Януш Мейсснер - Красные кресты
Сеньорита де Визелла испытала дрожь первобытного страха. Палуба словно вымерла. Ни одна фигура, ни одна тень на ней не шевелилась; не слышно было ни голоса, ни единого шепота. Только совсем рядом высокая плечистая фигура Мартена у руля покачивалась с боку на бок, взад-вперед, в такт покачиваниям корабля, что создавало впечатление, что стоит там не живой человек, а какое-то нематериальное явление, легкое и гибкое, поддающееся порывам ветра. Мария вглядывалась в этот призрак широко открытыми глазами с таким напряжением, что минутами у неё кружилась голова. Стояла так близко, что могла его коснуться, вытянув руку, но совсем не ощущала его присутствия, словно дух Мартена оставил свою телесную оболочку и кружил где — то вдали от «Зефира», там, где во тьме, вслепую, под всеми парусами мчался испанский галеон.
« — Он его видит, — думала сеньорита. — Он там. Следит за ним и знает о каждом его движении. Не может быть, чтобы он не пользовался при этом колдовством. Но и Пресвятая Дева должна знать об этом. Почему же она позволяет эти дьявольские штучки? Почему не обратит его в камень? Ведь речь тут идет о её святом образе! О ней самой!»
Какая-то волна покрупнее подобралась сбоку под корму, палуба вздыбилась и рухнула в пропасть. Сеньорита инстинктивно вытянула руку, чтобы удержать равновесие, и схватилась за плечо Мартена — до невозможности материальное, теплое, сильное плечо с гладкой кожей, вовсе не похожее наощупь на плечо призрака или оборотня.
— Ох! — тихонько вскрикнула она и убрала руку.
Заметила его лицо, но миг обращенное к ней, и блеснувшие в улыбке зубы.
— Мы сейчас минуем их, — шепнул он.
Эта короткая реплика рассеяла её былые опасения: Мартен был тут, весь целиком, вместе со своей душой, с его задором, бодрым взглядом и голосом.
— Откуда ты знаешь, где они? — спросила она.
— Из простого расчета скоростей галеона и «Зефира», тихонько ответил он. — А ещё по величине радиуса дуги, которую мы описали.
Она не совсем поняла его объяснения, но кивнула. Явно никакими чудесами тут и не пахло.
Через минуту — другую Мартен вновь велел перебрасопить реи, выполнил ещё один поворот и теперь они плыли с ветром в бакштаг, как тогда, когда галеон был у них за кормой. Но сейчас он их опережал. Высматривая в темноте его паруса, Ян уже не проронил с ней ни слова.
Мария Франческа тоже молчала, силясь проникнуть взором сквозь черную заслону ночи. Различить она ничего не могла, даже тогда, когда ей показалось, что Мартен что-то буркнул под нос и тихонько рассмеялся, а потом начал медленно перехватывать рукоятки штурвала.
Миновала ещё четверть часа, прежде чем она заметила то, что он видел уже давно: прямо по носу маячило во мраке светлое пятно. Они медленно приближались к нему, так что наконец можно стало различить трапецеидальную форму парусов, распростертых над темной массой корпуса, потом высокую кормовую надстройку, потом даже мачту с кольцами марсов и сеть вантов с перекладинами, бегущих от них к бортам корабля.
« — Крикни я, они бы меня услышали», — подумала Мария Франческа.
Но она прекрасно знала, что никогда не решится на предостерегающий окрик. Не смогла бы, пожалуй, извлечь ни звука из сдавленного горла, и к тому же страшное, непреодолимое любопытство к тому, что должно было произойти, взяло верх над всеми её чувствами.
Тем временем «Зефир» незначительно отклонялся влево, разворачиваясь правым бортом к галеону, и одновременно расстояние между ними сократилось до каких-нибудь шестисот ярдов. Казалось, кто-нибудь из испанской команды в любую минуту должен был их заметить, но там упорно всматривались вперед по курсу, и никому не пришло в голову, что противник мог вдруг оказаться позади, за их кормой.
И тут ослепительная оранжевая молния распорола мрак, высветив на миг галеон, его наклонные мачты, большие брюхатые паруса и два ряда орудийных жерл, торчащих из портов на обеих артиллерийских палубах. Раздался продолжительный, оглушающий гул залпа, и одновременно «Зефир» подался влево, словно от удара, нанесенного в его борт сказочным морским чудовищем. Потом тьма вновь сомкнулась над морем, ещё больше сгустившись от дыма, а оттуда, где только что был галеон, долетел треск валящихся мачт и рей, крики ярости и тревоги, и наконец одинокий удар корабельной рынды, который брякнул глухо и коротко, словно бронзовый колокол треснул от удара ядра.
Мария Франческа вскочила на ноги — неожиданное сотрясение швырнуло её на доски палубы. Первым чувством, которое она испытала, поняв, что произошло, были гнев и стыд. У неё мелькнула было мысль, что Ян не предупредил её о залпе всем бортом, чтобы над ней посмеяться. Но её она тут же отбросила: он на неё даже не смотрел, и наверняка не заметил, как она упала. Рукоятки рулевого колеса скользили между его ладонями, «Зефир» поворачивал вправо за кормой галеона, Ян стоял на широко расставленных ногах и смотрел прямо перед собой.
Сеньорита тоже взглянула в ту сторону. Испанский корабль совершенно потерял ход: его бизань-мачту просто смело с палубы, а центральная и средняя образовали на носу хаос расщепленного дерева, хлопавшего обрывками парусов. Оголенный корпус раскачивался с боку на бок, дрейфуя бортом к волне. Тут и там среди разбитых надстроек и остатков такелажа занималось пламя начавшегося пожара, а у борта клубилась толпа моряков, силящихся спустить шлюпки и в панике дерущихся за места.
Тут Мартен прокричал:
— Верхние паруса долой!
— Трави фалы! — пронеслось по мачтам. — Выбирай гитовы!
И через минуту:
— Трави шкоты! Гордени трави! Выбирай! Живо!
Паруса трепетали на ветру, спускались вниз, команды разносились от носа до кормы, раз за разом звучали пронзительные свистки боцманов, «Зефир» замедлял ход, разворачивался, дрейфовал боком, метясь своим левым бортом к правому борту галеона. Когда подошли вплотную, с его марсов громыхнуло несколько выстрелов, а Мартен передал штурвал в руки боцмана, который вынырнул рядом из тьмы.
— Сдавайтесь! — прокричал он по-испански. — Я дарю вам жизнь!
В этот миг на носу галеона полыхнуло пламя — занялись паруса фокмачты. В багровом зареве огня стала видна выстроившаяся вдоль борта «Зефира» двойная шеренга аркебузеров с тлеющими фитилями и стволами, наведенными в толпу испанских матросов. Несколько человек уже ждали наготове, держа длинные багры и канаты с крюками, чтобы с их помощью сцепиться с галеоном. Абордажная партия с топорами и ножами стояла на шкафуте, готовая ринуться в рукопашную схватку и взять штурмом пылающие останки «Сант Яго».
Но штурм оказался ненужным. Испанский капитан умирал, раздавленный обломками бизаньмачты, два его помощника погибли от залпа «Зефира», начальник артиллерии был ранен в живот и потерял сознание, а младшие офицеры, командующие мушкетерами, совершенно потеряли голову и всякое желание организовать хоть какой-то отпор. Несколько белых платков уже развевались на палубе галеона.
