Джеймс Купер - Красный корсар
Лицо Корсара было сосредоточенным и серьезным. По-видимому, поглощенный какой-то мыслью, он, войдя, даже забыл извиниться за свой неожиданный приход, однако скоро взял себя в руки. Улыбаясь, он низко поклонился и, овладев собой, выразил опасение, что его визит не совсем своевремен. Он говорил мягко и почтительно, будто вошел в каюту не того судна, где был хозяином.
– Я знаю, что теперь не время посещений, но считаю, что не исполнил бы обязанностей радушного и внимательного хозяина, если бы не пришел уведомить вас, что все теперь спокойно и что люди снова кротки, как овцы.
– К счастью, нашелся человек, который сумел тотчас же подавить мятеж. На вас и на ваше великодушие мы только и можем рассчитывать.
– И в этом вы не ошибетесь: вам не угрожают больше возмущения моего экипажа.
– Надеюсь, и никаких других не предвидится?
– Это трудно сказать, наша стихия – беспокойный элемент и никогда не исключает возможности разных неожиданностей. В сегодняшних беспорядках я и сам несколько виноват, я распустил своих людей, но волнение промчалось, как вихрь, и теперь снова все спокойно.
– Я часто видела подобные сцены на королевских судах, но обычно они являлись результатом старой вражды, и вспышки кончались благополучно.
– Однако кто не боится мелей, может в конце концов разбить судно. Обычно, если я разрешаю им забавы, то не спускаю с них глаз, но сегодня…
– Что сегодня?
– Нептун и его грубые шутки – для вас не в новинку, сударыня?
– Я встречала его прежде.
– Я понял. Это было на экваторе?
– Да, и в других местах.
– В других местах, – он несколько разочаровался. – Он, конечно, бывает на всех морях, на всех судах. Что там думать об этом!
– Что вы сказали? Я не расслышала.
Корсар вздрогнул, поняв, что по рассеянности прошептал лишнее. Оглянувшись и никого не увидев поблизости, он возобновил разговор:
– Я забыл, что ваш пол так же робок, как и прекрасен, – он улыбнулся так мягко и приветливо, что гувернантка тревожно взглянула на свою воспитанницу. – Я должен был раньше успокоить вас.
– Но вы не опоздали.
– А как себя чувствует ваша юная спутница? – обращаясь к миссис Уиллис, но глядя на Гертруду, поинтересовался он. – Ее сон, надеюсь, не потревожит то, что произошло.
– Невинность не видит плохих снов.
– Удивительно: ничто не нарушает покой невинности! Грешникам вот не спастись от угрызений совести. Но в нашем мире доверять нельзя даже себе.
Он молчал так долго, что миссис Уиллис решила как-то исправить неловкость.
– А мистер Уайлдер, так же как и вы, склонен к милосердию? С его стороны это было бы великодушием, так как злоба бунтовщиков была направлена главным образом против него.
– И все-таки, как вы видели, у него были и друзья. Вы заметили двух людей, которые отважно кинулись на его защиту?
– Да, это тем удивительнее, что он за такое короткое время сумел расположить к себе этих грубых людей.
– Ну, двадцать с лишком лет не очень-то короткое время.
– Как двадцать с лишком?
– Мне приходилось случайно слышать их разговоры, очевидно, между ними есть какая-то особая связь, и, вероятно, эти люди не в первый раз оказывают ему подобную услугу.
Миссис Уиллис огорчилась. Она уже решила, что Уайлдер – агент Корсара, но успокаивала себя тем, что как-то такую связь с пиратами можно объяснить. Хоть он на равных служил среди обитателей этого преступного судна, его благородство было очевидно: ведь он не мог допустить, чтобы она и ее воспитанница стали жертвами его сослуживцев. Теперь она поняла, что означали его непонятные предостережения. Постепенно все становилось понятнее. В Корсаре она узнала человека, который окликал бристольского купца с борта невольничьего судна; ей невольно вспоминались какие-то смутные встречи с ним в далеком прошлом. Она поняла, почему Уайлдер не мог раскрыть перед ними всю правду, боясь потерять не только жизнь, но и их уважение. Наконец, ей стало понятно то, что давно понял читатель, хотя сомнения мучили ее по-прежнему. Она спокойно думала обо всем этом, и гость не собирался прерывать ее мысли.
– Странно, что люди необразованные, – произнесла наконец миссис Уиллис, – способны на такую же преданность, как и образованные, утонченные натуры.
– Да, странный молодой человек, я бы отдал сейчас тысячу неподдельных королевских гиней, чтобы узнать историю его жизни.
– Так вы его мало знаете? – внезапно спросила Гертруда.
Корсар рассеянно взглянул на нее, но постепенно глаза его оживились, и от его взгляда гувернантка задрожала всем телом.
– Кому доступно человеческое сердце? Все мы не знакомы друг с другом, за исключением тех редких преданных существ, которых мы знаем и понимаем, кажется, до их самых сокровенных мыслей.
– Немногим дано разглядеть человеческую душу, – произнесла гувернантка. – Надо хорошо разбираться в людях и иметь большой жизненный опыт, чтобы понять помыслы окружающих нас людей.
– Однако для тех, кто умеет повлиять на мир, сделать его приятным, мир хорош! – У Корсара опять сменилось настроение. – Легко дается все тем, кто смело следует своим задумкам. Настоящий философ не тот, кто живет долго, а тот, кто умеет пользоваться жизнью. Человек, который умирает в пятьдесят лет, прожив с удовольствием, счастливее тех, кто скрипит сто лет с оглядкой, всего опасаясь.
– Но ведь есть люди, для которых следовать добродетели – высшее счастье.
– Для дамы это прекрасная мысль, – ответил он, явно сдерживая себя.
Она уже не против была бы проводить гостя, но его поведение, явное старание выглядеть веселым удержали ее от риска оскорбить человека, живущего по собственным законам.
Корсар, видимо, медлил со своим уходом и, напустив на себя добродушный вид, продолжал свой визит. Несколько опасаясь этого человека, от которого они в данное время полностью зависели, и желая изменить тему разговора, миссис Уиллис указала на массу разных музыкальных инструментов, находящихся в каюте:
– Тот, кто подвластен гармонии, кто неравнодушен к музыке, не омрачит радости других. Флейта и гитара – это ваши инструменты?
– По этим мелочам вы хотите судить обо мне? Может быть, вид этого, – и Корсар указал на висевший крест, усеянный бриллиантами, – заставит вас представить меня религиозным?
– Надеюсь, что это изображение внушает вам, во всяком случае, почтение. Бывает иногда, что человек в своей гордыне пренебрегает высокими истинами, но люди, много испытавшие в жизни, постоянно относятся с почтением к вере.
Гувернантка, сидевшая с опущенной головой, подняла глаза и взглянула на Корсара. Серьезно посмотрев на нее в ответ, он легко коснулся ее руки.
