Джеймс Купер - Морские львы
Когда Росвель нашел своего несчастного товарища, тот был уже в памяти.
— Как хорошо, что вы нашли меня, Гарнер! — сказал он. — Я было уже отчаялся.
— Вы живы, мой друг! — отвечал Росвель. — Кажется, вы только ранены?
— Более, нежели кажется, Гарнер! Более, нежели кажется! У меня переломлена левая нога, и одно из моих плеч причиняет мне сильную боль, хотя оно не сломано и не вывихнуто. Это очень неприятный случай в путешествии, предпринятом для охоты за морскими тюленями!
— Не думайте об этом, Дагге, я займусь вашими делами.
— Позаботитесь ли вы о шхуне, Гарнер? Обещайте мне это, и я буду спокоен.
— Я обещаю, что оба корабля останутся один возле другого до тех пор, пока мы будем свободны от льда.
— Да, но это еще не все, надо, чтобы «Морской Лев» имел такой же груз, как и ваш. Обещайте мне это.
— Это уже дело случая. Но вот Стимсон! Прежде всего вас надо вынуть отсюда.
Обещания Росвеля успокоили Дагге, потому что, несмотря на страдания, он думал о корабле и грузе.
Но как перенести Дагге? Нога его была переломлена немного выше лодыжки и ушиблена в нескольких местах. Следовательно, помочь ему на утесе, где он лежал, было совершенно невозможно, и надо было перенести его на другое место. К счастью, до подошвы горы было не очень далеко, и с предосторожностью можно было дойти до низшей части утеса. Росвель и Стимсон подняли Дагге в сидячем положении, приказывая ему держаться за их шеи. Когда Дагге был поднят таким образом, кость ноги вошла в свое место.
Матросы часто исполняют обязанности доктора и хирурга. Росвелю уже два раза случалось вправлять вывихнутые члены, и он немного знал, что надо было делать. Дагге сидел теперь на утесе, у подошвы горы, с опущенными ногами, опершись спиною о другой утес. Лишь только его посадили так, Росвель послал Стимсона как можно скорее позвать на помощь.
Расправляя ногу Дагге, Росвель скоро убедился, что кость вошла в свое место, и связал ее бинтами, а потом заключил ее в лубок.
Сам Дагге взял свой ножик и начал стругать лубки, чтобы придать им необходимую форму и толщину. Через полчаса Росвель кончил операцию.
Прошли четыре ужасных, мучительных часа, прежде чем люди, за которыми пошли, достигли подошвы горы. Они привезли одноколесную тележку, которую употребляли для перевозки тюленьих шкур.
Глава XVIII
На другой день утром Росвель, занимаясь обычными работами, был очень задумчив. Его не волновало то, что Дагге находился на острове тюленей; но оставалась еще тайна, — тайна скрытого сокровища пиратов. Если обе шхуны более не разлучатся, то как он мог исполнить эту часть своего поручения, не соглашаясь на дележ клада, против которого восстала бы вся нравственная и физическая природа Пратта? А между тем он уже дал слово Дагге и не мог уехать; он решил помочь «Морскому Льву» из Виньярда пополнить его груз. Оставалось отделаться от этого невольного товарища по путешествию позднее, когда оба корабля поплывут на север.
Лейтенант шхуны Дагге, хотя и хороший охотник за тюленями, был пылкого характера и уже несколько раз порицал осторожность Росвеля. Маси, — так звали его, — думал, что надо произвести общее нападение на тюленей, а потом заняться сушкой шкур. «А то в одно прекрасное утро, — говорил он, — капитан Гарнер выйдет и увидит, что его стадо отправилось на другие пастбища». Этого мнения Росвель никогда не разделял. Его благоразумная политика дала прекрасные результаты, и он надеялся, что все это так и будет продолжаться до наполнения грузом обеих шхун.
На другой день утром он, как начальник обеих шхун, возобновил свои советы, и в особенности долго объяснял виньярдцам необходимость не пугать тюленей насколько только это возможно. Ему отвечали: «да, да, сударь», и матросы, повидимому, готовые повиноваться его приказаниям, отправились на утесы.
Маси считал себя законным начальником шхуны во время отсутствия Дагге и решил, что его капитан не имел никакого права подчинить его и виньярдский экипаж власти другого начальника.
— Выгода требует, чтобы с животными обходились осторожно, — сказал, смеясь, Маси, нанося первый удар пикою тюленю;- возьмите, ребята, эту игрушку и положите ее в люльку, а я пока поищу его мать.
Смех был ответом на эту шутку, и матросы, видя, как свободно держат себя офицеры, были и сами расположены к шуму и неповиновению.
— Дитя в своей колыбели, господин Маси! — сказал Джемс, такой же балагур, как и его лейтенант. — Я думаю, что лучшее средство усыпить их — ударить обухом о нахмуренные головы красавцев, расположившихся около нас.
В одну минуту утесы, находившиеся на этой стороне острова, стали театром ожесточенной, шумной, беспорядочной бойни. Газар, бывший недалеко, успел удержать людей своего экипажа, но про виньярдцев можно было сказать, что они сошли с ума.
Правда, убили большое число тюленей, но результаты этой бойни не заставили себя долго ждать. Все животные сделались пугливы. Часто видели, что стада морских львов обращались в бегство без всякой видимой причины, следуя своему инстинкту. То же было и с тюленями. Утесы сделались пусты почти на целую милю от места побоища. Следствием этого было то, что Газару и его людям нечего было более делать.
— Вы, господин Маси, без сомнения, знаете, что ваши действия противоречили данным вам приказаниям. Я принужден заявить об этом, — сказал Газар.
— Пожалуйста, — было ответом. — У меня только один начальник, капитан Дагте, и если вы, Газар, его увидите, то скажите ему, что у нас нынче было прекрасное утро.
— Да, да, нынче у вас руки полны, но что будет завтра?
— То же, что нынче. Тюлени придут на берег, и мы надеемся их встретить. У нас было нынче столько работы, сколько не было в два дня со времени нашего прибытия сюда.
— Это правда, но что вы будете делать завтра? Однако, я скажу капитану Дагге то, что вы поручаете мне сказать ему, а мы увидим, что он подумает обо всем этом.
Газар не ошибся. Дагге, опытный охотник за тюленями, приказал позвать своего лейтенанта. Маси получил выговор, и ему пригрозили отстранением от должности, если хотя один раз он нарушит данные ему приказания.
Но зло было сделано. Охота за тюленями не была уже более правильным занятием, но сделалась чем-то ненадежным, переменчивым.
Через три недели после несчастного случая с Дагге его выздоровление очень подвинулось вперед, и нога через месяц обещала быть столь же крепкою, какою была прежде.
Капитан виньярдской шхуны начал ходить на костылях. С большими предосторожностями он успел взойти на уступ утеса, раскинувшегося в виде террасы над домом. Здесь-то, спустя три недели после их восхождения на гору, поутру в воскресенье встретились Росвель и Дагге.
