Джеймс Купер - Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай
— Кит! Кит!
Подобные встречи в открытом океане всегда служат развлечением, нарушающим монотонность плавания, поэтому многие полезли даже на мачты, чтобы полюбоваться морским чудовищем.
— Ты его видишь, Санчо? — спросил адмирал оказавшегося рядом с ним матроса. — Мне кажется, в этих водах китов быть не должно.
— Ваши глаза, сеньор дон адмирал, острее, чем у того болтуна на марсе, — ответил Санчо. — Я вижу только океан, волны да пену на гребнях и больше ничего!
— Хвост, вон его хвост! — закричали матросы, указывая на темный, раздвоенный конец, высунувшийся из воды. — Он ныряет! Головы не видно, только хвост!
— Увы! — досадливо воскликнул более опытный Санчо. — Что они смыслят, эти горе-моряки! Они приняли за хвост кита мачту какого-то несчастного судна, которое уже покоится на дне океана со всем своим грузом и командой!
— Ты прав, Санчо, — отозвался адмирал. — Теперь я и сам вижу верхушку мачты с реями. Это, несомненно, обломок кораблекрушения.
Новость сразу облетела каравеллу, и лица матросов омрачились, как бывает всегда при встрече со следами морской катастрофы. Лишь кормчие остались равнодушны и даже принялись обсуждать, не вытащить ли мачту из воды: в случае какой-нибудь поломки она могла бы пригодиться. Но волнение было слишком велико, а ветер такой, что жалко было терять время, и они отказались от своей затеи.
— А ведь это нам предостережение! — вдруг закричал один из недовольных матросов, когда «Санта-Мария» проплывала мимо верхушки мачты. — Само небо посылает нам знамение, чтобы мы не смели плыть туда, куда не заплывал ни один моряк!
— Знамение-то знамение, да только какое? — перебил его Санчо: полученная им от Колумба добла сделала его еще более красноречивым. — Видишь, на что похожа эта мачта? На крест!
Значит, это добрый знак — святой крест предвещает нам успех и удачу!
— Правильно, Санчо! — подхватил адмирал. — Крест возник перед нами посреди океана, благословляя нас, чтобы мы донесли свет веры до несчастных язычников Азии.
Верхушка мачты с верхней реей действительно весьма походила на крест, и счастливая выдумка Санчо имела успех. Через четверть часа этот последний обломок европейской цивилизации остался за кормой и начал постепенно удаляться, пока совсем не исчез среди волн.
После этого небольшого происшествия плавание протекало спокойно еще два дня и две ночи. Ветер все время оставался благоприятным, и каравеллы шли по компасу прямо на запад, хотя в действительности отклонялись немного к северу от запада, но этого мореплаватели той эпохи не знали. С утра 10 сентября до вечера 13-го было пройдено около девяносто лиг почти по прямой линии; в этот момент флот Колумба находился на меридиане или немного западнее меридиана Азорских островов — самой западной из открытых европейскими мореплавателями земель. Однако, начиная с того же 13 сентября, встречное юго-восточное течение начало сносить каравеллы еще южнее, к северной границе пассатных ветров. note 64
Вечером этого дня адмирал и Луис стояли на своем обычном посту на полуюте, когда Санчо передал вахту сменившему его рулевому. Однако, вместо того чтобы отправиться на бак к остальным матросам, он задержался на корме, неуверенно поглядывая на полуют. Убедившись, наконец, что там находятся только адмирал и его постоянный спутник, он начал подниматься к ним по лестнице, видимо, желая сообщить нечто важное.
— Ты хотел мне что-то сказать, Санчо? — спросил Колумб, дав матросу возможность оглядеться и увериться, что на узком мостике, кроме них, нет никого. — Говори смело, я тебя слушаю!
— Сеньор дон адмирал, ваша милость хорошо знает, что я не какая-нибудь пресноводная рыбешка, чтобы трястись от страха при виде акулы или кита или ужасаться тому, что корабль плывет на запад, а не на восток, и все же я должен сказать, что с этим плаванием не все чисто. Есть знамения и чудеса, которыми моряк не может пренебрегать, настолько они непривычны и зловещи.
— Я действительно не считаю тебя, Санчо, за труса, которого может испугать какая-нибудь птица или обломок мачты, поэтому говори, я хочу знать, что ты имеешь в виду. Говори прямо, без лишних проволочек! Если хочешь получить еще один золотой, я тебе его обещаю.
— Нет, сеньор, либо моя новость не стоит и одного мара-веди, либо она дороже всего золота на свете, так что пусть ваша милость не беспокоится о моем вознаграждении. Вы знаете, сеньор, что на вахте у руля мы, старые моряки, всегда о чем-то мечтаем — об улыбке и глазках какой-нибудь плутовки, о сладких плодах или сочном бараньем боке, а иногда раздумываем о собственных грехах.
— Слушай, парень, все это мне прекрасно известно, но не об этом же ты явился рассказывать адмиралу!
— Как знать, сеньор, адмиралы тоже бывают разные! Я знавал таких, кто понимал толк в баранине, особенно после долгого плавания, и в женских улыбках и глазках тоже, и, если они не слишком часто вспоминали о своих грехах, зато Грешили чаще некуда, отягощая свои и без того погрязшие в скверне души. Вот помню…
— Позвольте мне выбросить этого болтуна за борт, дон Христофор! — вскричал выведенный из терпения Луис и уже шагнул было вперед, чтобы привести в исполнение свою угрозу, но Колумб остановил его движением руки. — Пока его не выкупаешь, мы никогда не услышим ничего путного!
— Премного вам благодарен, граф де Льера! — с усмешкой проговорил Санчо. — Но, если вы так же ловко топите моряков, как вышибаете из седел христианских рыцарей на турнирах или мавров в бою, то я предпочитаю, чтобы меня искупал кто-нибудь другой!
— Как, ты меня знаешь, плут? — удивился Луис. — Наверно, ты меня видел в одном из моих прежних плаваний!
— И кошке дозволено смотреть на короля, сеньор граф! — возразил Санчо. — Но приберегите свои угрозы для других, я вашу тайну не выдам. Если мы доберемся до Катая, вам нечего будет стыдиться, что вы участвовали в таком плавании, а если нет, то вряд ли вообще уцелеет хоть один человек, чтобы поведать миру о том, как ваша светлость пошла на корм рыбам, или подохла с голоду, или еще каким-нибудь способом приобщилась к святым мученикам на лоне Авраамовом.
— Довольно пустых слов! — строго оборвал его Колумб. — Говори, что хотел сказать, или убирайся, да не вздумай болтать лишнего о графе де Льера!
— Сеньор, ваше слово для меня закон. Как вы знаете, дон Христофор, по ночам мы, старые моряки, всегда следим за нашей преданной и неизменной подругой — Полярной звездой. Так вот, час назад я заметил, что направление на нашу верную спутницу и направление стрелки компаса, по которому я вел каравеллу, разные!
