Флибустьер. Вест-Индия - Ахманов Михаил Сергеевич
Серов чувствовал себя слишком слабым, чтобы ехать в Ла-Монтань на тряской повозке или, тем более, верхом на муле. Его перевезли морем, на люгере[101], арендованном Шейлой, затем подняли на носилках к дому и уложили в огромную кровать в спальне Джозефа Брукса. Кроме Шейлы, с ним отправились Страх Божий в чине капитанского денщика, братья Свенсоны — для охраны усадьбы, а еще ларец с различными снадобьями, приобретенными у старого Пьетро, в единственной на весь Бас-Тер аптеке. Возможно, эти настойки и впрямь оказались полезными, или воздух, фрукты и заботы Шейлы исцелили Серова, только через пару дней он поднялся и вышел в сад. Спустя недолгое время он смог прогуляться к роще земляничных деревьев, сначала с Шейлой, потом один и наконец добрался до хижины покойного Росано.
В ней ничего не изменилось — собственно, в скудной обстановке меняться было нечему. Стол, табуреты, спальные топчаны и сундук… Серов откинул крышку, разгреб пожитки лекаря, сдвинул в сторону ларец с хирургическими инструментами, пару штанов, чулки, истрепанный камзол, чернильницу и перья. На самом дне лежала книга, а рядом — листы грубой бумаги, заполненные его почерком. Он так и не закончил перевод… можно считать, только начал… А ведь для Росано это было важным! Росано был совсем иным, чем дельцы Бас-Тера или морские разбойники и все остальные, что окружали Серова в этой реальности; он вспоминал о Росано как о друге и размышлял о том, найдет ли, кроме Шейлы, кого-то столь же близкого. Человека, с которым можно потолковать об устройстве мира, о нынешних и минувших временах, о том, что ожидает людей, их страны и творения, в далеком будущем.
Он вытащил книгу, положил на стол, перелистал страницы, носившие следы огня. Росано хотелось, чтобы ее перевели на французский или английский, а лучше — на оба языка… Почему? Чтобы вдохнуть новую жизнь в старый фолиант, сделать текст доступным для других народов? Или, полагаясь на собственную память, он надеялся восстановить утраченное, то, что было на обугленных страницах?.. На этот счет хирург выражался очень смутно — говорил, что в книге есть благие вести и есть ужасные и что работа над ней — дело Божье, а для него, Росано, искупление греха. Какого? О том, наверно, уже не узнать…
Серов снова склонился над сундуком, достал чернильницу, перья и листы бумаги. Потом начал перечитывать написанное, вспоминая слова и целые фразы, перескакивая с абзаца на абзац.
Флоренция, двести лет назад… Мессир Леонардо, житель славного города, повстречался с нищим юношей, едва понимавшим по-итальянски… Этот парень, видимо способный и неглупый, жил у мессира и даже стал его помощником, но спустя какое-то время умер от одной из болезней, опустошавших средневековую Европу, — чума, холера, тиф или нечто в этом роде. Грустная история! Можно сказать, совсем трагическая, но книга не о том. Вот последняя запись, что предваряет дальнейшее содержание: мессир и его гость вели беседы об устройстве мира, об астрологии, алхимии, о человеческой природе, о будущем и прошлом — словом, о материях, которые и сам Серов желал бы обсудить с Росано.
Если бы хирург остался жив!..
В глубокой задумчивости он поглядел на книгу, коснулся ее страниц, исписанных четким угловатым почерком. Итальянский, а кое-где похоже на латынь… Этих языков Серов не знал. Конечно, есть слова понятные: terra — земля, aria — воздух, magia — волшебство, но даже общий смысл не уловишь…
Он вытащил хирургические инструменты из ларца, положил туда книгу, стопку бумаги, перья, чернильницу, взял ларец под мышку и покинул хижину. Даже этот груз оказался еще тяжеловат; под земляничными деревьями Серову пришлось передохнуть, и только через четверть часа он добрел до ворот усадьбы. Там сидели Страх Божий и Эрик Свенсон. Датчанин чистил пистолеты, а Страх дремал, подставив солнцу изуродованное лицо.
Серов опустился рядом и похлопал его по колену:
— Ты знаешь, где заведение двух пожилых итальянцев? Старика зовут Пьетро, а его жену — синьора Бланка. У них цирюльня и аптека, над дверью деревянные ножницы висят, в руку длиной… Знаешь, где это?
Страх Божий открыл глаза и хмыкнул:
— Как не знать, капитан! Старик еще винишком приторговывает. Хорошее, слышал, у него винцо, но дорогое, не для нашего брата, для благородных… Прям-таки мальвазия! Хочешь, чтоб я за бутылкой сбегал? Это мы завсегда готовы, со всем нашим удовольствием!
— Мне нужен сам Пьетро, а не его мальвазия, — пояснил Серов. — Иди к нему и скажи, кто тебя прислал, а еще скажи, что я друг Джулио Росано и прошу, чтобы Пьетро пожаловал сюда. На неделю или, может быть, на две.
— А если спросит зачем?
— Помощь мне нужна, чтобы исполнить последнюю волю Джулио. Ради этого я за ценой не постою.
Страх Божий снова хмыкнул:
— Ежели не постоишь, капитан, так не взять ли у старикана пару бутылок? Глядишь, он будет посговорчивей.
Эрик Свенсон прищурился, заглянул в пистолетный ствол и молвил:
— Две бутылки мало.
— И то верно, — согласился Страх. — А вот две на брата будет в самый раз.
Серов отправил его за деньгами и потащил ларец к себе в комнату.
Вечером они с Шейлой сидели на просторной веранде, что открывалась небу и морю, глядели на звезды и молчали. В молчании не было отчуждения; так молчат близкие люди, которым есть что сказать друг другу, но времени для разговоров у них хватает — может быть, сорок или пятьдесят лет, а потому не стоит торопиться. Мысленно Серов проживал эти годы, вспоминая о войнах, мятежах, интригах, царях и царицах, открытии новых земель и основании городов, обо всем, что доведется им увидеть и услышать. Чем это было для него? Будущим? Прошлым? Одновременно тем и другим? И если бы он знал, чем кончится его последнее расследование и экспедиция в аномальную зону, если бы мог предвидеть все случившееся с ним, то что бы сделал? Отказался от странной своей судьбы или пошел ей навстречу?
Он взглянул на Шейлу, читая ответ в ее глазах.
Нарушив молчание, она промолвила:
— Эндрю… мне давно хотелось спросить… Ты в самом деле сын маркиза?
— Это имеет какое-то значение?
— Может быть. Ты ведь собрался со мной обвенчаться, так? А я — внучка каторжника и племянница пирата! Что сказал бы твой отец?
— Мой отец… — Серов печально усмехнулся. — Он человек широких взглядов, милая. Кроме того, есть и другие обстоятельства. Я ведь тебе правду говорил — ну, почти правду… Я в самом деле потомок маркиза, и предки мои были морскими разбойниками. Ты слышала о норманнах, приплывших во Францию с севера? От кого-то из них мы и ведем свой род.
— Ты это точно знаешь?
— Так утверждал мой отец. Во мне тоже разбойничья кровь, хотя и другой хватает.
От более порядочных людей, добавил он про себя. От тех, кто не резал глотки, а развлекал почтеннейшую публику, жонглируя, гуляя по канату и кувыркаясь на арене.
Шейла как будто успокоилась, вздохнула и, закрыв глаза, прижалась щекой к его плечу.
— Мы должны обвенчаться до выхода в море, — сказал Серов.
— Непременно. В тот же день, когда ты сможешь донести меня до церкви на руках.
— Могу я попробовать сейчас?
— Нет, дорогой, ты ранен и еще слаб. — По ее губам вдруг скользнула улыбка. — Но если хочешь, я подставлю плечо и провожу тебя в постель.
— Хорошая мысль, — одобрил Серов. Проводы были долгими, и рана им не помешала.
* * *Старый Пьетро приехал в усадьбу на рассвете, в тележке, запряженной осликом, с корзиной, в которой бренчали винные бутыли. Негр-слуга занялся ослом и упряжью, Страх Божий — грузом, а старик, двигаясь с завидной для его возраста легкостью, шагнул на веранду, поклонился Серову и сел в предложенное кресло.
— Я помню вас, мой господин, вы были у меня с синьором Джулио. И недавно я готовил вам целебные снадобья… Они помогли? Как ваши раны?
— Заживают, — сказал Серов. — Силы возвращаются ко мне.
— Хвала Мадонне! Пусть она одарит вас здоровьем! — Пьетро перекрестился и бросил взгляд на книгу, лежавшую рядом с ларцом на столе. Потом нерешительно спросил: — Это принадлежало синьору Джулио?
