Семя Гидры - Вадим Ларсен
Глаза Ивана загорелись, а из горла вырвалось: «Блядь!». Подскочив к ближайшему из орехов, он яростно рубанул по нему молотком и отколол часть.
Он жадно пил кокосовое молоко, и выпив всё до капли, заорал по-звериному, как вампир, вылакавший досуха кровь у поверженной жертвы. После расколол орех на части и выгрыз мякоть, едва не сломав зубы. Так он проделал и с остальными кокосами.
Насытившись, несколько успокоился. Уселся спиной к пальме, и долго удовлетворённо созерцал бирюзовое море. Теперь можно было жить дальше.
Затем встал и уже не так неистово, а размеренно и с пониманием, стал трясти пальмы и стучать по ним молотком. Выбирал самые тонкие стволы и с созревшими плодами.
Когда на песке их оказалось дюжина, Иван снял с себя майку, узлом связал «плечики» и в получившуюся торбу-мешок собрал улов. С кокосами на плечах он вернулся к хижине.
В этот день Иван больше не рубил деревья.
Следующие два дня он посвятил себе.
Отыскать живительные листья кауры, оказалось несложно. Здесь они были всюду. Облепившись с головы до ног лопухами, он пролежал так полдня. Вторую половину наводил порядок в хижине.
Старая флотская поговорка гласит: «Храни порядок и порядок сохранит тебя». И то была правда жизни.
Съев в этот день все принесённые кокосы, утром следующего дня он отправился на охоту.
«Настоящему охотнику ненужно ружья, — провещал Чакрабати в их первую вылазку. — Вполне достаточно чутья, выдержки, внимательности, ну и рук и ног тоже».
К вечеру у очага на полу лежала гора устриц, жирная толщиной с руку змея и две черепахи. А также дюжина кокосов, жареные коренья и котелок чёрно-фиолетовых ягод, похожих на переспелую сливу.
Так прошли два дня. На третий Иван был полон сил и желания продолжить работу. К вечеру на поляне перед хижиной лежали все четыре десятка ровных четырёхметровых брёвен.
На следующее утро Иван перетащил брёвна ближе к берегу. Собирать плот прямо у воды не решился. Разложил всё на «сикхской взлётной полосе». Туда же перенёс и три баллона. Надул их ножным насосом и выложил в виде равнобедренного треугольника так, чтобы острый угол исполнял роль носа, а поперечный баллон — роль кормы. После выложил все брёвна на получившуюся конструкцию и долго и обстоятельно связывал их вместе всем, что было под рукой. В ход шли и ветхие остатки парашютного нейлона, и крепкие капроновые фалы из «хонды», и тугие прочные лианы, и даже сплетённая «косичкой» молодая кокосовая пенька.
Ближе к сумеркам на берегу красовался полноценный плот с парусом из остатков палатки его оранжевого предшественника.
Вернувшись в хижину, Иван упаковал пулемёт в контейнер, взял заранее смастерённое весло, больше похожее на снегоуборочную лопату — длинная бамбуковая рукоять и широкое «перо» из куска дюралевой переборки — всё это снёс на берег, а после вернулся за патронными лентами. Туда же перенёс и их.
Весь скарб он сложил под «Титаником» — безысходность воистину мать чёрного юмора — замаскировал всё пальмовыми ветвями, листьями папоротника и большими лопухами какого-то раскидистого кустарника, названия которого не знал и вернулся обратно к хижине. Пора было собираться в путь.
Он плотно поел, оставшуюся еду выбросил в ручей. Выкурил сигарету. Потушил очаг. Надел новенький Скубапро. В кармашек для фонарика, что на левом рукаве, вложил ножичек похожий на скальпель тот, что взял когда-то на камбузе «хонды», в карман на правой штанине поместилась «швайка» найденная в песке на месте пленения. На пояс надел кобуру с ракетницей, оставшиеся патроны сунул за пазуху гидрокостюма. В рюкзак уложил гранаты, предварительно вставив в каждую запал. Сверху накрыл сигнальными фальшфейерами и самодельными навигационными «поделками». Надел рюкзак, взял три ярко-оранжевых спасательных жилета. На всякий случай.
Огляделся, не забыл ли чего. Присел на край лежанки — по старинной дедовской традиции «на дорожку». Прислушался к шуму джунглей. К ветру — к крепкому береговому бризу. Погода, что надо.
Вышел из хижины и поднял глаза к чистому без единого облачка небу. Звёзды он прочитал ещё прошлой ночью, и теперь превосходно ориентировался, куда держать путь.
Глава 28
Всё сопутствовало удачному исходу. Плот давал хорошую осадку и прилично держался на лёгкой и ровной, едва заливавшей настил волне. К тому же чистое звёздное небо без единого облачка и дымки — идеальная карта для мореплавателя.
Приличной силы бриз помог отчалить от берега, но едва чётная береговая полоска скрылась из виду, ветер переменился. Одновременно управляя парусом и орудуя рулевым веслом, Иван, приловчился держаться ногами за леера — канаты, натянутые вдоль плота — живо приспособился к нюансам рулёжки и, умело галсируя против ветра, положил своего самодельного монстра на избранный курс. Справившись с управлением, зафиксировал фалы паруса и руль в неизменном положении и перенёс пулемётный ящик на корму для большей устойчивости «судна» и там закрепил канатом.
После разложил перед собой навигационные «самоделки» и дощечки с «картами звёздного неба» и принялся колдовать над всем этим, время от времени сверяя расчёты с небесными ориентирами. Занятие это заняло некоторое время, но теперь Иван был уверен на сто процентов в правильности проложенного маршрута.
Едва волны поутихли, а ночное небо озарила полная луна, он достал из ящика пулемет. Повертел в руках, встал во весь рост и для устойчивости расставил ноги пошире. Приделанную бамбуковую рукоять уложил на локоть, патронную ленту перекинул через предплечье, а приклад прижал к бедру. Приготовился, напрягся. Стальной взгляд, собранность и уверенность в каждой мышце — знаменитая поза великого Шварца. Иван представил, как выглядит сейчас со стороны — ни дать, ни взять, супергерой.
Минуту постояв так, он собрался с духом, напряг мускулы и нажал на спусковой крючок. Сочная вспышка прорезала ярко-алую дорожку над чёрной водой, и грохот выстрелов катком прокатился по тихой морской глади. Отдача была такой силы, что Иван упал на брёвна и едва не выронил пулемет в море.
Да уж, ситуация выглядела критической. Если дикая стая аквахомо возможно и разбежится от такого страшного грохота, то сможет ли он, тот, который держал сейчас пулемет второй раз в жизни, противостоять сразу трем вооруженным до зубов охранникам-неграм? Иван знал о троих, но, сколько их там на самом деле. Впервые он усомнился в реалистичности своего авантюрного плана. Неужели Чакрабати был прав?
Стоило попробовать ещё раз. Он встал на одно колено, упёр приклад в бедро
