Cecil Forester - Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии
Потом он улыбнулся Барбаре – при виде нее он мог улыбаться всегда, в какой бы депрессии не находился. Предназначенная ему в ответ улыбка была едва различима под вуалью охотничьего костюма.
– Вы можете присоединиться к нашей охоте. Один из моих адъютантов даст вам лошадь, – сказал Хупер, но затем, заглянув в экипаж, продолжил, – нет, не в этих шелковых чулках. Вы можете следовать за нами в экипаже, как леди с определенными ожиданиями. Как королева Франции, Боже правый! Поворачивай экипаж, кучер.
– На кого вы охотитесь, сэр? – спросил Хорнблоуэр, слегка разозлившись.
– На одного беглеца из ваших. Он может предоставить нам некоторое развлечение, – ответил Хупер.
Это была охота на человека – самая захватывающая игра из всех. Вот только Хаднатт – мечтательный, рассеянный Хаднатт, будет жалкой добычей. Двое цветных слуг ехали вместе с группой, каждый держал на сворке по нескольку ищеек темно-коричневого и черного окраса – беспощадных, страшных тварей. Ему не хотелось иметь ничего общего с этой охотой, совершенно ничего. Ему хотелось отдать приказ повернуть экипаж обратно. Это был кошмар, и очнуться от него было выше его сил. Ужасно было видеть, что Барбара принимает в этом участие. У высокой стены палисада, напротив въезда на верфь, кортеж остановился.
– Вот тюрьма, – махнул рукой помощник начальника военной полиции, – вы можете видеть дыру в крыше, сэр.
Кусок кровли был вырван напрочь. Возможно, эта тюрьма была построена не слишком прочно, но, чтобы бежать отсюда, нужно было затем перебраться через палисад высотой в пятнадцать футов, и даже в этом случае в какой-нибудь точке острова человека, который смог осуществить этот подвиг, ждала неотвратимая поимка.
– Едем, – сказал помощник. Он, его люди и слуги с ищейками подъехали к тюрьме и спешились. Собак завели в здание, где, надо думать, им дали почувствовать запах постели узника. Затем они вышли наружу, и стали нюхать землю под дырой в крыше. Вдруг они взяли след, и дернули поводки так, что цветные слуги лишь с трудом смогли удержаться на ногах, и затем стремительно ринулись обратно через верфи. Подбежав к палисаду, собаки стали прыгать на него, пуская слюни от возбуждения.
– Проведите их кругом на эту сторону! – закричал губернатор, а затем, обернувшись, бросил Хорнблоуэру:
– Это ваш парень из морской пехоты, не так ли? Даже моряку не показалось бы простым делом перебраться через этот палисад.
«Хаднатт мог совершить такое при высокой луне, – подумал Хорнблоуэр, – эти мечтатели становятся иногда просто сумасшедшими».
Ищеек провели через ворота и подвели к соответствующему месту у внешней стороны стены. Они моментально снова взяли след, рвясь с поводков, помчались по дороге.
– Вперед, за ними! – закричал губернатор, пришпоривая коня.
Значит, Хаднатт взобрался на пятнадцатифутовый палисад. Он, должно быть, не в своем уме. Кавалькада умчалась по дороге, кучер подгонял лошадей, запряженных в карету, насколько позволяло их достоинство и неровности дороги. Экипаж кренился и подпрыгивал, Хорнблоуэра бросало то в сторону Джерарда, а иногда даже в направлении сидящего напротив Спендлова. Дорога, по которой они ехали, вела к открытой части острова, за которой начинались Голубые горы. Всадники перешли на рысь, и кучер последовал их примеру, так что движение экипажа стало более терпимым.
– След довольно свежий, милорд, – сказал Джерард, внимательно смотревший вперед, где ищейки все также натягивали поводки.
– Хотя по этой дороге должно было проехать немало людей с тех пор, как он прошел по ней, – заявил Спендлов.
– Ого, – сказал Джерард, вглядывавшийся вперед, – они сворачивают с дороги.
Когда карета достигла угла, они увидели верховых, свернувших на широкую тропу, идущую через поле тростника, кучер, не мало не смущаясь, повернул вслед за ними, но еще через две мили отчаянной скачки он вынужден был натянуть поводья и остановить лошадей.
– Остановимся здесь, Хорнблоуэр, – сказал губернатор. – Здесь тропа упирается в брод через Хоуп-ривер.
Остановившиеся всадники дали лошадям перевести дух. Барбара помахала ему рукой, облаченной в перчатку.
– На другой стороне нет следа, – пояснил губернатор, а затем, обращаясь к людям с собаками, крикнул: – пройдите как вверх, так и вниз по течению. И по обоим берегам.
Помощник начальника военной полиции отсалютовал в знак того, что приказ услышан.
– Ваш человек знал, что мы пошлем за ним собак, – сказал губернатор. – Он прошел вдоль по реке. Однако рано или поздно он должен был выбраться на берег, и тогда мы снова возьмем след.
Барбара направила свою лошадь к экипажу, и, приподняв вуаль, заговорила с Хорнблоуэром.
– Доброе утро, дорогой, – сказала она.
– Доброе утро, – ответил Хорнблоуэр.
Трудно было добавить еще что-нибудь, если принять во внимание те события, которые произошли за последние час или два и их последствия. Барбара сильно раскраснелась от жары и физической нагрузки. Она выглядела измученной и усталой, улыбка на ее лице была явно напускной. Хорнблоуэру пришло в голову, что в этой охоте она, так же как и он сам, участвует поневоле. Видимо, она восприняла переезд из Адмиралти-Хауза в дом губернатора как повод для беспокойства: как и положено женщине, она не могла доверить эту работу морякам, оставив ее без своего присмотра, даже если флотским приходилось делать это сотни тысяч раз. Она устала, организовывая все это, и в результате почувствовала себя утомленной.
– Садись в карету, дорогая, – сказал он. – Джерард возьмет твою лошадь.
– На мистере Джерарде шелковые чулки, также, как и на тебе, дорогой, – ответила Барбара, устало улыбаясь, – и в любом случае, я слишком ценю его достоинство, чтобы усадить его в дамское седло.
– Мой грум поведет вашу лошадь, леди Хорнблоуэр, – вмешался губернатор. – Похоже, что эта охота оборачивается не слишком удачным образом.
Хорнблоуэр выбрался из экипажа для того, чтобы помочь Барбаре слезть с седла и подняться в карету. Джерард и Спендлов, вылезшие вслед за ним, после минутного колебания забрались обратно, и уселись спиной к лошадям.
– Мы вот-вот должны услышать что-нибудь про ищеек, – сказал губернатор. Четыре собаки умчались уже на значительное расстояние по обеим сторонам реки вверх и вниз по течению. – Не мог ли он забраться на дерево?
Хорнблоуэр знал, что человек может быть изворотливее любой лисы. Но это было бы неожиданной стороной в характере Хаднатта.
– Никакого намека на след, Ваше превосходительство, – доложил, подскакав, помощник начальника военной полиции, – ничего вообще.
