Юрий Шестера - Приключения поручика гвардии
Был август, но, как ни странно, стояла жара. И когда они с Арефием услышали где-то справа плеск воды, то пошли в этом направлении, чтобы испить холодной водицы, так как во фляжках она нагрелась и уже не утоляла мучившую их жажду. Выйдя же на берег небольшой речушки, они буквально остолбенели от увиденного.
Речушка каскадами сбегала к заливу, преодолевая нагромождения больших валунов. Была она не глубока, но вся ее поверхность буквально кипела, вспарываемая спинными плавниками больших серебристых рыб, сплошной массой продвигавшихся против ее течения. Подойдя к очередной преграде из валунов, они, извиваясь всем телом и бешено работая хвостом, отчаянно пытались с ходу преодолеть разность высот на перекате. И преодолевали, но не все. Неудачники, обессиленные быстрым течением и высотой, скатывались в небольшой омут, образованный в галечном дне потоком воды, сбрасываемой с переката. Кружа в омуте, они набирались сил, а затем, сделав несколько быстрых кругов и разогнавшись, снова, вспенивая воду, атаковали перекат.
Путешественники, затаив дыхание, следили за этой воистину титанической борьбой. «Как же велика эта неведомая сила инстинкта продолжения рода! — восхищался Андрей Петрович. — Какие же поистине фантастические силы сумела вложить природа в своих питомцев ради достижения великой цели — продолжения жизни на земле!»
Следуя вдоль речушки, они не переставали удивляться целеустремленности серебристых рыб, преодолевающих препятствие за препятствием в своем неудержимом стремлении достичь заветных нерестилищ. Через несколько верст они наконец-то вышли к тихой заводи, куда вплывали лососи, преодолев все преграды на своем пути. Именно здесь они сами несколько лет тому назад вылупились из икринок, подросли, а затем молодью скатились в океан нагуливать в его просторах вес, чтобы через несколько лет, превратившись в больших и сильных рыб, снова вернуться сюда, но уже для продолжения своего рода.
К самке тут же пристраиваются два самца, неотступно следуя за ней. А она долго и неторопливо плавает по заводи, ревниво выбирая место для своего потомства, так как здесь уже много конкуренток со своими неизменными спутниками. В конце концов сделав окончательный выбор, она ударами хвоста выбивает в гальке ямку и выметывает в нее икру, которую тут же покрывают молоками самцы и отплывают прочь, — все, свое дело они уже сделали. А самка же заботливо засыпает своеобразное гнездо галечником и будет бдительно охранять его от любителей полакомиться свежими икринками — деликатесом не только для человека. А через некоторое время тихо заснет вечным сном так же, как и ее верные партнеры…
Что это — расточительство мудрой природы? Ни в коем случае! Андрей Петрович уже знал от Григория Ивановича, что в реках и речушках с галечным дном и чистой, как слеза, родниковой водой нет никаких растительных и живых организмов. Поэтому молодь рыб питается главным образом водными личинками насекомых, в великом множестве появляющихся в этих тихих водах и живущих исключительно за счет продуктов медленного разложения погибших после нереста лососей. Воистину: «Король умер — да здравствует король!»
Потому-то каждый год в урочный час вскипают бурунами речки и речушки — лосось идет на нерест!
* * *Вернувшись в Новоархангельск после окончания сезона чуть ли ни с «белыми мухами», Андрей Петрович сразу же доложил Баранову о результатах проведенных работ.
— Ну-ка, ну-ка, дайте глянуть хоть одним глазом, — засуетился тот, разворачивая поданную ему карту.
— Это черновой вариант, — предупредил Андрей Петрович, — а чистовой Николай Семенович будет отрабатывать всю зиму.
— Лепота! — воскликнул Баранов. — Да она и сейчас, как настоящая. Бери с собой и смело иди в море. Ай да молодцы! Не зря, стало быть, тратите казенные денежки.
— К весне, Александр Андреевич, к новому сезону карта будет готова полностью вместе с описанием прибрежной полосы, — польщенный похвалой пообещал Андрей Петрович.
— Вот теперь-то попляшет у меня Иван Александрович! Будет наперед знать, на чем экономить лошадей! — горячился Баранов.
Для Андрея Петровича это было откровением. Оказывается, главный правитель знал обо всем, что происходило в его обширных владениях.
* * *И снова экспедиция в заливе Аляска. При постепенном перемещении вдоль берега залива на восток, от стоянки к стоянке Николай Семенович все чаще и чаще поглядывал в сторону горной вершины, к которой они постепенно приближались.
— Андрей Петрович, — обратился он, показывая на эту самую вершину, которая после очередной остановки оказалась почти совсем рядом. — Это, очевидно, один из западных отрогов гор Святого Ильи. Мне уже давно надо бы уточнить наше местоположение, а этот голец[32] — прямо-таки идеальное место для астрономических наблюдений. Не могли бы мы организовать следующую стоянку у его подножия, чтобы я смог с его вершины произвести необходимые астрономические расчеты?
— Почему же нет. Но до него отсюда придется протопать по нехоженым дебрям не менее двадцати верст, да все время в гору!
— Уверяю вас, что затраченные на это усилия окупятся сторицей, — убежденно ответил геодезист.
Память тут же услужливо напомнила о трудностях восхождения и на Тенерифский пик на Канарских островах, и на потухший вулкан в центре Нукагивы. Но делать нечего — работа есть работа.
— Добро, — применяя морскую терминологию, огласил свое решение Андрей Петрович. — Как только закончите работы здесь, переместимся к вашей, — подчеркнул он, — вершине.
Обливаясь потом, на непослушных ногах они наконец-то поднялись на вершину гольца. Дикая усталость буквально сковывала тело, и даже радость от достигнутой цели не могла преодолеть ее.
Добрым словом вспомнив натуралиста Григория Ивановича, Андрей Петрович раздал Николаю Семеновичу и двум рабочим по заранее заготовленному на всех кусочку рафинада. И действительно, пососав смоченный в воде сахар, все довольно быстро пришли в себя и почувствовали прилив сил. Теперь можно было и осмотреться.
С высоты примерно трех тысяч пятисот футов (около тысячи ста пятидесяти метров) — Николай Семенович самым тщательным образом измерил высоту горы еще там, на берегу залива, радуясь возможности определить ее абсолютную величину, находясь на уровне моря, — открывался воистину величественный вид.
С запада тянулся, постепенно загибаясь к северу, берег залива Аляска. На юге, прямо против гольца, на вершине которого они стояли, хорошо был виден двухмачтовый «Ермак», стоящий на якоре в небольшой бухте. На востоке выделялся величественный снежный конус горы Святого Ильи, впервые из европейцев увиденной Берингом и его спутниками еще в 1741 году, а далее тянулись с северо-запада на юго-восток остроконечные вершины гор Святого Ильи. Весь же север был покрыт волнами бескрайней тайги, упиравшейся на горизонте в далекие горные цепи.
