Стервятники - Смит Уилбур
Постепенно язвительные шутки и прочая болтовня стихли. Людей охватило мрачное настроение: все поняли, что их силы, и без того малые, теперь одним махом уменьшились вдвое. Теперь им одним предстоит встретить голландцев, в каком бы составе те ни пришли. Моряки на палубе «Леди Эдвины» и на реях молчали и прятали глаза.
Сэр Фрэнсис откинул голову и рассмеялся.
– Нам больше достанется! – воскликнул он, и все рассмеялись вместе с ним. В свою каюту под полуютом он шел под приветственные крики.
Хэл еще час провел в своем гнезде на марсе. Он думал, долго ли будут бодриться моряки: ведь они лишь дважды в день получают по кружке воды. Хотя земля с ее реками всего в полудне плавания, теперь сэр Фрэнсис не решится направить за водой даже один полубаркас. Голландец может появиться в любой час, и тогда понадобится каждый.
Наконец появился сменщик Хэла.
– На что тут можно поглядеть, парень? – спросил он, усаживаясь рядом.
– Да почти не на что, – ответил Хэл, показывая на крошечные паруса полубаркасов на далеком горизонте. – Ни на одном нет сигнала. Следи за красным флагом: он означает, что они заметили добычу.
Моряк хмыкнул.
– Ты еще поучи меня пердеть.
Но добродушно улыбнулся Хэлу, когда тот начал спускаться.
Юноша улыбнулся ему в ответ.
– Видит Бог, этому тебя учить не надо, мастер Саймон. Я слышал тебя над ведром в нужнике. Не слабее залпа голландца. От грохота в трюме едва не раскололись бревна.
Саймон громко рассмеялся и ухватил Хэла за плечо.
– Проваливай, парень, не то я научу тебя летать на манер альбатроса.
Хэл полез вниз по стеньгам. Вначале он двигался неуклюже – мышцы затекли и занемели после долгой вахты, но вскоре разогрелся и начал передвигаться проворнее. Некоторые моряки на палубе прекратили откачивать воду или штопать паруса и смотрели на него: мальчишка силен и широкоплеч, как парень на три года старше, и ростом уже почти с отца, но еще сохранил свежую гладкую кожу – лицо без единой морщины – и солнечное ощущение молодости. Волосы, перевязанные сзади, выбиваются из-под шапки и блестят в ранних лучах солнца. В подобном возрасте его красота была все еще почти девичьей, и проведшие четыре месяца в море, не видевшие ни одной женщины моряки похотливо уставились на юношу.
Хэл добрался до грот-реи и покинул надежную мачту. Он пробежал по рее, с легкостью акробата балансируя на высоте в сорок футов над разрезаемой носом волной и досками палубы.
Теперь на него глазели все: мало кто на борту решился бы повторить такой подвиг.
– Для этого нужно быть молодым и глупым, – проворчал Нед Тайлер, но, держась за штурвал, добродушно покачал головой. – Отцу лучше не видеть, что делает этот молодой балбес.
Хэл добрался до конца реи, не останавливаясь ухватился за брас и скользнул по нему вниз, пока не оказался в десяти футах над палубой. Оттуда он легко спрыгнул, приземлившись на босые ноги, согнув колени, чтобы смягчить удар о выскобленные доски. Он подскочил, повернулся к корме и застыл, услышав нечеловеческий крик. Это был первобытный рев, грозный вызов какого-то большого хищника.
Хэл еще мгновение оставался на месте, затем, когда высокая фигура устремилась к нему, отпрянул в сторону. Свист рассекаемого воздуха он услышал раньше, чем увидел лезвие, и нырнул под него. Серебристая сталь пронеслась над головой, и нападавший вновь яростно взвыл.
Хэл на мгновение увидел лицо противника, черное и потное, в пещере рта блестели большие квадратные белые зубы, розовый язык шевелился, как у рычащего леопарда.
Хэл прыгал и извивался, ускользая от сверкающего лезвия. Он почувствовал, что острие задело рукав его камзола и рассекло кожу, но успел отскочить.
– Нед, оружие! – отчаянно крикнул он стоявшему где-то сзади рулевому, не сводя взгляда с нападавшего. Зрачки у того были черные и глянцевые, как обсидиан, полные гнева, белки глаз налились кровью.
Хэл уклонился от еще одного неистового выпада и почувствовал щекой поток воздуха от просвистевшего клинка. Юноша услышал за спиной скрежет абордажной сабли, которую доставал из ножен боцман; уловил, как оружие проскользило к нему по палубе. Он проворно наклонился и ловко поднял саблю, рукоять легла в руку как влитая. Хэл занял оборонительную позицию и направил острие в глаза противнику.
Угрожающий клинок Хэла заставил верзилу сдержать свой следующий выпад, а когда юноша левой рукой выхватил из-за пояса десятидюймовый кортик, взгляд нападавшего стал холодным и оценивающим. Противники кружили на палубе у грот-мачты, размахивая клинками, слегка касаясь ими друг друга, пытаясь найти брешь в обороне.
Даже те моряки на палубе, что работали у помп, бросили свое занятие и собрались кружком возле фехтовальщиков, словно на петушином бое; лица горели в предвкушении кровопролития. При каждом выпаде они кричали и улюлюкали и подбадривали своих фаворитов.
– Отруби ему большие черные яйца, юный Хэл!
– Аболи, вырви у петушка шикарные перья из хвоста!
Аболи на пять дюймов выше Хэла, в его стройном поджаром теле нет ни капли жира. Он с восточного побережья Африки, из воинственного племени, рабы из которого высоко ценились. Все до единого волоски с его макушки аккуратно вырваны, и голова блестит, словно сделана из черного полированного мрамора. Щеки украшает ритуальная татуировка; ряды шрамов придают лицу устрашающее выражение. Аболи двигался на длинных мускулистых ногах с удивительным изяществом, его тело выше пояса покачивалось, точно огромная черная кобра. На нем была только юбочка из рваной парусины, грудь обнажена. Каждая мышца на торсе и руках словно жила собственной жизнью, под лоснящейся кожей как будто извивались змеи.
Неожиданно он сделал выпад, который Хэл отразил ценой отчаянного усилия, но в следующее мгновение Аболи изменил направление удара и снова нацелился в голову. Хэл вовремя сообразил: в этом ударе такая сила, что сабля не поможет. Юноша вскинул скрещенные руки и перехватил оружие негра высоко над своей головой. Сталь зазвенела о сталь, и толпа взревела при виде сложного и изящно выполненного приема.
Но яростная атака соперника заставила Хэла сделать шаг назад, потом еще и еще, а Аболи продолжал теснить его, не давая передышки, используя свой рост и силу, чтобы противостоять природному проворству юноши.
На лице Хэла появилась неуверенность. Теперь он отступал все быстрее, движения его утратили точность: он устал, и страх притупил его реакцию. Жестокие зрители обратились против него, требуя крови, подбадривая неумолимого нападавшего.
– Пометь его красивое личико, Аболи!
– Покажи нам его кишки!
На потном лице Хэла явственно читалось отчаяние: Аболи прижал его к мачте. Теперь юноша казался гораздо моложе, он едва не плакал, губы его кривились от ужаса и изнеможения. Он больше не контратаковал. Только защищался. Сражался за свою жизнь.
Аболи решительно сделал новый выпад, направив удар в туловище Хэла, но в последний момент передумав и нацелившись ему в ноги. Хэл на пределе своих сил едва успел отразить нападение.
Тут Аболи вновь сменил манеру боя: он заставил Хэла отбить удар в левое бедро, но внезапно сместил центр тяжести и сделал выпад длинной правой рукой. Сверкающее лезвие пробило защиту, и зрители завопили, увидев наконец кровь.
Хэл отскочил от мачты и стоял на солнце, тяжело дыша, ослепленный собственным потом. Кровь капала на его камзол, хотя всего лишь из легкого надреза, проделанного с мастерством хирурга.
– Новый шрам – и так всякий раз, когда будешь драться как баба! – скалился Аболи.
С выражением усталого недоверия Хэл поднял руку, в которой по-прежнему держал кортик, и кулаком вытер кровь с подбородка. Кончик мочки был аккуратно разрезан, и количество крови не соответствовало характеру раны.
Зрители зубоскалили и оживленно галдели.
– Клянусь зубами сатаны! – ухмыльнулся один из боцманов. – У мальчишки больше крови, чем мужества!
От такой насмешки Хэл мгновенно преобразился. Он опустил кортик, выставив его острие вперед в защитной позиции, не обращая внимания на капающую с подбородка кровь. Его лицо застыло, губы побелели. Юноша глухо зарычал и обрушил атаку на негра.
