Джон Дрейк - Одиссея капитана Сильвера

— А где ключ?

— Бог мой, откуда мне знать? Ищите, ищите.

Он захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Поглядел на свое оружие, гадая, заряжено ли. Потом подумал, на что он годен. Боец из него никудышный, слушать его тоже никто не станет. Если они разъярятся, ему и секунды не продержаться. Ну, может он на них заорать, храбрость выказать… мушкетоном пригрозить. Вдруг испугаются, а может быть, и нет. А не испугаются, так… и его жизнь ее не спасет. И запертая дверь им не помеха. И тогда только Бог в состоянии помочь этой бедной негритянке.

Сейчас все фактически зависело от «пастора» Смита, существа, по мнению мистера Коудрея, неопрятного и развратного, а для команды в высшей степени неавторитетного. Коудрей не мог понять, с чего это Флинту вздумалось доверять этакой жабе столь ответственный пост. Лучше бы своему попугаю поручил, больше б толку было.

Глава 35

— Вот она! — сказал Флинт и опустился на колени, чтобы подобрать рубаху, которая шевелилась сама собою. Рубаха оказалась скатанной в рулон, рукава связаны узлом. Флинт поднял этот рулон, продолжающий дергаться. Что-то живое находилось там, внутри.

— Наш ужин! — усмехнулся Флинт и отложил рубаху в тень.

Иен Фрезер непонимающе заморгал. Он, конечно, заметил, что Флинт без рубахи. Под сюртуком у него сверкала голая грудь с того самого момента, как он отправился определять место для измерения пеленга. Команда захоронения возилась с маркером. Вернулся Флинт без рубахи. Фрезер сразу заметил, но промолчал. Другие тоже, ясное дело, не слепые. Но и они ничего не сказали… С Флинтом лучше не высовываться. Не то бед не оберешься.

— Вот мы и пришли… Пердун, — сказал Флинт. — Подъем на Подзорную Трубу до половины. Это местечко я отметил во время разведки. — Флинт указал на солидного размера скалу, с дом величиной. Погруженная в землю скала торчала на фут плоской макушкой размером примерно десять на двадцать футов. — Отлично подойдет, Пердун.

— Так точно, капитан, — отозвался Йен Фрезер, настолько привыкший к своей гнусной кличке, что с готовностью на нее откликался. Во всяком случае, автоматически употреблявшие ее товарищи Йена давно уже толком не осознавали ее обидного смысла. Однако Флинт, как казалось Фрезеру, словно смаковал это словцо, как будто наслаждался им.

— Нравится тебе это место, Пердунчик? А вид-то какой отсюда!

Фрезер огляделся. Воздух чист и ясен. Затхлые болота Южной бухты и прилегающие к ним тропические джунгли в четырех милях отсюда и на тысячу футов; ниже. Здесь открытая местность, куда более приятная: привыкшему к свободному круговому обзору мореходу. Цветущий ракитник, рощицы мускатного ореха и несколько оттеняющих все это могучих сосен.

Флинт с наслаждением вдохнул чистый свежий воздух, потянулся, пощекотал маковку попугая и улыбнулся Пердуну Фрезеру — единственному из всей группы, требующему особого внимания. Йен пристально смотрел на Флинта, но, встретившись с ним взглядом, опустил глаза. Да, Фрезер умнее их вместе взятых, давно бы уж в унтеры вышел, кабы не его неудержимая страсть к рому… да легендарная вонючесть, определившая прозвище.

— Хватить сачковать, Пердунище! Наши ребята там, внизу, пашут, как невольники на плантации, а мы тут с тобой прохлаждаемся.

— Есть, капитан! — Фрезер прищурился, пытаясь разглядеть группу из четырех человек, установивших в отдалении рею в качестве маркера. Развязав мешок, Фрезер извлек из него и разложил на скале компас, блокнот и остальное содержимое. Самым большим из выложенных предметов оказался компас в прочном деревянном корпусе, обычно используемый в баркасе «Моржа» и почти не уступающий размером главному судовому компасу, установленному в нактоузе.

— Так вот, Пердунок, — изрек Флинт, постучав ногтем по компасу. — Другие на нашем месте принялись бы складывать пирамиды из камушков, метки на деревьях вырезать, надеясь найти их в том же виде, когда вернутся. Мы не такие. Мы используем неподвижное и непотопляемое. — Флинт топнул по могучей скале и опустился на колени, снимая пеленг на то место, в котором они зарыли золотые монеты.

Но тут Флинт нахмурился. Он отложил карандаш и блокнот с записями. Вскочил. Сдвинул шляпу на затылок. Поскреб лоб, глядя на место захоронения золота, такое далекое, но ясно обозреваемое с их скалы. Потом поднес руку к глазам и вперил свой орлиный взор в Южную бухту, где замерли на якорях «Морж» и «Лев». Положим, много-то отсюда не высмотришь, и Флинт тяжко вздохнул.

Краешком глаза он заметил, что Фрезер уловил перемену настроения начальства и насторожился. Неплохо, неплохо. Пусть понаблюдает, понапрягает мозги. Флинт закусил губу и принялся нервно вышагивать по скале. Остановился, открыл рот, как будто собираясь что-то сказать Фрезеру, Мотнул головой, снова зашагал. Опять остановился, покосился на группу захоронения.

— Нет-нет, — пробормотал Флинт, — Только не они. Генри, Джеймс и Франки… Нет. И не крошка Роб.

— Э-э… — силился что-нибудь сообразить Фрезер. Лондонский театр «Друри-Лэйн» потерял в лице Флинта выдающееся дарование. Вот и сейчас он произвел впечатление на публику.

Лицедейство продолжалось. Флинт подскочил как ужаленный.

— Фрезер, друг… Прости, парнище. Я просто…

— Что, капитан? — спросил обеспокоенный Фрезер. Да и как не взволноваться — физиономия капитана посерела, а в глазах жемчужинами сверкали настоящие крупные слезы.

— Йен, не хотел я тебя волновать. Думал, дождусь, пока вернемся на судно, к товарищам. — Он снова нахмурился. — То есть к тем из них, кому можно доверять.

— Доверять, капитан? Кому?

— Заговор, Йен! — трагическим полушепотом возвестил Флинт.

— Заговор?

— Да, да! Ты же не полагаешь, что бедняга Питер Эванс помер за здорово живешь…

Фрезер не сразу сообразил, что он в данный момент полагает, но послушно выдавил:

— Нет… Нет, капитан.

Собственно говоря, о смерти Эванса он как раз задумывался. И о подозрительных ночных звуках размышлял. И даже пришел к кое-каким заключениям.

— Я всегда видел, что ты парень сообразительный, Йен, поэтому и решил тебе довериться. Я сколачиваю новую команду, которой смогу доверять. Пусть эта команда будет даже намного меньше прежней.

— Ну? — Фрезер мгновенно сообразил, что даже такую большую сумму, как восемьсот тысяч фунтов, лучше делить на меньшее число долей. Эта практическая мысль вымела из его сознания всякие подозрения относительно благородных намерений капитана. Никаких сомнений не осталось в голове Фрезера.