Анатолий Вахов - Фонтаны на горизонте
На ваше судно...
Что-о-о? — у Бромсета даже перехватило дыхание.
У вас же нет второго механика, — объяснял Микальсен. — Вот я и решил...
Ко мне на судно большевистского агента? - взорвался Бромсет.
Он же негр, — пытался оправдаться Микальсен.
Да пусть он будет зеленого, оранжевого, голубого цвета, — кричал Бромсет. — Чем большевик! И свяжет меня по рукам и ногам!
Да, но я... — Микальсен был ошарашен бешенством Бромсета. — Я могу сейчас отменить... Механика переведу на другое судно, а вам пошлю...
Чтобы вызвать какое-то подозрение у комиссара? — вскипел гарпунер еще больше. — Этого еще не хватало! Я требую от вас ничего не предпринимать без моего разрешения. Ясно?
Да... да, — пролепетал Микальсен. Жалкий вид капитан-директора как-то смягчил гнев Юрта, и он уже тише сказал:
Этим негром я займусь сам. А вы готовьтесь к выходу в море. Якорь выбирать в четыре утра. Стоянка в Кроноцком заливе, за мысом Ольги.
Бромсет присел к столу и быстро набросал радиограмму:
«Вышли промысел. Состояние команды отличное. Дисциплина высокая. Уверен успешной охоте. Сообщу координаты первого кита. Микальсен».
Юрт протянул капитан-директору листок.
Передадите ровно в полночь. Будете вызывать норвежское консульство в Иокогаме.
Но там в нашем консульстве нет радиостанции!
Это не имеет значения. Передавайте на этой волне, — Бромсет поставил на бланке цифру. — Кому надо, тот получит.
...Вечером вельбот доставил Мэйла на китобойное судно «Вега-1». Джо представился капитану. Тот молча выслушал его и позвал боцмана:
— Покажи негру койку в кубрике. А ты, черномазый, становись с четырех на вахту. — Капитан отвернулся и зашагал прочь.
Мэйл точно окаменел. Его еще никто так не оскорблял. И сейчас он был готов броситься вслед капитану, заставить извиниться, но остался на месте. Он снесет все и будет вести себя так, как сказал Иван Алексеевич.
— Что в палубу врос? Пошли! — с грубоватым добродушием кивнул боцман, здоровенный детина с одутловатым лицом и голубыми веселыми глазами.
Спустились в кубрик. В нос ударил запах грязного белья, гнили и винного перегара. В тесном помещении по обеим сторонам тянулись двойные ряды коек. При тусклом свете единственной лампочки Джо рассмотрел на нескольких койках полураздетых матросов. За продолговатым столом, среди бутылок и остатков еды, четверо шлепали картами. На вошедших никто не обратил внимания.
— Занимай вон ту верхнюю койку, крайнюю слева, —
боцман сплюнул сквозь зубы и упер руки в бока. — Эй, парни! Новый постоялец. Как тебя величать, негр?
— Джо Мэйл! — произнес механик, продолжая стоять у двери кубрика, почти касаясь головой потолка.
Картежники прервали игру и молча обернулись, С нескольких коек свесились взлохмаченные головы. Все смотрели на Мэйла. Он стоял, широко расставив ноги, придерживая рукой свой сундучок. Бушлат его был расстегнут и открывал широкую выпуклую грудь, кепка надвинута на лоб. Мэйл переводил взгляд с одного моряка на другого. Его толстые губы полуоткрылись, крылья широкого носа чуть вздрагивали.
С тобой, черномазый, никто не собирается боксировать. Садись-ка к нам! — Один из матросов дружелюбно хлопнул рукой рядом с собой.
Меня зовут Джо Мэйл!
Наш второй механик, — пояснил боцман.
А что же он в каюту первого не идет? — спросил голый до пояса картежник.
— Приказ капитана, — боцман сплюнул себе под ноги. — Ладно, — матрос снова взял карты. — Занимай
койку, черно... Джо...
Боцман ушел. Мэйл поправил постель, достал чистую простыню из сундучка и забрался на койку.
Заложив руки за голову, он смотрел в низкий потолок, а мысли бежали одна за другой. Впервые, как Джо стал моряком, он расстался с Иваном Алексеевичем. Это было непривычно. Вся его жизнь, с тех пор как Джо помнит себя, связана с Северовыми. Отца он не знал, но хорошо представлял по рассказам своей" матери и Оратьев Северовых. Он вырос вместе с ними, и, хотя
был моложе почти на Десять лет и отличался цветом кожи, они чувствовали себя братьями. С их помощью о стал моряком, механиком.. И вот сейчас он оказался один, среди чужих людей, в затхлом кубрике...
У Джо горячо вспыхнуло лицо. Он вспомнил, как его встретил капитан. «Привыкли там, у себя, — размышлял механик. — Но это пустяки. Матросы, кажется, хорошие ребята, хотя и грубые».
Незаметно Джо уснул и проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо.
— Пора, парень, на вахту! Первый механик у нас дьявол. Тебе лучше быть в своем аду вовремя. Слышишь, машина уже работает.
Палуба под ногами ритмично сотрясалась. Джо соскочил с койки.
Спасибо...
Оскар, — подсказал матрос. Он был еще молод, но изможденное лицо и лихорадочно поблескивающие глаза выдавали тяжелый недуг. Матрос все время подергивал плечами, как будто ежился от холода, хотя на нем был толстый свитер. Заметив взгляд Мэйла, он постучал себя по груди:
Тут, дьявол, болит... Ну, иди. Машину найдешь? Пойдем-ка, я тебя провожу. — Не обращая внимания на протесты Мэйла, он быстро пошел вперед, сухо покашливая.
Джо никогда не был на китобойных судах. После огромных транспортов все здесь казалось игрушечным — узкие коридоры, крутые короткие трапы.
Моряки поднялись на маленькую палубу. Стояла лунная ночь. Высоко в небе дрожали звезды. Серебряные блики скользили по воде. Между бликами, в черной глубине, лежали, отражения звезд, такие же чистые, как сами звезды. База стояла вся в огнях. Как и на китобойных судах, что стояли рядом с «Вегой-1», там тоже готовились к выходу в море.
В лицо Дню ударил теплый воздух. Они подошли к тамбуру, откуда вниз сбегал трап, тускло поблескивая отполированными поручнями.
Внизу горели лампы, шумела и вздыхала машина. Оскар, потирая грудь, усмехнулся.
—- Вот прямая дорожка к дьяволу!
-Спасибо! — Мэйл сбежал по трапу и оказался у машины. Она работала на холостом ходу. Мелькали спицы маховика, блестели стальные, со стекающим синеватым маслом, кривошипные шатуны. Ярко горели надраенные медные части, на щите белели циферблаты с дрожащими стрелками. Джо почувствовал себя в знакомой обстановке.
Из-за машины вышел человек с бритым лицом и таким узким подбородком, что его голова напоминала римскую" цифру пять. На верхней губе темнели аккуратные английские усики. Замасленная кепка ровно сидела на
голове.
- Второй? — закричал, гримасничая, человек. —
Я первый! — Он указал на себя и поднял палец. Мэйл с улыбкой кивнул и поднял два пальца. Первый механик состроил еще более зверскую гримасу и заорал так, что перекрыл шум машины:
