Рафаэль Сабатини - Черный лебедь. Романы

Когда все было улажено, он подошел к ней.

- Вы слышали, Присцилла, что от вас требуется? - спросил он и ободряюще улыбнулся.

- Да, - ответила она, с тревогой глядя на него.

- Вам нечего бояться, - ответил он на ее взгляд. - Сэр Генри Морган примет вас с уважением.

- Я не могу даже предположить, что вы можете послать меня, не будучи в этом уверены, - ответила она твердо и тут же задала вопрос, выявивший действительную причину ее страха: - Но как же вы?

- Я? - Он улыбнулся, пожимая плечами. - Я в руках божьих. Не думаю, что он поступит со мной слишком жестоко. Это зависит теперь только от вас.

- От меня?

- От того как вы выполните наше поручение.

- Если это действительно поможет, то вы можете положиться на меня.

Он склонил голову в знак признательности.

- Тогда ступайте, нельзя терять времени. Баркас готов. Напоминаю вам наши условия.

Он двинулся вперед. Майор пошел за ним, пытаясь сохранить равнодушие на своем лице. Менее всего желал он проявить удивление и удовольствие, охватившее его при мысли о возможности избавиться от обстоятельств, невыносимых для него как кошмар.

Пока они шли, де Берни сообщил ей условия, которые надо было передать, и пожелал также привлечь к ним внимание майора. Условия были просты: предложить Моргану голову Тома Лича в обмен на их жизнь и возможность свободно отплыть с острова на своих кораблях. Если потребуется большее, то в доказательство доброй воли и намерения бросить пиратство, они разоружат свои корабли и у них на глазах сбросят пушки в море.

Если же Морган не согласится, то пусть знает, что, имея достаточно провизии и боеприпасов, они отступят в лес, и если он вздумает их преследовать, это может для него плохо кончиться. В таких условиях они будут в состоянии держаться очень долго.

По его просьбе она все это повторила, то же самое сделал и майор Сэндз. Эллис и Бандри в знак согласия мрачно кивали головами. Таким образом они подошли к воде, где полдюжины пиратов, стоя по колено в воде, удерживали в готовности баркас.

Халлауэлл предложил перенести леди в лодку, а майор и Пьер пусть идут вброд.

Внезапно Присцилла, бледная и дрожащая, повернулась к де Берни и схватила его за руки.

- Шарль! - только и смогла она произнести. - Шарль! - но здесь у нее сорвался голос, а в глазах появился страх.

Он склонил голову и улыбка, мягкая и немного грустная, озарила его мрачное лицо.

- Дитя! Повторяю: вам нечего бояться. Морган не воюет с женщинами.

В ее глазах вспыхнул гнев.

- Неужели вы до сих пор не поняли, что я боюсь не за себя? Вы всегда так думаете обо мне?

Улыбка исчезла с его лица, на нем отразилась боль, а глаза стали печальными.

- Вы смелая... - начал он, но остановился и повернулся к стоящим рядом Эллису и Бандри. - Господа, оставьте нас одних на минутку. Возможно, я никогда больше не увижу ее.

Эллис сделал движение, намереваясь отойти, но холодный и рассудительный Бандри воспротивился. Он сжал тонкие губы и покачал головой.

- Так не годится, Чарли. Мы знаем поручение, которое она повезет сейчас. Но мы не будем знать, что она повезет, если вы поговорите с ней наедине.

- Ты мне не доверяешь? - де Берни выглядел ошеломленным.

Бандри в раздумье сплюнул.

- Если уж говорить о доверии, то я лучше доверюсь себе.

- Но что я могу сделать? Какое другое сообщение я могу передать? Какую по-твоему сделку мог бы предложить от себя лично?

- Не знаю. Вот поэтому лучше обезопасить себя. Давай, парень, прощайся здесь. Что за черт! Или вы не муж и жена? Что за нужда быть таким застенчивым?

Де Берни вздохнул и снова грустно улыбнулся.

- Вот так, Присцилла. Больше мне нечего сказать. Возможно, это как раз и к лучшему. - Он наклонился, собираясь поцеловать ее в щеку, но она повернулась и подставила для поцелуя губы.

- Шарль! - сказала она тихо с болью в голосе.

Де Берни отступил назад и махнул Халлауэллу. Тот, повинуясь сигналу, подхватил девушку на руки и перенес в лодку. Затем майор и Пьер заняли места в лодке и достали весла. Пираты оттолкнули баркас, и он с развевающимся на борту белым флагом тронулся в путь.

Де Берни постоял немного у самого прибоя, наблюдая за лодкой. Присцилла ни разу не оглянулась назад. Она сидела впереди, спиной к берегу, маленькая фигурка в зеленом.

Тогда он повернулся и, погрузив в кружева подбородок, очень медленно двинулся вверх по берегу, а Бандри и Эллис безмолвно последовали за ним.

Сидя в лодке, Присцилла тихо плакала, и Пьер, сидевший за майором, попробовал ее успокоить,

- Мадемуазель, - склонился он над плечом майора, - не надо плакать. С месье де Берни будет все в порядке. Он знает, что делает. Поверьте, все будет хорошо.

- Во всяком случае, - заметил майор, - невелика беда, если будет и не так.

В этих словах выразилось его недовольство сценой, свидетелем которой ему пришлось стать. Она стала кульминационным моментом мучений, которые ему пришлось вынести за последний месяц. И он подумал, что пора в их жизни все расставить по своим местам, а Присцилле следует вспомнить о своем положении, о чем она, судя по ее последним поступкам, похоже, совсем забыла. Воспоминание об этом поцелуе преследовало его, заставляя содрогаться от возмущения. Поэтому он начал грубую атаку с целью исправления взглядов мисс Присциллы.

От его слов слезы прекратились. Мгновенно горе и беспокойство были побеждены негодованием, и на бледном заплаканном лице глаза ее вспыхнули, встретившись с глазами майора.

- И бы посмели это сказать? - спросила она с таким презрением, что он не решился бы повторить свои слова, если бы даже она дала ему на это время. - Вот так вы говорите о человеке, подвергшем себя опасности, о человеке, заложившем свою жизнь, чтобы обеспечить нашу безопасность и дать нам возможность отплыть?

Майор, негодованием встретив негодование, угрюмо ответил:

- Я не верю в это вообще. Чтоб мне лопнуть, не верю.

- Не верите? Тогда вы еще больший глупец, чем я предполагала.

- Присцилла! - Остолбенев, он перестал грести. Весла Пьера, ритмично посланные вперед, ударили по его веслам, отчего майор едва не слетел с сиденья. Но он почти не обратил на это внимания. Механически восстановив равновесие, он с отвисшей челюстью и вытаращенными глазами изумленно глядел на этого едва оперившегося птенца, осмелившегося высказать ему такое. Только соображение, что в состоянии переутомления она не отдает отчета своим словам, заставило его примириться с ними. Он улыбнулся с терпеливой, снисходительной задумчивостью.

- Как вы опрометчивы в своих выводах! Вы проявляете нетерпимость, свойственную юности, и неопытность.