Дончо Папазов - Под парусом через океан
Долго ломались копья. Все выступавшие опирались на расчеты, один оптимистичнее другого, и наконец Великий управляющий решил принять первоначальное предложение старого ученого. Что было признанием его заслуг и памятником ему самому. Однако он, бедняга, не дождался конца споров и не вовремя умер. Всеобщего траура не объявляли, так как дебаты были тайными.
Повышенный тонус, осознание собственных достоинств отразились на управляющих. Их глаза смотрели проникновенно и умно, будто видели незримое. Они были уверены в том, что пример их страны потрясет мир, что все будут им подражать и Бинай станет основным экспортером революционных идей.
После многолетних дебатов положение по всем направлениям прояснилось. Необходимо превратиться в 25-сантиметровых. Никто уже не задавал себе вопроса: а нормально ли до такой степени уменьшаться? Ведь люди знали, что при теперешних своих размерах им трудно прокормиться. Но все же попробуй заставь 25-летнего мужчину стать 25-сантиметровым! Трудно действительно! Хороший проект мог рухнуть.
«Тогда?…»
«Что тогда? – орали опытные. – Национализируем газеты, журналы, радио и телевидение, будем насаждать культ мини-людей. Засыплем стандартного человека историями о красивых «25», внушим ему, что он огромен и гнусен, что у него все плохо. Если это затянется, подождем. Дело настолько трудоемкое, что его завершить явно не под силу только одному поколению. Борьбу продолжат наши сыновья, но обязательно наступит время, когда люди сами будут просить нас сделать их «25».
«А не лучше ли, если мы, управляющие, станем «25»?»
«Конечно, нет. Патриотично и смело, но глупо. Ведь если в Бинае не будет проведена хорошо обдуманная, продолжительная подготовительная кампания, то над нами, пигмеями, начнут смеяться, и мы потеряем свой авторитет. И попробуй с 25-сантиметрового величия без авторитета поработай на благо Биная».
«Если тяжело осуществить проект сразу, то почему бы с помощью этой огромной информационной машины не начать уверять людей, что красивы люди маленького роста, незаметно год от года снижая эталон?»
«Умно! Так будет продолжаться до тех пор, пока мы не достигнем уровня 50 сантиметров и не применим вариант инженера Хуа-Ло. Тогда наступит полное изобилие, и заманенные люди сами пожелают уменьшиться до 25 сантиметров».
Один ученый утверждал, что самым безболезненным образом можно перейти к «25», если всем людям без исключения в пищу будут добавляться препараты, которые приведут к рождению только «25» и изменят психику человека настолько, что ему будут нравиться исключительно маленькие люди.
Но тут раздались протестующие голоса:
«Не ослабит ли это «25» военную мощь страны и как мы справимся с военной угрозой с севера и запада, с юга и востока? Не использует ли враг нашу слабость, чтобы закабалить нас?…»
– Дончо, хватит, ты увлекся.
– Юлия, ты рассеянный человек. После стольких слов ты даже не поинтересовалась, действительно ли в Бинае, когда захотят, тогда и выведут «25»…
1 июля, Дончо
Юлия становится мистиком
Море спокойное. Необычное и дразнящее. Ночью звезды отражаются в океане, как в ведре с водой, поставленном на бетонной набережной. Точно такое затишье мы наблюдали перед Кавказом.
Палуба накалена. Нельзя ступить.
Солнце весь день висит над нами. Единственное место, где есть тень, – это рубка. Но там душно и плохо пахнет. Перед выходом из рубки надеваем обувь. Доски обжигают, а до металлических деталей дотронуться немыслимо. Хорошо, что в Варне мы некоторые из них покрасили в белый цвет. За 20 часов прошли 2 мили.
Безветрие. Четвертый день безветрие.
– Не бывает вечного штиля, как не бывает вечных попутных ветров.
Легко так говорить, но, когда ждешь так долго, возникает желание выругаться.
Юлия совершает языческие обряды, вызывая пассат. Я застал ее шепчущей:
– Ну, ветерок, милый мой, дунь, прошу тебя, дунь!
Утверждает, что если мы будем хорошо относиться к ветру, то он появится.
Каково?! Совершенно нормальный человек превратился в мистика.
Рассказал ей о своих опасениях, и мы посмеялись. Затем выяснилось, что на «Джу» нет суеверных людей и мы заснули бы даже на кладбище.
Все время лезут в голову старые крестьянские молитвы о дожде. Постоянно представляю себе, как в адскую жару по растрескавшейся земле движется группа людей в черном. Впереди священник, иконы, хоругви.
Обманываю себя тем, что принудительное бездействие – это отдых. Воистину отдыхаем в поте лица своего! Куда бы мы ни легли, куда бы ни селе, всюду остаются мокрые пятна.
Самочувствие отличное. Нервы в порядке. Думаю о ветре. Сержусь на штиль. Испытываю радость от того, что у меня есть Юлия и Яна. Наша милая, маленькая Яна. Мечтаю с ней поиграть! С нетерпением жду, когда мы вместе поедем в Созополь. Сяду на террасе возле моря в тени и буду пить ледяную содовую воду. Ничего другого сейчас в голову не приходит. Это предел моих теперешних мечтаний, что свидетельствует о том, насколько я далек от нормального образа жизни. Настолько, что, по-моему, даже бессмысленно думать о ней. Грезы не помогают мне, но и не мешают. Просто это «из другой оперы». У нас есть цель, и. она занимает меня больше всего.
21°20 сев. широты, 58° зап. долготы. Остаются всего лишь 17°, или 1020 миль. Курс 282°.
Достигнем 22° сев. широты и тогда займем идеальную позицию по отношению к Сантьяго. Даже сейчас наше местонахождение не так уж плохо. У меня такое чувство, будто Сантьяго уже у меня в «кармане». Это неизменно бодрит меня.
Возле нас много рыб размером в 30–40 сантиметров. Плещутся не переставая. Вода недвижима, точно в бассейне. Видно очень ясно, как в аквариуме. Все рыбы одного вида. Правда, в их компанию затесалась одна корифена с огромной раной. Она мне симпатична.
Я бросил за борт болт, и он долго опускался прямо под лодкой. Вертикальная видимость отличная, но неприятно то, что мы еле плетемся и что нет течения, а если и есть, то оно довольно слабое как на поверхности, так и на глубине в 30 метров.
До сих пор мы не предпринимали никаких агрессивных действий по отношению к своим спутникам. Поэтому рыбы и не боятся. Плывут себе спокойно, даже· позволяют гладить их по спине. Не могу представить себе, чтобы эти красавицы попались на крючок. Ни за что не стал бы я их ловить. Да и чистота опыта с планктоном нарушилась бы, если б мы стали есть рыбу. Запутались бы наши научные штудии, потому что в океане трудно определить ее состав и калорийность. А ведь еда, которую мы взяли с собой, исследована доктором Пенчевым в Институте питания.
