Фрэнк Йерби - Гибель «Русалки»
– Да что ты несешь, черт возьми! – рявкнул Вэс. – Может, и дышать прекратить? По мне, так это легче…
– Знаю. Для меня тоже. Но, Вэс, я так боюсь!
– Не бойся, Речи. Есть много других мест. Я знаю, например, чудесную маленькую поляну ниже по ручью, со всех сторон ее обступают деревья, там ты в безопасности, как в церкви, и она закрыта от посторонних взоров, как будуар…
Речел колебалась.
– Ты уверен, что там мы будем в безопасности? – спросила она.
– Я тебе покажу ее, детка, – ухмыльнулся Вэс. – Пойдем.
Они оставили лошадей на некотором расстоянии от поляны и тихо пошли через лес. Вэс уже собирался шагнуть на открытое место у ручья, когда Речел внезапно судорожно схватила его за руку.
И он увидел их двоих, плывущих рядом через освещенную луной заводь немного выше маленького речного порога. Он замер в оцепенении, слушая серебристый голосок Кэти:
– Пойдем, Гай! Уже поздно, и дедушка, наверное, проснулся!
Они вышли из ручья вместе, их тела были покрыты капельками воды, блестевшими в лунном свете, как драгоценные камни. На краю ручья они обнялись: белая, как кора молодой березки, кожа Кэти особенно бросалась в глаза на фоне смуглого тела Гая.
– О! – прошептала Речел. – Как они красивы! Как красивы и молоды! О Вэс, я так им завидую!
Ее голос развеял чары, и ярость Вэса вырвалась наружу. Он подался было вперед, но Речел сомкнула руки за его спиной и ценой немалых усилий удержала на месте.
– Нет! – прошептала она. – Какое мы имеем право им мешать? Какое право, Вэс?
Вэс не двинулся с места. Он весь дрожал.
– Проклятье! – простонал он. – У меня у самого рыльце в пуху, ты это хочешь сказать, Речи? Но ведь я-то знаю, что девчонка – внучка старой речной крысы Ричардсона. И клянусь Создателем, я костьми лягу, чтобы помешать ему повторить мою ошибку!
Речел ласково взглянула на него:
– Ошибку, Вэс? Но она такая хорошенькая!
– Чэрити тоже была недурна в молодости, – проворчал Вэс. – Пойдем, Речи, я провожу тебя домой. После того, что я увидел, у меня все настроение испортилось…
Стоило Кэти увидеть высокого мужчину на большой черной лошади, как она поняла, что это отец Гая. Сходство между ними было пронзительно, как крик в чащобе ее страхов.
– Что вы сказали, сэр? – прошептала она.
– Я спросил, где твой дед, девочка, – рявкнул Вэстли Фолкс.
– Он… он спит, сэр.
– Иди разбуди его, – бесстрастно приказал Вэс.
– Не могу! – выпалила Кэти. – Если разбудить дедушку, он рассердится и будет злой, как медведь.
– А я сказал, разбуди! Я, черт бы тебя побрал, не могу торчать здесь целый день!
Кэти кинулась прочь; лицо ее было белым от ужаса. Вернулась она вместе с Тэдом Ричардсоном.
– Меня зовут Вэс Фолкс, – начал Вэс, – и я привык говорить напрямик. Я пришел сюда, чтобы потолковать с тобой, старик, на малоприятные темы. Но, прежде всего, я хочу, чтобы ты мне обещал, что не будешь слишком суров с девчонкой. Боюсь, что она недостаточно сильна, чтобы выдержать хорошую порку…
– Не могу взять в голову, о чем вы, черт вас возьми, говорите! – сказал Тэд Ричардсон.
– Послушай, ты, проклятая старая речная крыса, изволь говорить вежливей с людьми, чье положение в обществе выше твоего! Я тебе прямо скажу: эта вот твоя девчонка путается с моим парнем. А я, уж будь уверен, не хочу, чтобы он сеял урожай, не обнеся поле забором. Особенно когда, как мне сдается, участок земли не стоит того, чтобы городить вокруг него забор…
– Скажи-ка мне, девочка, – обратился Вэс к Кэти, – ты беременна?
– Беременна? – прошептала она. – А что это такое, сэр?
– С большим животом. С ребенком внутри. Мне нужно знать, не будет ли у тебя ребенка от моего парня?
– Нет, сэр, – прошептала Кэти.
– Хорошо, – сказал Вэс. – Тогда я буду краток. Я не богач, но здесь, в моем кармане, две сотни долларов. Это больше, чем проходит через твои руки за год, старик. Деньги станут твоими в ту же минуту, как ты отвяжешь свою дурацкую лодчонку от этого пня и уплывешь так далеко вниз по реке, чтобы эта девчонка никогда больше не попадалась на глаза моему парню…
Тэд Ричардсон стоял молча, внимательно разглядывая Вэса. Когда он наконец заговорил, голос его был очень спокоен:
– Мне нечасто приходилось иметь дело с людьми такого сорта, как ты, но, сдается мне, я не много от этого потерял. Может быть, там у вас, белых господ, в ваших больших домах и принято торговать вашим честным словом и честью ваших женщин. Но я к этому не привык…
Вэс, сидя верхом на Демоне, буравил Тэда взглядом:
– Ты что же, старик, настаиваешь на свадьбе?
– Нет. Я и впрямь привязался к твоему мальчику. Но я теперь понял, что, раз в его жилах течет твоя кровь, он не годится для моей внучки. Пусть она выйдет замуж за хорошего и верного человека, а не щенка белых господ, выросшего и разжиревшего на поте и крови негров…
– Ну ты, старый ублюдок! – взревел Вэс. – Если бы не твои седины, я бы показал тебе…
– Пусть мои седины не беспокоят тебя, сынок. Хочу тебе только сказать, что вот здесь, в этой коробке, лежит двустволка двенадцатого калибра. Она заряжена кусками железа и ржавыми гвоздями. Я бы ее достал, да не люблю показухи. Но вот стрельба по лисам доставляет мне удовольствие. Так что подумай маленько, стоит ли тебе слезать с лошади. Будет куда как лучше, если ты ее развернешь потихоньку и уедешь отсюда прямо сейчас.
Гнев Вэса спал. Его всегда восхищали люди, умеющие владеть собой. А Тэду Ричардсону, похоже, мужества было не занимать.
– Ладно, старик, – сказал Вэс. – Ты победил. Я только хочу знать: чего ты добиваешься?
– Ничего, – ответил Тэд. – Мне нечего беспокоиться. Моя девочка не побежит искать твоего щенка. Следи, чтобы он резвился поблизости от своего дома, и все будет хорошо…
– Я так и сделаю, – сказал Вэс. – Мне нравится твое хладнокровие. Может, и вправду я начал разговор не с того конца. Я пригляжу за парнем, а ты не спускай глаз с девчонки. По рукам, старик?
Тэд Ричардсон пожал протянутую руку.
– Дедушка! – взвыла Кэти. – Ты этого не сделаешь! Не можешь этого сделать! Если сделаешь, я утоплюсь в реке! Клянусь! Не могу жить без него, не могу…
– Заткнись, Кэти, – сказал старик. – Прибереги свои причитания для порки, которую я собираюсь задать тебе, как только уедет этот джентльмен!
В ту же ночь Тэд Ричардсон вошел в хижину с фонарем в руке. Склонившись над спящей внучкой, он осветил ее лицо, на котором еще не просохли следы горьких слез.
«Бедная маленькая девочка, – подумал он. – Сердце приручить нелегко, я это знаю. Трудно понять, что не всегда найдешь лучшее, когда высоко занесешься. Может и так случиться, что наверху найдешь одну гниль, а внизу – добродетель. И все-таки этот парнишка мне полюбился. Но лучше тебе не видеть его больше, детка, гораздо лучше…»
