Джулия Грин - Неукротимое сердце
На пустынной дороге вдоль побережья от залива Уайдмаус до Кэмелфорда и раньше было мало путешественников, теперь же из-за войн с Наполеоном их стало еще меньше. Тех же посетителей, которые изредка останавливались в гостинице, Кейт не хотела бы видеть вообще. И при ней, а до нее благодаря отцу, гостиница служила другой цели, нежели предоставление пищи и крова уставшему путнику. Хотя гостиница была завещана Сину и двум другим ее братьям, Марку и Йо, «Золотая Леди» досталась только Марку и Йо. Как девушка, Кейт ничего не унаследовала, кроме забот об имуществе своих старших братьев — забот, которые Марк и Йо в значительной степени игнорировали, промотав те небольшие деньги, которые оставил отец. Так продолжалось до их смерти, после чего «Золотая Леди» перешла к Кейт, и то только потому, что не было другого наследника по мужской линии.
«Золотая Леди» была прекрасным кораблем, красивым и быстроходным. Кейт помнила, как она нервничала, когда отдавала первый приказ выйти в море, как паруса наполнились ветром, и бриг, приподняв нос, вышел из лагуны. Когда Кейт стояла на ветру и брызги веером летели ей в лицо, она ощутила ту же радость, какую, наверное, испытывал ее отец, впервые командуя кораблем.
Они маневрировали по морю в тот день до самой темноты. Когда закончили, Ол'Пендин поднялся с нижней палубы к штурвалу, вытирая руки красным платком, а лоб — рукавом.
— Ей-богу, Кейти, — сказал он, — ты замучишь бриг.
— Пускай, она должна научиться управлять им.
Кейт разворачивала корабль, искусно ловя ветер, по меньшей мере дюжину раз. Она поворачивала «Золотую Леди» так круто, что корабль давал сильный крен, отчего было слышно, как на камбузе падала посуда, а колокол сам начинал звонить. Кейт поняла, что корабль был очень подвижным, хорошо слушался руля и от него можно было ждать и других положительных качеств. Она также узнала, что Син и Ол'Пендин были умелыми моряками, хотя Син немного нервничал за рулем. Но какими бы ни были практические результаты тренировки, когда они сошли на берег после швартовки, Кейт поняла по глазам команды, что она утвердилась как капитан, чьи приказы они готовы выполнять. Ей показалось, что даже в глазах Ол'Пендина промелькнуло уважение.
Кейт вздохнула, вспоминая бесконечные бумаги, которые она должна была подписать, людей с вкрадчивыми манерами, с которыми приходилось разговаривать, чтобы завершить передачу ей собственности, оставшейся после смерти братьев. Затем начались, казалось, бесконечные задержки при подготовке судна к выходу в море, но наконец настал день, когда корабль был готов, словно праздничный пирог. Все медные части были надраены Ол'Пендином до золотого блеска; на отполированных поручнях — ни единой царапины. Стол в штурманской рубке был таким чистым, что за ним можно было обедать; карты корнуоллского побережья и гаваней Ла-Манша были аккуратно свернуты и так ровно уложены на полку, что Кейт была уверена: Ол'Пендин выравнивал их по линейке. На подносе для письма лежали три гусиных пера, заточенных до смертоносной остроты.
Кейт подумала об Ол'Пендине и улыбнулась. Он был боцманом у отца, и, как большинство людей, живущих у моря, старик мог многое узнавать на слух. Он понимал, что означает скрип такелажа и хлопанье парусов на ветру. Даже запахи имели для него особое значение. По запаху он мог определить близость земли.
Кейт услышала шорох за спиной и неожиданно обнаружила Ол'Пендина, замершего у каюты на баке. Она не предполагала, что старик находился там. Сейчас она больше не стыдилась того, что ей снилось, хотя раньше чувствовала стыд из-за слабости своего пола, из-за того, что у отца не было третьего сына, которого он всегда хотел; но теперь это сновидение стало всего лишь дурной шуткой.
— Почему бы тебе не лечь в койку и не попытаться уснуть? — спросил Ол'Пендин. — Этот сон не вернется к тебе.
— Я хочу посидеть здесь. Все будет в порядке.
— Конечно, все будет в порядке. Давай выпьем, — предложил Ол'Пендин, доставая из кармана бутылку рома.
— Почему бы нет? Я хочу заснуть.
Ол'Пендин смущенно мялся. Трудно было понять, о чем говорить с Кейт, когда она в таком настроении. Он сел рядом с ней.
— Все не так уж плохо, — сказал он. — Ты почувствуешь себя совсем по-другому, когда мы пройдем рифы, и тогда нечего будет бояться.
— Это здесь, старик. — Кейт похлопала себя по голове. — Это здесь, Пендин. Я все еще вижу отца, лежащего на палубе. Выстрел пистолета в руке капитана Маскелайна. Потом кровь. Это моя проблема, Пендин. И я ничего не могу с ней поделать.
— Не стоит пытаться воскрешать прошлое. Ты ничего не можешь изменить.
— Да, ничего не изменишь. Ты как бы все время видишь знакомого человека и хочешь быть с ним, но он недостижим. О Иисус!
— Забудь о нем.
— Это все еще здесь, Пендин, — сказала Кейт. — Ты всю свою жизнь думаешь о том, что сделал неправильно. Ты не можешь заставить свой мозг не думать об этом, не так ли? Во всяком случае, я не могу. Господи, как же мне хотелось бы уснуть!
Кейт поколебалась мгновение, прежде чем взяла у Ол'Пендина бутылку, отвинтила пробку и сделала глоток. Ром был ужасным на вкус.
Но после третьего глотка она уже больше ни о чем не сожалела и могла даже убедить себя в том, что идет на рискованные дела на «Золотой Леди» только ради денег. Ром не пьянил ее: он позволял проще смотреть на вещи. Она была всего лишь женщиной, напуганной своими мыслями. Она трусила, как все женщины, и пыталась набраться храбрости с помощью бутылки. Это было отвратительно. Кейт знала, что ей, наверное, стало бы легче, если бы она отдала гостиницу и «Золотую Леди» Сину, а сама уехала бы, например, в Америку. Она так бы и поступила, если бы снова пришлось пережить смерть отца. Жизнь, которую она вела, гостиница и корабль — все это было связано с памятью об отце, сохраняло его живым. Но Кейт знала, что он умер. Вот в чем была проблема. Он умер, и ничто не могло изменить этого.
Она подумала, закончил ли церковный сторож Эбенезер Фарриш новый надгробный памятник. Он был хорошим другом отца и держал небольшой деревянный магазинчик в конце деревни. Фарриш был с контрабандистами, когда их кеч был захвачен в ту июньскую ночь правительственной шхуной. Говорили, что это судья Говард из замка Менхерион навел таможенников на след, поскольку, с тех пор как он приобрел поместье последнего из Мухьюнов, он вложил весь свой капитал для его поддержания и ему хотелось получить вознаграждение для уплаты налогов. Так или иначе, но он был на борту «Адвента», когда осматривали кеч. Когда корабли встали борт о борт, кое-кто приготовился к сражению. Тогда капитан Маскелайн вытащил пистолет и выстрелил в лицо Йо Пенхоллоу с расстояния всего лишь в два планшира. После полудня в День Иоанна «Адвент» привел кеч в Мунтайд, и отряд полицейских проконвоировал контрабандистов через реку Тэймар в дартмурскую тюрьму. Заключенные брели через деревню, скованные по двое, а жители стояли у дверей своих домов или шли за ними. Люди поддерживали их добрыми словами, поскольку многие арестованные были из соседних мест, Боджина или Лаунсестона. Женщины жалели жен узников. Тело отца осталось на кече.
