Анатолий Вахов - Фонтаны на горизонте
Есть тут несколько человек, которых я знаю, — ответил Северов. Он имел в виду Джо, сына Мэйла, дожидавшегося его на «Кишиневе», Ли Ти-сяна и Журбу.
Регулярно информируйте нас по радио, — сказал на прощанье секретарь губкома и, дружески улыбнувшись, крепко пожал руку. — Счастливого плавания!
На следующий день Северов поднимался на «Вегу» ровно в назначенное время. Дождь с утра прекратился, ветер разогнал тучи, и солнце заливало сопки, гавань, суда. На палубе базы было шумно. С первого взгляда Иван Алексеевич понял, что идет подготовка к выходу в море. «Странно. Ведь они собирались простоять два дня», — вспомнил Северов и сразу же спросил об этом Микальсена.
Норвежец подтвердил предположение Ивана Алексеевича.
— Стоянку решил сократить. Время дорого.
Он провел Северова в свою просторную, отделанную под красное дерево каюту. Пол устилал ковер, на стенах висело несколько картин, изображающих китобоев на промысле. Круглый стол с мягкими креслами и диван дополняли обстановку. В открытую дверь была видна спальня.
Слушая Микальсена, который объяснял намеченный курс флотилии, Северов рассматривал капитан-директора и отметил, что тот выглядит сейчас не так, как при первой встрече. Под глазами отвисли мешки, на помятом, хотя и старательно выбритом лице еще глубже стали морщины. Сильнее, чем накануне, была заметна и нервозность Микальсена. Он старательно избегал встречаться взглядом и более многословно, чем требовалось, объяснял, где флотилия будет вести охоту, где намечается стоянка базы.
Эти воды и берега, — указал Северов на карту, исчерканную карандашом норвежца, — мне хорошо знакомы. Я часто тут ходил.
А-а? — только и мог произнести в ответ Микальсен. Чтобы скрыть свое смущение, он достал платок и шумно высморкался. Мысли лихорадочно бились: «Как же Бромсет выполнит свои планы, если комиссару все тут известно? Обмануть его, отвлечь внимание будет очень трудно». . Страх все больше овладевал им, хотя он и пытался себя успокоить: «Комиссар ничего не сможет сделать. Он один в море будет беспомощен». Тут Микальсен вспомнил, что с Северовым должны быть еще четверо.
Когда прибудут ваши люди?
Сегодня. Пока трое. — Северов назвал имена Джо Мэйла, Ли Ти-сяна и Журбы. — Я бы хотел знать, куда
вы их поставите?
— Механика на китобойное судно «Вега-1», — распределял Микальсен, заглядывая в составленный список спутников Северова. — Там как раз не укомплектована машинная команда. Кока... Китаец, вы говорите? Это хорошие повара, — можно оставить на базе. А вот матроса...
С палубы донесся страшный крик. Послышались громкие взволнованные голоса, топот людей.
— Что это? — Микальсен повернулся к раструбу переговорной трубы, что шла с ходового мостика, выдернул никелированную пробку, свистнул:
— Вахтенный, что случилось на палубе? Что за шум? Выслушав ответ, сказал Северову:
— Матрос сорвался с вантов. Кажется, переломил ноги.
Северова удивило, что капитан-директор совершенно не взволнован случившимся. Он говорил так, будто речь шла о каком-то пустяке:
Жаль, что на базе нет врача. Наш загулял в Сингапуре и остался там.
Надо немедленно затребовать врача с берега, — поднялся Северов.
Свезем матроса на берег, — Микальсен снова потянулся к переговорной трубке, но Северов остановил его:
Возможно, трогать матроса нельзя. Пойдемте посмотрим...
Иван Алексеевич быстро вышел из каюты. Удивленный Микальсен засеменил следом. «Почему комиссар так заинтересовался этим матросом? Мало ли что с кем случится! Да и виноват матрос сам. Видно, вчера перехватил на берегу».
На палубе около грот-мачты шумело плотное кольцо людей. При виде Микальсена и Северова они расступились. Иван Алексеевич опустился на колени. Матрос лежал, прижавшись щекой к трубе, и тяжело дышал. Сквозь сжатые зубы вырывались хриплые стоны, из уголка рта бежала тоненькая струйка крови — на затоптанных, пропитанных жиром досках палубы уже образовалась лужица крови. Серое лицо, на котором особенно черными казались небрежно подбритые бакенбарды, подергивалось мелкой дрожью. «Шок», — подумал Северов. Он осторожно тронул матроса за руку, но тот не шевельнулся. Глаза его закатились.
Иван Алексеевич перевел взгляд на ноги пострадавшего, которые были неестественно согнуты в коленях. Левая штанина промокла от крови.
Свое отплавал, — услышал Северов сожалеющий голос Микальсена. — Ларсен был хорошим матросом.
Матрос в очень тяжелом состоянии. Необходимо срочное вмешательство врача, — тоном, не терпящим возражения, сказал Северов. — Сейчас его вызовем.
Люди, стоявшие вокруг, одобрительно загудели. С каждым из них может случиться то же самое, что и с этим беднягой, лежащим на палубе. На обветренных бородатых лицах отразилось что-то похожее на благодарность и любопытство к человеку, который так по-хозяйски ведет себя на корабле.
— До прибытия врача матроса не трогать, — обратился ко всем Микальсен.
Ожидая в каюте приезда врача, Микальсен и Северов больше молчали. Разговор не вязался. Капитан-директора несколько обидело вмешательство Северова.
— Разбившийся, видно, надолго уляжется на больничную койку, и я могу на его место взять вашего матроса... — Микальсен поискал в списке имя Максима Остаповича.
Северов подсказал ему:
Журба!
Да, да, Журба, — с трудом произнес норвежец. — Надеюсь, он опытный моряк?..
Вахтенный доложил, что на базу прибыл врач, и капитаны вышли на палубу. Кто-то уже хлопотал около разбившегося матроса. Северов подошел ближе и увидел незнакомую женщину лет двадцати семи—тридцати. Она была одета в рыжую оленью куртку. Сдвинутая на затылок меховая кепка открывала лоб, на который в беспорядке спадали черные вьющиеся волосы. Переносица, как и верхняя губа, темнела от черного пушка.
Женщина ни на кого не обращала внимания. Она уже сделала матросу укол. Его левый рукав был завернут, открывая сильную мускулистую руку с довольно непристойной татуировкой. Дышал он ровнее, без стонов.
Женщина, достав из чемоданчика ножницы, быстро и ловко разрезала ему левую штанину, обнажив искалеченный коленный сустав. Северов сразу отвел глаза в сторону.
- Товарищ, — обратилась женщина к Северову, узнав в нем по фуражке советского моряка. — Товарищ!
- Я слушаю вас, — взглянул ей в лицо Иван Алексеевич.
На него смотрели серьезные черные глаза. Большие, удлиненные, широко расставленные, они придавали лицу особую привлекательность, которую скорее почувствовал, чем увидел Северов.
— Я могу оказать только первую помощь и наложить транспортные шины на ноги. У пострадавшего сильное внутреннее кровотечение, его надо немедленно в больницу. Приготовьте носилки, людей для доставки больного.
