Татьяна Смирнова - Покойники в доле
Ирис затаила дыхание.
– Я из другого мира, – продолжил капитан с напором, – из другого времени. Из будущего… Вы понимаете меня Ирис?
Ирис поняла. Она робко кивнула и почувствовала легкое головокружение, как будто, в тот злополучный вечер, когда судьба ее саму забросила в этот век.
– Откуда? – переспросил она.
Он понял ее вопрос по своему.
– Из Росси. Эта далеко отсюда, но…
– Я знаю, – ответила Ирис по-русски.
Теперь пришел черед удивляться Джеймсу.
– Ирис… Вы знаете мой язык?
Головокружение прошло, девушка высвободила руки из объятий Рика.
– И очень хорошо. Из какого Вы года, капитан?
– Из две тысячи десятого…
– Превосходно, – ее лицо просеяло, – я тоже!
– Этого не может быть, – Рик развел руки, а затем задорно хлопнул ладоши. – Это чудо, Ирис… Вы откуда?
– Можно на ты, раз уж мы оба оттуда… – девушка мотнула головой, словно хотела поправить сползающую на глаза челку.
– Ялта.
Ирис смотрела на него и еще не до конца верила в эту сказку.
«…Как это могло случиться? – думала она про себя, – Как я могла быть так близко – и не узнать своего. Совсем своего. Ведь столько было подсказок! По взгляду, по жестам, по образу мыслей. Какая слепота!!!»
– А я из Ярославля, – ответила она вслух.
– Как это случилось? С вами? Извини с тобой.
– До сих пор не понимаю, – ответила девушка, – мы репетировали. Знаете такой небольшой провинциальный театр… Я актриса, – девушка присела в театральном реверансе, – Анастасия Трезубова. Пока еще не знаменитая, но…
– Яша, ох, простите. Яков Рикович, – тут же поспешил представиться капитан.
– Ааа, вот откуда Рик, – она игриво погрозила ему пальчиком, – от фамилии.
– Так точно! Ну продолжайте.
– Ах, да. В общем, мы ставили Спенсера. Внезапно у меня закружилась голова. Я, кажется, упала… Очнулась уже здесь. До сих пор думаю, какой в театре поднялся переполох, когда я так внезапно исчезла посреди репетиции.
– Могу себе представить. Мои наверное тоже с ума сходят, хотя…
– Да. И знаете, где я очутилась?
– Интересно. И где же?
– В больнице, в лепрозории…
И дальше Ирис… Анастасия поведала Риковичу горькую правду своего перерождения в семнадцатом веке. Не забыв, упомянуть и о смерти настоящей Ирис Нортон.
– Получается, я самозванка, – грустно вздохнула девушка, закончив совю не веселую повесть.
– Да… – задумчиво протянул Яков, – получается у старика Нортона никого не осталось. Сначала жена, потом Ирис… мда, жестока судьба к этому человеку.
– Он замечательный.
– Никто и не спорит.
– А вы? Как? Откуда? Куда?
– А я утонул, – бросил Рик так небрежно, словно эти слова ничего не значили, и происшествие было пустяковым, – так что меня уже никто не ищет. Наверное. Дурацкая, собственно, была затея. Мы с друзьями вышли море. Шторм – и вот я тут. А подобрал меня как раз Адам Бикфорд на своей «Марианне», потом я попал к прежнему капитану «Форутны», ну и…
– Понимаю, – кивнула Настя, – карьерный рост на лицо.
– Да, что-то типа этого. Ну а потом я занялся кое какими переделками уже на своей «Фортуне». Усовершенствовал как мог…
– Наслышана-наслышана, дорогой капитан. Гроза морей. И даже – Люцефер.
– Мои враги явно преувеличивают, ха…
И они засмеялись, вместе. Тихо, чтобы не переполошить домашних.
– Да смешно, – Яков заметил на ночном столике графин с водой и рядом пустой стакан. – Позволишь.
– Конечно, – небрежно отмахнулась она.
Рикович налил, выпил.
– И мне тоже.
Процесс утоления жажды занял некоторое время, они и сами не заметили, как оказались близко друг к другу.
– Еще? – спросил капитан.
– Нет. Присядем.
– Удобно ли, – спросил Яков, делаю вид, будто он смутился.
– Ну, – задорно улыбнулась девушка, – мы же взрослые люди.
Они сели на край ее постели.
– Я смотрю, ты вполне отлично устроилась. Манеры, прическа, платья, язык…
– Я же актриса! – она гордо вскинуло голову. – Сначала перепугалсь – жуть. не верила, не хотела верить. Спасибо Джаспер помог. А потом, знаешь, стало интересно. Втянулась. В сущности, эта роль мне нравиться. Не то, что было в театре…
– Понимаю. Главная роль теперь твоя.
– Точно, – она вновь улыбнулась. – А ты как адаптировался? Ха, вот словечко…
– Нормально. Поначалу было страшновато. Но потом, когда был первый бой и первый убит…
– Я поняла.
– Ну а куда деваться. Знаешь как в кино – или ты или тебя. Пришлось выбирать. А к джентльменам удачи попал, так особого выбора у меня и не было. Знания английского, и немного морской практике. Вот и весь мой багаж. Это же тут у местных понахватался… Ха, и знаешь Сабатини вспомнил «Капитана Блада», как по писаному жил. Играл свою роль. Вот такой театр.
Они умолкли, каждый думая о своем. Но это длилось лишь мгновение. Затем Яков поднял голову и взглянул ей в прямо глаза.
– Ирис… мм, Настя я не умею говорить о любви, но знаешь… Я люблю тебя и мы должны быть вместе.
Темнота обступала их со всех сторон, тишина была полной и абсолютной: не тикали часы, не звенели цикады, не слышно было ничьих шагов. По щекам девушки текли слезы, она их не замечала.
– Я тебя тоже…
И отчаянный капитан Рик, гроза Карибского моря, чуть было оробевший, пошел на приступ бастионов.
– Настя… – он взял ее за руки, приблизился. – Настя мы должны быть вместе…
– Отец… Эльсвик, свадьба…
– К черту свадьбу!
– Я…
Он не дал девушке договорить. Яков крепко обнял ее за талию, чуть притянул к себе и впился в ее губы страстным поцелуем. Ее руки легли ему на грудь и… где-то в глубине сада, возвещая о раннем утре, звонко запел соловей.
* * *Утро ворвалось в спальню вместе с лучами теплого Солнца. Когда Настя открыла глаза, Яков был уже одет. Он сидел на кресле, возле столика и созерцал… Тонкое одеяло прикрывало лишь бедра. Она заметила его взгляд, улыбнулась и тут же прикрыла грудь.
– Давно встал?
– Нет.
Девушка поправила подушку, села.
– Не хотел тебя будить.
– Уходишь?
– Надо, – Яков встал, подошел и пришел на край постели. – Я найду способ нам вернуться. Бред, конечно, но если гадалка права, я нашел то, что искал – тебя. Ты – синий цветок. И теперь мы оба можем вернуться.
– Зачем назад? – она сдержанно улыбнулась. – Я не хочу назад.
– Мы можем вернуться домой! В двадцать первый век, – терпеливо повторил он, думая, что девушка чего-то не поняла. – Стоит попробовать.
– А чего я там забыла, в этом двадцать первом веке? – равнодушно отвтеила она, – семиметровку в панельном доме, приличные туфли в витрине, мамочку, которая кроме очередной бутылки ничего не видит, и «Кушать подано»?
– Но…
