Дневник одного плавания - Сергей Петрович Воробьев
05.07.1993. New Ross (продолжение)
Всё сугубо ирландское. – Джига, ирландский волкодав и ирландское рагу. – Святой Патрик и ирландская литература. – Язык и денежная единица. – Бернард Шоу и Юэн МакКол. – Покидаем Нью-Росс. – Особенности цемента как груза.
Надо отметить, что Ирландия, помимо своей знаменитой на весь мир ирландской шерсти, внесла в реестр чисто ирландского воплощения такие укоренившиеся в нашу жизнь вещи, как ирландский кофе, ирландский виски, ирландское кружево, ирландский танец, ирландская музыка, ирландский паб, где подадут тёмное ирландское пиво «Гиннес». Здесь нужно сразу вспомнить знаменитую джигу, которая сохранилась аж с XII века и является основным лейтмотивом зажигательных ирландских танцев на День Святого Патрика – покровителя Ирландии и Нигерии. Помните песню, исполняемую Высоцким? – «И вечерами джигу в кабаках танцует девушка из Нагасаки-и-и». И, наконец, ирландцами выведены известные всем породы собак: ирландский волкодав, ирландский терьер и ирландский сеттер. А ирландское рагу? Это тушёная баранина с картофелем и луком – пальчики оближешь! Просто и вкусно. Особенно, если запивать его настоящим ирландским «Гиннесом». Как видите, в Ирландии, куда ни ткни пальцем, всюду проявляется ирландское. И постепенно начинаешь проникаться неподдельным уважением к этой стране.
В Ирландии говорят преимущественно на ирландском (гэльском) языке. Вторым официальным языком является английский, который тоже очень распространён. В ходу как национальная валюта – ирландский фунт, так и английский фунт. Они почти равноценны. Английский всего лишь на 0.0975 больше ирландского. (Ко времени, когда я публикую этот дневник, ирландский фунт уже заменили на евро, хотя английский так и не менялся). И последнее, что нужно сказать для любителей словесности: ирландская литература – старейшая в Европе после греческой и римской. Её родоначальником принято считать Святого Патрика, как автора «Исповеди» (V век н. э.), написанной на латинском языке. У всех на слуху и лауреат Нобелевской премии, известный драматург Бернард Шоу, и Джеймс Джойс с его нашумевшим романом «Улисс».
Раз уж я вспомнил Шоу, социал-демократа по убеждению, вегетарианца по отношению к пище и гуманиста по натуре, то хочу привести его слова, сказанные после посещения СССР в 1931 году: «Я уезжаю из государства надежды и возвращаюсь в наши западные страны – страны отчаяния… Для меня, старого человека, составляет глубокое утешение, сходя в могилу, знать, что мировая цивилизация будет спасена… Здесь, в России, я убедился, что новая коммунистическая система способна вывести человечество из современного кризиса и спасти его от полной анархии и гибели».
Тут одно из двух: или он был уже так стар, что плохо понимал происходящее, или обладал прозорливостью пророка. А, может, просто чудил, оригинальничал, если не брать в расчёт последствия вегетарианской диеты. Отказался же он от очень весомого денежного содержания Нобелевской премии. Почему бы лишний раз не вставить палки в колёса Западу? Вот, он и вставил. С его авторитетом можно было позволить себе любую подобную роскошь.
Как бы в подтверждение мыслям Джорджа Бернарда Шоу по местному радио на FM исполняли песню в стиле «кантри» с таким припевом: «Dirty old town, dirty old town!» (Грязен старый город, грязен старый город!) Впоследствии я узнал, что эта песня, написанная в 1949 году Юэном МакКоллом {Ewan MacColl) и ставшая популярной благодаря ирландской группе The Dubliners, стала почти символом западной молодёжи. Думаю, под «старым городом» подразумевался старый мир. Недаром песня критиковалась буржуазной прессой, и автору пришлось даже переделывать отдельные слова. Ю. МакКолл (не путать с Колином МакКалоуном), оказывается, написал около 300 песен, многие из которых стали хитами. А в 50-е годы сочинил две баллады: одну о Сталине, другую о Хо Ши Мине. Вот тебе и МакКол, существование которого я даже не предполагал в те годы. Тогда мы многого не знали. А сейчас? Останови любого юнца на улице, спроси, кто такой МакКол. Наверняка ответит. Для него, что БигМак, что МакКол – одно и то же. Что-то вроде большого гамбургера с колой. То есть, я хочу сказать, что нынешнее поколение ничуть не лучше и не хуже уходящего.
Выгрузив весь испанский цемент, мы опять порожняком отправились в Англию. Цемент груз не очень приятный, а вернее – совсем неприятный. Во-первых, он обладает текучестью, и при больших углах бортового крена может «перетечь» (переместиться) в сторону крена. А это чревато аварийной ситуацией: судно может лечь на борт, а то и совершить внезапный оверкиль, т. е. переворот вверх килем. Во-вторых, груз этот мелко дисперсионный и проникает во все полости, щели и поры, а при малейшей влажности или попадания на него воды твердеет, цементируется. Существует риск порчи груза во время перевозки. И, в-третьих, он создаёт трудности и большие неприятности при зачистке трюма после полной выгрузки, поскольку вымести его из всех шхер и шпаций судового набора – это мученье. Он разлетается, опять тонким слоем ложится на уже выметенные места и т. д. А когда начинается окончательная замывка трюма водой, оставшийся в углах и уголках цемент начинает густеть, а смывочная вода, наполненная цементной взвесью, не успевает проходить по откачивающим насосным системам, и эта взвесь постепенно забивает сливные трубы. Поэтому рачительные владельцы сухогрузов и экипажи не любят цемент ни под каким соусом. Для перевозки подобных грузов существуют специализированные суда, которые так и называют – цементовозы. Такие суда имеют полностью герметичные трюма и специальные системы и механизмы для погрузки и выгрузки. Но нам выбирать не приходилось. Что давали, то и брали.
07.07.1993. La Manche
Глядя в иллюминатор. – Размышления об исторических формациях в срезе личного эмпирического опыта. – Простые западные ценности. – Гниёт ли капитализм?
Второй раз за этот рейс входим в Ла-Манш. Правда, с другой стороны. На переходах между портами за неимением внешних впечатлений, начинаешь раздумывать над судьбами мира, над быстротечностью времени и вечностью, над историческими реалиями и прошедшей историей, над сакральностью России и её непростом пути. Наконец, о ближайших вещах: о смене эпох, о новом капитализме как последней стадии ушедшего в одночасье социализма. Этот период ещё никто, как следует, не осветил, не дал исторический
