предложил ему «поболтать о том, о сем» за кружкой грога во время, как поздний завтрак уже плавно перетекает в ранний обед, доктор от него лишь раздраженно отмахнулся. Ведь он уже больше, чем полдня не видел мадам Гайде… Но как только рыжий уже занес ногу над ступенькой, направляясь в капитанскую каюту, требовательное «кхм!» заставило его обернуться. За спиной стоял Хельмут.
— Здорово, Ларри.
— Здравствуй.
— Собираешься куда-то?
— Да, — доктор не был настроен на светскую беседу и цедил слова скупо, — к Шивилле.
— Какое совпадение! — наигранно обрадовался старый пират. — Я тоже.
— Вот в этом я сомневаюсь… Я же говорил, что к ней нельзя.
— А я считаю, что можно, — тон Пратта был, как и большую часть времени, по-свойски добродушным, но судового врача это насторожило. Рыжий вцепился в поручни трапа и инстинктивно заслонил спиной проход, снизу вверх глядя на здоровенного капитана, на что последний лишь снисходительно улыбнулся. — По-моему, пора уже открыть народу то, что ты там скрываешь, хватит уже играть с командой в прятки.
— А по-моему, я — врач, и мне виднее. Капитан ранена, она больна, ей нужен покой…
— Э, нет, друг, покой — это не то, что нам нужно. «Покой» — это от слова «покойник». На том свете отдохнем…если повезет. Уже пятый день Шейла отсиживается в каюте — разве ж это дело? Команда хочет видеть своего капитана, чтобы знать, что он у нее хотя бы еще есть. А если капитан уже не может исполнять свои прямые обязанности… Ты же вумный, не можешь не знать, что происходит в таком случае.
— Знаю, — пальцы доктора еще крепче впились в перила. — Но давай не будем торопить события. Шивилла может… Еще буквально день…может, два, и все вернется в прежнее русло. Пока ведь не случилось ничего чрезвычайного, мы ведь все равно…
— Мы ведь все равно здесь застряли надолго, ты хотел сказать? И по чьей же, интересно, милости? Не по шивиллиной же, когда она так обеспокоилась спасением собственной задницы, что забыла обо всем остальном? Я хочу с ней переговорить. Всего лишь поговорить…если она в состоянии сделать хотя бы это. И если девчонка еще в здравом уме, она сама согласится на мое предложение… Командование давно пора было бы передать в крепкие мужские руки.
— В твои, ты хотел сказать? — передразнил его интонацию Траинен.
— Заметь, не я это предложил, — усмехнулся кэп.
— И чем же ты сможешь улучшить наше положение? Сейчас наше судно арестовано, но может случиться и что похуже. Насколько я успел ознакомиться с твоими методами — топорными, пиратскими, — они могут с легкостью привести нас всех на виселицу. Ради этого, что ли, мы так тщательно все планировали и тащились в такую даль?
— Пиратские… — Хельмут цокнул языком и покачал головой. — Сэр доктор не любит пиратов? А сам-то ты кто? Языком все хороши трепать, чтоб себя обелить, а как дело дойдет до дележки краденого золотишка, так ты же от своей доли не откажешься. Это жизнь, а в жизни всегда побеждает сильнейший. Это закон природы. Если вожак волчьей стаи больше не сможет охотиться, его просто заместят более сильным волком и загрызут без права на пенсию. Это закон истории. Еще в стародавние времена один древний человек вышел в море и наудил за день много рыбы, а другому повезло не так сильно. И тогда второй рыбак напал на первого и отобрал у него весь улов. Так на свете появился первый пират, и с тех пор практически ничего не изменилось.
— Изменилось, поверь мне, изменилось. Твои методы безнадежно устарели… Сейчас миром правят не только и не столько сильные, сколько умные…и хитрые. Политики, ученые, деятели искусства…
— Вот только давай не надо еще и про искусство!
— Но это же правда, Хельмут! Иначе почему же тогда ты выбрал первым помощником не какую-нибудь гору мышц, а Самуэля, который даже к мореплаванью имел отношение очень опосредованное, м? — этот вопрос пирата явно озадачил. — Так что давай, пожалуйста, закроем эту тему хотя бы на ближайшие два дня. Я гарантирую тебе изменения в лучшую сторону…
— Слушай, очкарик, — Хельмут нахмурился. — Ты ведь славный малый, скажу тебе честно, ты мне понравился еще с первой нашей встречи. И я не хотел бы тебя обижать. Но если придется — обижу, — он сделал шаг, и Ларри нервно вздрогнул, испугавшись, что сейчас его уже начнут бить, возможно, даже по лицу. Но пират лишь отошел в сторону…взял висящий на скобах багор и вернулся с ним наперевес. Еще лучше… — Я вовсе не хочу с тобой ссориться. Мне сейчас хорошие друзья ценнее хороших врагов. Но еще меньше ты должен хотеть ссориться со мной, — тут он ухватил своими ручищами багор с двух концов, согнул его дугой и протянул врачу. — Пораскинь над этим на досуге своими докторскими мозгами. Надеюсь, ты примешь правильное решение.
— Да уж приму, — лекарь с долей раздражения ухватил погнутый инструмент — их что, из алюминия делают?.. — Но не думаю, что оно окажется в твою пользу. Ты что, считаешь, что тебе все дозволено? Вперся тут на чужой корабль со своим уставом… Испортил хорошую…вещь… — Ларри отчего-то наивно посчитал, что если Хельмут смог согнуть багор, то повторить такой фокус получится у любого другого нормального человека. И попытался его разогнуть. О, как сильно он ошибался… По счастью, как раз в это время неподалеку проходил Варфоломео, его светлую голову можно было заметить и за версту. — Ба-арт!.. — позвал судовой врач. Немного жалобно так получилось…
