Гвардеец - Андрей Алексеевич Панченко
— Составьте акт капитуляции на русском и японском языке, за моей подписью и подписью губернатора, добавьте в него командующего фронтом. Местом сдачи японских войск в плен определить торговый порт Саппоро! Пусть под орудиями «Диксона» сдаются. Справишься студент? — спросил я переводчика.
— Справлюсь! — переводчик серьёзен, он сразу понял всю ответственность момента и видимо в японских традициях разбирается.
— Начальника штаба полка морпехов сюда, пусть ему поможет. Оставь человек десять в охране, мы выдвигаемся дальше — даю я команду мичману — Как только бумага будет готова, и её, и губернатора притащите ко мне, где бы я не находился!
— Там десять, тут десять, так скоро один останетесь! — ворчит мичман, но тут же начинает отдавать распоряжения.
— Товарищ капитан! «Диксон» на связи, Шамкий просит вас срочно связаться с ним! — это мой радист мучает рацию, принимая доклады от штурмовых групп. Как же не вовремя! Похоже командование докричалось наконец-то до радиоузла крейсера.
— Передай ему, что выйду на связь через час! Сейчас некогда, и о повреждениях «Диксона» информацию запроси! — дал я себе отсрочку. Полюбому придётся с Николаичем разговаривать, если что он и вестового с письмом пришлёт, но хотя бы небольшая фора у меня будет — передай им, что губернатор Хоккайдо заявил о капитуляции, идём к штабу фронта!
Между тем, несмотря на капитуляцию главы Северного военного округа и губернатора, бой только разгорается. В районе реки уже бухает артиллерия и она явно не наша. Там есть корректировщик, но «Диксон» молчит. С моря, после подавления или захвата береговых батарей больше не слышно выстрелов. Гарнизон Саппуры явно получает подкрепление. Стрельба уже раздается и у нас за спиной, в тех местах, которые мы только что прошли.
— Передай на «Диксон», пусть мать их открывают огонь, там наши парни гибнут! — добавляю я перца радисту, который передаёт радиограмму на крейсер — Скажи, мой приказ и моя ответственность! Вперёд мужики!
Через десять минут мы догнали отряд Орлова, который вновь уткнулся в оборону японцев. Проскочив наши оборонительные позиции, я тут же повёл отряд своих телохранителей в стремительную атаку, сходу проскочив на улицу, которую занимали японские стрелки. Морпехов Орлова подгонять нет нужды, они сразу же вливаются в ряды атакующих и уже очень скоро меня задвинули за широкие спины бойцов. Бой тут же перешёл в рукопашную схватку.
В моей правой руке нож, рожок из автомата я успел выстрелить ещё на бегу. По глупости своей, перехватив автомат за дуло я хотел использовать его как дубинку, но от ожога выпустил оружие из рук, теперь у меня только ТТ и финка. Впрочем, на мою долю врагов не досталось, крепкие моряки просто смели уступающих им в комплекции японских бойцов. У нас добавилось легкораненых, но убитых нет и мы, не замедляя бег, прорываемся дальше.
Получена радиограмма с «Диксона»: Приказ Юмашева, боевые действия прекратить и отводить войска в порт, после чего грузится на корабли. Николаич не может его нарушить и стрельбу прекратил, но легкий японский крейсер захвачен и сейчас там командует Иваныч. Трофейный корабль выполняет мой приказ, в захваченных башнях крейсера обустраиваются мои канониры, и они готовы поддержать десант. Я вынужден сообщить Николаичу, что выйти из боя не могу, мною принято решение закончить начатое. Мы слишком завязли, слишком далеко продвинулись, чтобы останавливаться. Судя по всему, полковник морпехов того же мнения, бой у мостов продолжается. В горячке боя я забыл свои страхи перед неминуемым наказанием, меня сейчас беспокоит другое. Впереди — уличные бои, а у нас ограниченный запас патронов.
Орлова ранило во второй раз. После полученного ранения он заметно обессилел, едва ходит, у него забинтована грудь, но он продолжает командовать своим подразделениям. Да у нас почти все ранены, некоторые ни по одному разу. Меня пока минует чаша сея, на мне в нескольких местах прострелян китель, но на теле ни царапины. Мой радист, уложив рацию в сидор за спиной, взялся за автомат и пошел в цепь, каждый боец сейчас на счету. Мы почти прорвались к штабу.
Глава 21
Только наше быстрое продвижение нас спасает. Контратаки противника следуют одна за другой. Каким-то чудом к нам прорывается оставленная возле префектуры группа с переводчиком, и связанным по рукам и ногам губернатором. По словам бойцов, он идти отказался, а к префектуре приближался большой отряд японских солдат и тогда особо не церемонясь ребята его связали. Японцев много, их сопротивление усилилось, а нам даже не удалось приблизиться к зданию, которое занимает штаб пятого фронта. Всего один квартал нас отделяет от цели. Ведем бой, тяжелый и неравный, но мы идём вперёд. Патроны к автоматам и пулемётам у нас ещё есть, а вот гранаты мы уже используем трофейные. По докладам радиста, Иваныч всё же смог разобраться с трофеем, и сейчас крейсер открыл огонь, ну а тральщики Дружинина вошли в реку и сейчас уже в городе поддерживают оборону морпехов, которые держат мосты.
Впереди один дом, превращённый японцами в крепость, за ним уже штаб. Я не уверен, что командование японцев ещё там, но надежда есть. Психология японцев такова, что отступить для них хуже смерти. Корректировщик передаёт координаты дома на крейсер и тральщики, и скоро вокруг него начинают рваться снаряды. Первые разрывы снарядов, выпущенных нашими кораблями, определили рубеж, к которому мы устремились в атаку. Мы шли следом за огневым валом. И вот мы врываемся на последний рубеж обороны. Снова бой на коротке, рукопашная схватка, в которой уже пришлось поучаствовать и мне. Японский солдат с безумными глазами несется на меня, выставив перед собой винтовку со штыком. Мой пистолет пуст, и я швыряю его в лицо безумца, он ловко отбивает его винтовкой, но этого времени мне хватит, чтобы сократить дистанцию и тут у моего врага шансов нет. Винтовку он так и не выпустил, а я всаживаю в грудь японца свой нож. С боку, вскользь прилетает прикладом по плечу, я разворачиваюсь к новому врагу, но он уже мёртв, рядом орудует саперной лопаткой мичман. Крики боли, отчаяния и радости победы, заполняют пространство здания. Где-то рвутся гранаты, звучат выстрелы, русский мат перемешался с японским гортанным говором. Жестокость схватки поражает, никто не собирается отступать и сдаваться, тут люди бьются на смерть. Вот лежит японец с расколотым черепом, рядом матрос быстро бинтует свою руку, на которой не хватает нескольких пальцев, а вот из последних сил старшина первой статьи душит, навалившись всем телом, японского офицера, кончик меча которого вышел у матроса из поясницы. Я спешу на помощь, но оба противника уже мертвы. Запах крови, внутренностей и пороха густо стоит на месте схватки. Запах скотобойни. Мы снова победили, хотя врагов и было почти в два раза больше чем нас. Самураев, засевших в подвалах, приходится выкуривать гранатами и безостановочно двигаться, не заботясь о недобитках, которые могут ударить нам в тыл.
Вот он — штаб фронта! Там полно японцев и они группируются для контратаки. Вижу среди солдат необычайно много офицеров. С криками «банзай» они бросаются вперед, намереваясь выдавить нас из только что занятого дома. По цепи моих штурмовиков пронесся голос Орлова:
— Держаться! Держаться братва!
Я мучительно думаю, что же делать. Японцев возле штаба явно больше чем нас. У них нет автоматов и пулемётов, а у нас они есть, только с патронами беда.
— Белый флаг мне! — принимаю я решение. Нет, я не собираюсь сдаваться, но начинать переговоры надо, дальше нам не прорваться.
И всё же отбить контратаку нам пришлось. На белый флаг бегущие на нас японцы не реагируют, и нам с большим трудом удается отбиться. Усеяв прилегающую улицу телами своих солдат, японцы откатываются к зданию штаба. Наступает затишье. Именно тут, в центре города, сейчас необычайно тихо, а вот на окраинах бои не утихают, там держат оборону морпехи.
— Может я? — бледный Орлов лежит возле окна с автоматом в руке и смотрит, как я избавляюсь от оружия, готовый выйти на простреливаемую улицу. Со мной идёт переводчик и мичман. Хоть оружие мы и оставили, но у каждого за пазухой по гранате.
— Куда тебе? Ты и так много сделал, а улицу ты даже перейти не сможешь — отвечаю я капитану. Похоже его снова зацепило, встать он уже не может — Командуй тут и не вздумай умереть! Когда я уйду, передай Шамкий радиограмму о том, что я ушёл на переговоры. Если услышишь стрельбу или взрывы, или если мы не вернёмся через
