Павел Горьковский - Черный парус, адские берега

– Что, мистер Саймон Найтли, все еще хочешь узнать, кто я? Хочешь посмотреть на мои татуировки, перед тем как подохнуть? Смотри! Запоминай хорошенько – они тебе привидятся даже в аду!

Он стащил и отбросил черную рубашку, шагнул из тени на ярко освещенную часть палубы и раскинул руки.

По мере того как солнечные лучи нагревали кожу, на ней сперва чуть заметно, а потом все ярче и четче стали проступать цветные изображения – экзотические цветы, невиданные рыбы и морские гады. Чем сильнее пригревало солнце, тем жутче становилось зрелище: рыбы скалили зубастые пасти, змеи шипели и извивались, крабы вот-вот ухватят клешней того, кто ближе стоит, пронзительно-зеленым лианам было тесно на коже, они готовы были расползтись по округе удушающими отростками.

– Святые угодники… – пробормотал Патрик, юнга Джимми перепугался так, что свалился с ящика, на котором сидел, падре отвернулся и прикрыл лицо капюшоном, избегая жуткого зрелища. Джерри тоже с трудом сдерживался, чтобы не заорать – хотя, как юноша сообразительный и образованный, уже понял секрет жутких изображений: они проявляются на коже только от жары или яркого света! Чем жарче палит солнце, тем более живыми выглядят эти колдовские картины. Может быть, если их нагреть достаточно сильно, они оживут и спрыгнут на тех, кто рядом?

Джерри стало очень, очень страшно! Он стоял буквально в двух шагах от мистера Уилла. Кто-то охнул – привязанный к мачте пленник вскрикнул и потерял сознание…

Мистер Уилл вдоволь насладился произведенным эффектом, вылил на себя ведро прохладной морской воды, картинки потускнели и спрятались, он стряхнул капельки влаги с волос, подобрал рубаху и развернулся, чтобы уйти.

Он уходил с палубы капитаном!

ГЛАВА 12

Казнь мистера Саймона отложили до следующего дня – согласно традициям морских джентльменов, вешать в день выборов капитана считалось дурным предзнаменованием. Бывшего кока отвязали, облили водой, чтобы привести в чувства. Боцман Лари, не жалея травмированной ноги, самолично пинал злодея, пока его связывали и тащили в трюм, где и заперли – в отсеке для пушечных ядер.

Джентльмены, которые подрядились на корабль в Плимуте, вспоминали, как злокозненный мистер сулил им золотые горы! Точнее, утверждал, что знает маршрут корабля, который перевозит из Вест-Индии груз золота, и требовали подвергнуть Саймона пытке, чтобы с точностью выяснить – обманщик он или таинственный корабль действительно существует?

– Тварь ползучая, он все нам выложит, и еще сильно пожалеет, что его не вздернули, – зловеще бормотал боцман Лари, – втравил меня в такое грязное дело. Забить его плеткой-семихвосткой так, чтобы шкура клочьями летела во все стороны!

– Ты сдерешь с него плеткой кожу, а я нарежу мясо на ирландское рагу, – хохотнул довольный канонир Патрик, – потом привяжем негодяя к жерлу пушки, дадим залп и отправим прямиком в ад!

Лоцман, глубоко задетый тем, что его выставили перед всей командой запойным пьяницей и кретином, считал, что надо поступить с коком, как издавна поступает с заблудшими душами святая инквизиция – раскалить прут и припалить ему пятки.

Но британские джентльмены имели принципиальные возражения – все же злодей был больше шкипер, чем еретик. Поэтому заслужил достойную матросскую смерть, если припалить ему пятки – то уже не будет возможности отправить его прогуляться по доске. Канонир Патрик подпер рукой щеку, задумался и изрек, что «прогулка по доске», оно, конечно, правильно – по традиции со старинных времен. Только больно ненадежное дело. Когда он был гораздо моложе, чем нынче, знавал одного джентльмена. Молоденьким парнишкой тот сбежал из цирка (акробат был или канатоходец – теперь канониру Патрику уже не вспомнить) и нанялся юнгой на пиратский бриг. Случилось так, что их судно разнесли в щепки тяжелые военные галеры под командой самого главного испанского адмирала! Тех, кто выжил, выловили из воды и решили, что раз Господь не прибрал врагов сразу, то вешать их не следует. С ними решили поступить по справедливости – отправить прогуляться по доске.

Начали как раз с этого паренька – как с самого молоденького.

Так вот, он дошел до середины доски, а может, и дальше, и давай там отплясывать, еще и подпрыгивать. Такие коленца откалывал, что у адмирала глаза на лоб полезли и сделался сердечный приступ. Адмирал решил, раз парень удержался на доске, значит, такова божья воля, и отпустил всех пленных джентльменов!

Другая история приключилась, когда на прогулку по доске отправили леди. Сам Патрик этого не видел, но рассказывают, что дамочка быстро свалилась и зацепилась за доску подолом, и провисела так между небом и землей, пока джентльмены решали, с чем они столкнулись – с божьей милостью или с бабьей дуростью.

Так что с доской бывают всякие происшествия.

Лучше устроить кильгот – тоже достойная казнь для моряка, но гораздо надежнее. К тому же пора научить молодых джентльменов, как это делается! Тут канонир поднялся и принялся ходить по палубе и показывать, где надо закреплять веревки, чтобы правильно протащить приговоренного под килем.

– Смотрите, ребятки, – сперва веревку надо протянуть подо всем килем, затем привяжите грешника к одному концу и спихните в воду. Тут же начинайте тянуть за другой конец и тащите изо всех сил, пока его дурная голова не появится в воде с другой стороны корпуса. Если он не подохнет, наглотавшись воды, острые ракушки обдерут с него всю кожу! Но коли будет на то божья воля – можно повторить все дело еще раз. Так спокон веку принято поступать с убийцами у морских джентльменов.

Джерри начало подташнивать. Пускай он не был самым образцовым студентом, изучающим изящные искусства, но натура у него была романтическая, не обремененная тягой к жестоким зрелищам. Однажды приятели-студенты подбили его сходить посмотреть публичную казнь – обычный способ скоротать досуг у городской молодежи. Но в дальнейшем он под любым предлогом отлынивал от таких развлечений. Его едва не вывернуло наизнанку, когда началось четвертование преступников! Даже сейчас он явственно помнил запах горелого мяса, слышал треск разрываемых сухожилий, чувствовал, как брызги крови долетают до самой физиономии, а от вывалившихся кишок исходит душный смрад, и готов был бежать к борту, возвращать природе ее полупереваренные дары.

Нет, завтра ему нельзя будет опозорить фамильную честь, облевавшись при виде горелой человеческой плоти. Джерри сбежал с палубы, устроился в осиротевшем камбузе, сварил себе грог и стал вспоминать давний разговор с коком – откуда тот пронюхал, кто его отец и чем живет сам Джерри? А главное, зачем?