Мичман Изи - Марриет Фредерик
Джек последовал за адмиралом и командиром флагманского корабля в каюту, где смело выложил всю историю с переодеванием вице-консула. Они оба не могли удержаться от смеха, а начав смеяться, не могли остановиться.
— Мистер Изи, — сказал адмирал наконец, — я не возлагаю всю вину на вас одного. Однако какой бы оборот ни приняли дела — капитан транспорта мог задержать отправку судна, потому что был влюблён, мистер Гаскойн мог остаться на берегу, пренебрегая долгом, так как обезумел от любви, хотя похищение им девушки могло бы вызвать у местного населения враждебные чувства к англичанам — так вот, я говорю, при любых обстоятельствах вам следовало бы обойтись без последней выходки, не заставляя вице-консула щеголять в юбках.
— Я действовал в меру своёго разумения, сэр, — ответил Джек, принимая скромный вид.
— И мне, по-видимому, придётся поддержать ваши действия. Капитан Малколм, пошлите шлюпку за вице-консулом.
Мистер Мужлант горел нетерпением рассказать о своих обидах. Поэтому, не обращая внимания на смех, вызванный его женским нарядом, он смело поднялся на борт адмиральского судна, полагая, что смех тут же смолкнет, как только станет известно, что он дипломат. Он изложил всю историю с его похищением и стал ожидать решения адмирала, который, как он думал, сотрёт Джека в порошок. А Джек стоял как ни в чём не бывало вместе с другими мичманами у подветренного борта. Адмирал сказал:
— Мистер Мужлант, что касается замужества вашей сестры — это целиком ваше семейное дело, и я не имею к нему никакого отношения. Вы поднялись на борт в женском платье по собственной воле. Мистер Изи действовал в соответствии с полученным им приказом — он выполнил свой долг, отплыв тотчас же, как только транспорт был готов к плаванию. Конечно, вы можете отправить жалобу, но я, по-дружески, не советовал бы вам этого делать, поскольку такая жалоба, вероятнее всего, даст повод уволить вас со службы — в Министерстве иностранных дел не одобряют подобных выходок своих чиновников. Можете вернуться на транспорт, который направляется снова в Тетуан с кратковременным заходом в Маон. Шлюпка у борта, сэр.
Мистер Мужлант, изумлённый отсутствием уважения к его вице-консульскому званию, зажал юбки между ног и двинулся вдоль борта, сопровождаемый дружным смехом всей команды. Наш герой пообедал с адмиралом и остался доволен оказанным ему приёмом. Получив после обеда приказ отплыть ночью на Менорку, он вернулся на борт «Мэри-Энн», где застал своих приятелей за разнообразными занятиями: капитан Хрякк торговал портером, Гаскойн мрачно мерил палубу шагами, мистер Мужлант сидел в полном одиночестве на юте, в самом скверном расположении духа, не видя возможности избавиться от проклятых юбок.
Покинув эскадру, «Мэри-Энн» подняла на мачту свой флаг, распустила паруса и направилась в Маон. Так как ещё не весь портер был продан, Джек велел принести себе бутылочку. Он был очень доволен исходом своих переговоров с адмиралом, а особенно тем, что впервые не только не попал в беду, но и помог другим избежать её. Гаскойн мрачно расхаживал по палубе — он был несчастлив. Теперь, когда он был в состоянии рассуждать здраво, он не мог не понять, что Джек оказал ему настоящую услугу и помешал совершить вопиющую глупость, и вместо благодарности он должен будет стреляться с ним на дуэли. Он готов был отдать всё, чтобы вернуть прошлое и помириться с Джеком, но ему было стыдно признаваться в своей ошибке. Однако он почти решился на это и, прохаживаясь неподалёку от Джека, обдумывал, под каким предлогом ему завязать разговор с ним. Джек, сидевший, как обычно, рядом с кабестаном, поставив на него бутылку, сказал сам себе: «Готов биться об заклад, что мой дружок Нед хочет помириться, но стыдится заговорить первым. Может быть, я ошибаюсь и он пошлёт меня куда подальше, но, во всяком случае, попробую заговорить с ним». Джек дождался, когда Гаскойн проходил мимо и сказал, глядя на него приветливым и лукавым взглядом: «Послушай, Нед, не хочешь ли выпить стаканчик вина?».
Гаскойн улыбнулся, и Джек протянул ему руку. Тут же состоялось примирение, и причина размолвки впредь даже не упоминалась.
— Через день-два мы будем на Менорке, — заметил Джек. — И я рад оказаться там. Знаешь, Нед, я очень доволен собой: на этот раз я не попал в беду, и всё же у меня есть забавная история, которую я расскажу губернатору, когда буду на Мальте.
— Частично за мой счёт, — добавил Гаскойн.
— Нет, ты будешь фигурировать в рассказе только с положительной стороны, другим достанется гораздо больше.
— Хотел бы я знать, что случилось с бедняжкой Азар, — печально заметил Гаскойн, не в силах удержаться, чтобы не упомянуть о ней. — Больше всего меня огорчает то, что она считает меня скотиной.
— Несомненно, Нед. Выпей ещё стаканчик.
— А её отец подарил мне вот этот перстень с бриллиантом.
— Старый козёл! Продай перстень и выпей за его здоровье.
— Нет, я сохраню в память о его дочери.
Здесь Гаскойн снова впал в меланхолию, а Джек вспомнил об Агнессе.
Спустя несколько дней они прибыли в Маон. «Аврора» уже стояла в порту, и капитан Вилсон принял над ней командование. Мистер Мужлант уговорил капитана Хрякка снабдить его мужской одеждой, на что Джек дал своё согласие после отплытия из Тулона. Настроение у мистера Мужланта значительно улучшилось, и он решил не предпринимать никаких шагов против Джека, так как убедился, что, если уж адмирал не внял его жалобе, то капитан Вилсон и подавно не накажет своего мичмана. А когда оба мичмана покинули борт транспорта в порту Маона, капитан Хрякк и мистер Мужлант крепко подружились, и последний дал согласие на брак со своей сестрой, чем несказанно осчастливил шкипера.
Что касается бедной Азар, то судьба обошлась с ней более сурово: пробродив весь вечер в платье мисс Мужлант, пока у неё не стали подкашиваться от усталости ноги, она вернулась с разбитым сердцем в дом отца, где её встретил сам Абдель Фаза. Вообразив, что это была мисс Мужлант, он пришёл в восторг, но, обнаружив, что это его собственная дочь — пришёл в ярость. На другой день Азар очутилась в зенане Османа Али.
Когда Джек доложил о своём прибытии, он не рассказал всю правду, чтобы не обидеть Гаскойна. Капитан Вилсон остался доволен тем, как было выполнено поручение, и спросил Джека, желает ли он продолжать службу на корвете «Гарпия» или предпочитает перевестись на «Аврору», чтобы служить под его начальством.
Джек стоял в нерешительности, не зная, что ответить.
— Говорите прямо, мистер Изи. Если вы отдадите предпочтение капитану Собриджу, я не буду на вас в обиде.
— Нет, сэр, дело не в капитане Собридже, вы оба были в равной мере добры ко мне, и я предпочёл бы вас, но дело в том, что мне не хочется расставаться с Гаскойном или с…
— Или с кем? — повторил капитан улыбаясь.
— С Мести, сэр. Может быть, вы сочтёте это глупостью, но если бы не Мести, меня не было бы сейчас в живых.
— Нет, мистер Изи, я не считаю чувство благодарности глупостью, — ответил капитан. — Я могу добиться перевода на своё судно мистера Гаскойна, я очень уважаю его отца, и вообще говоря, у меня нет к нему претензий по службе. Но что касается Мести — что ж, он добрый моряк, можно подумать и о его переводе на «Аврору».
На следующий день Мести был включён в список команды, подлежащей переводу на фрегат «Аврора» вместе с капитаном Вилсоном, согласно уложению Адмиралтейства, и назначен на свою прежнюю должность при главном капрале корабельной полиции. Джек и Гаскойн были также откомандированы на фрегат.
Поскольку Джек никогда не обнаруживал большой склонности к службе, читатель не удивится, узнав, что прежде чем отправиться на «Аврору», Джек испросил согласия у капитана Вилсона провести два-три дня на берегу. Гаскойн получил такое же разрешение, так как они оба только что вернулись из длительного плавания. Наш герой снял помещение в единственной приличной гостинице города и начал завязывать знакомства с офицерами «Авроры»: с кем бы из них он ни повстречался в городе, он приглашал их к себе на обед. Слухи о его гостеприимстве разнеслись среди офицеров судна, и, поднимая бокалы с вином, все мичманы клялись, что он славный малый. Конечно, Джек не обольщался своей популярностью, но, ссылаясь на принцип равенства, он доказывал, что долг каждого, кто может позволить себе угостить обедом своего товарища, делать это для тех, кому не по средствам угощать других. Со стороны Джека это была досадная ошибка, ибо он ещё не знал цену деньгам и был настолько глуп, что полагал — реальная ценность денег в том, чтобы доставлять окружающим радость. В его оправдание можно только сказать, что он был мичманом, философом и не достиг ещё восемнадцати лет.
