Вернер Гильде - Непотопляемый «Тиликум»
— Амиго…
Я быстренько выливал на голову ведро воды и бежал к нему в дом. Его старшая дочь Мария ставила передо мной чашку горького горячего кофе и тарелку мучной каши-затирухи. Потом мы с Мануэлем готовили оба бота и ждали наших яхтсменов.
— Завтра мы с доном Педро хотим провести регату вдоль побережья. Продлится она весь день. Собирайте инструменты, пойдете со мной.
— Си, си, сеньор!
Вульф изумленно посмотрел на меня.
— Есть, капитан!
Мы с Мануэлем занялись ботами. На следующее утро мы вышли в море вместе со своими донами. Мария стояла на пирсе и махала платочком. Капитан Вульф старался не упустить ни единого дуновения ветра и замучил меня на шкотах. В бухте дул, как обычно, легкий бриз. Однако, судя по небу, Расмус[35] припас нам еще кое-какие сюрпризы. Над водой стояла сизая дымка, солнце подернулось тусклой вуалью.
— Старт между маяком и барком, — сказал Вульф, — с последним ударом соборного колокола. Сейчас без пяти десять.
Оба бота курсировали взад и вперед перед стартовой линией. Капитан то и дело поглядывал на часы и прикидывал на глазок, не очень ли до нее далеко. Мы с Мануэлем, каждый на своем боте, сидели, скрючившись, возле кофель-планок, готовые по первому сигналу травить, выбирать, а если потребуется, то и раздергивать стаксель и кливершкоты.
— Еще три минуты — выбрать кливер-шкот!
Вульф сам обтянул потуже гика-шкот. Бот накренился и круто к ветру понесся к линии старта. Метрах в девяноста от нас с подветра шел дон Педро. Мы выигрывали ветер, зато он на добрых два десятка метров обгонял нас.
— Еще минута…
Стартовая линия приближалась. Не прийти бы только на нее слишком рано. Нет — с суши донесся первый удар колокола. Треугольник барк — наш бот — маяк стремительно сжимался в одну прямую линию. Шестой удар, седьмой, восьмой. Бот дона Педро уже у самой линии. Делать нечего, приходится ему вставать в левентик и терять ход: иначе — фальстарт. Девятый удар, десятый! В то же мгновение мы оказываемся в створе между «Дорой» и маяком.
— Ноль… старт! — крикнул Вульф на другой бот, успевший уже снова набрать ход. Но теперь дон Педро отставал от нас метров на двадцать.
О спортивных гонках представление у меня было тогда самое расплывчатое, а о регатах я и вовсе не слыхивал. Но стартовая лихорадка охватила меня мгновенно. Сейчас-то я думаю, что самое лучшее было бы, пожалуй, развивать только те виды спорта, где нет ни победителей, ни побежденных. Но это, наверное, всего лишь несбыточные фантазии старика, глубоко противоречащие человеческой сути. Я и сам очень долго грешил против этой столь поздно открывшейся мне истины, если только она вообще истина. Да и сейчас еще стоит другой машине пойти на обгон, как моя правая нога тут же начинает зудеть и глубже вдавливает педаль акселератора.
Стоп, стоп, Ханнес, опять ты перепутал свою пряжу. Мотай ее скорее назад и помни, что ты еще во цвете юных лет (господи, звучит-то как приятно!), в Гуаякильской бухте и водителем автобуса в Виктории (Британская Колумбия) станешь еще не скоро.
Поначалу мы с капитаном Вульфом изо всех сил старались оторваться подальше от бота дона Педро, а дон Педро, друг Вульфа, и Мануэль, мой друг, прилагали все усилия, чтобы доказать нам, что и они тоже не лыком шиты.
И доказали: спустя некоторое время им удалось-таки догнать нас, и вот мы уже потихоньку начали отставать. Краешком глаза я увидел, как, стремясь еще туже обтянуть кливер-шкот, Мануэль даже сел на него. Рассмотреть этот прием как следует я не мог: Вульф не давал мне передышки ни на секунду.
— Потравить кливер-шкот!
— Много, выбирай! Еще чуть! Так, хорошо!
— Откренивай с наветренного борта! Да ложись на него, ложись! Так, еще чуть вперед!
И вот я лежу на палубе возле каюты как живой балласт. Резанет бот носом волну — и меня тотчас обдает облаком мелких брызг. Но солнце на экваторе жгучее, минута — и рубашка опять сухая.
— К повороту оверштаг!
Да, конечно, надо поворачивать. Берег-то вот он — все камушки на пляже можно пересчитать. Того и гляди врежемся. Самое время ворочать.
— Есть, к повороту!
— Поворот!
Вульф перекладывает руль и крепко зажимает румпель коленями.
Бот послушно разворачивается к ветру.
— Проклятье, Фосс, они нас обгоняют!
И в самом деле, на повороте дону Педро удалось вырваться на несколько метров вперед. Еще бы — Мануэль ведь куда опытнее меня. Но теперь боты уже снова мчались круто к ветру поперек бухты, и наш оказался быстрее, хотя и не очень: всего по нескольку метров на каждую милю выигрывал. Однако за час это набегало уже метров на пятьдесят, а регата, как я понял, предполагалась многочасовая. Кое в чем я успел уже немного разобраться, хотя Вульф меня во все не посвящал. Конечно, совсем иным он был на боте, чем на шканцах «Доры», но все равно он оставался капитаном, а я плотником. И разъяснять мне суть своих маневров он считал совершенно излишним. Капитан приказывает, а матросы отвечают: «Яволь, кэптен!», или «Йес, сэр!», или «Си, сеньор!»
Если Вульф работал сейчас, как дьявол, на грота-шкотах, и даже руки себе при этом порезал, то делал он это во имя спорта и для собственного развлечения; что же касается меня, то я занимался этим, потому как назначили. Нравилось мне это или нет, нисколько его не волновало.
Еще за несколько дней до регаты Вульф и дон Педро долго и обстоятельно обсуждали условия гонок. Моего испанского и контуров карты, которую оба чертили на досках пирса, вполне хватило, чтобы уяснить самое важное о предстоящем маршруте. С утренним бризом мы должны были выбраться из бухты и, держась как можно ближе к берегу, пробежать десяток миль до одного из маленьких островков, лежащих близ берега, и обогнуть его. После долгих споров Вульф и дон Педро пришли к соглашению, что огибать остров будут по часовой стрелке. К финишу боты, по условию, должны были прийти до наступления вечернего штиля.
Следующий поворот удался нам уже лучше. Сократить разрыв между ботами дон Педро так и не сумел. Обгоняли мы их теперь довольно солидно: над волнами виднелись только паруса, а сам бот вынырнет на секунду и опять скроется за водяными холмами. Расстояние расстоянием, но и сами волны тоже стали куда выше, потому что из бухты мы уже выскочили и качались теперь на широкой груди открытого Тихого океана. Вульф озабоченно поглядывал на небо. Тучи клыкастой черной стеной ходко надвигались на солнце. Тропические грозы со штормовыми шквалами здесь, на экваторе, — явление в общем-то обычное, но сейчас над облачными башнями развевались длиннющие флаги, а это признак сильного ветра. Да и сами тучи, как мне казалось, заволакивали небо быстрее, чем обычно.
