Сергей Стеблиненко - Байки старого боцмана
– во-вторых, с таким трудом пробившийся в кандидаты в члены партии Михелев мог с треском оттуда вылететь, а, значит, навсегда попрощаться с капитанской фуражкой;
– и, наконец, в-третьих, это был далеко не первый загул Михелева, о чем знала не только команда судна, но и жена.
Последним неисследованным местом возможного пребывания капитана оставался Интерклуб, созданный чекистами для моряков иностранных судов. Соотечественников туда не пускали, но призрачный шанс обнаружить Михелева, все-таки был.
Для проведения операции был подключен дальний родственник замполита – лейтенант местной милиции. До этого лейтенант никогда частным сыском не занимался, но желание проверить себя в столь интересном деле было достаточно велико.
Оставив группу поддержки на улице, лейтенант смело вошел в Интерклуб. Уже первое знакомство со швейцаром не оставляло сомнений в том, что капитан Михелев здесь явно был. Стало очевидным, что кроме лейтенанта, об этом знают и другие серьезные товарищи, поставленные в известность швейцаром согласно должностной инструкции.
Предъявленная лейтенантом для опознания фотография Михелева привела одну из официанток в состояние шока. Краснота ее лица мгновенно пробилась сквозь толстый слой пудры. Извинившись, она быстро исчезла на кухне. Проследить ее передвижение от черного хода Интерклуба до квартиры особого труда не представляло, и через двадцать минут поисковая группа была преобразована в группу захвата с тем же руководством.
Первым в дверь постучал лейтенант. Требование представителя власти так и осталось никем не услышанным. Представителей администрации и парторганизации проигнорировали с тем же результатом. Успеха добилась только Сима. На ее призыв вернуть капитана Михелева ответили сразу два голоса: возбужденный женский – категорическим отказом, а знакомый мужской – просьбой о помиловании. При этом капитан рыдал навзрыд, клялся в вечной любви к жене, родному коллективу и коммунистической партии. Переговоры длились еще десять минут и завершились полным взаимопониманием сторон.
Михелев был выпущен на следующих условиях – каждые три дня замполит будет присылать в распоряжение любвеобильной официантки нового мужчину в течение всего времени пребывания судна в Новороссийском порту. Договор был составлен под честное слово, гарантии лейтенанта и напоминал старую сказку о страшном драконе, поедающем посланных ему городских красавиц.
Судно проработало в Новороссийске еще семь месяцев, но договор выполнялся предельно честно. К обоюдному согласию сторон.
Часть третья
Темное место
Было это в те годы, которые вы, нынешние, называете «застоем». А, как по мне, хорошее было время, хоть и нелегкое…
Шли мы из Одессы в Туапсе. Все были заняты устранением последствий только что завершенного ремонта. На судоремонте всегда работали просто: «Что не сделал, что украл, – лишь бы пуп не надорвал!». Единственное, что на заводе удалось завершить в полном объеме, хранилось, скрепленное круглыми печатями в сейфе капитана. Это была ремонтная ведомость, замасленная копия которой гуляла теперь по судну вместе со старшим механиком. Координаты передвижения «деда» определялись по звуку, а так как мат раздавался отовсюду, то можно было с уверенностью сказать, что он успевал везде…
Крепкое слово на флоте всегда благотворно влияло на любые действия машин и механизмов. Разве можно включить лебедку, не вспомнив о ее сексуальной связи с четвертым механиком? Запустить двигатель, не упомянув о его нетрадиционной ориентации? На худой конец, просто закрутить гайку, промолчав о неприличном поведении ее матери в ранней молодости?
Разве в библии не сказано, что в начале было слово? А какое благотворное действие оно оказывает на микроклимат команды! Разве способен ученый-психолог или, грешным делом замполит, всего тремя словами приоткрыть окружающим тайну бесконечности движения, тем самым, освободить весь коллектив от накопившихся эмоций?
Просто на флоте принято говорить другим, более доступным всем, даже боцману, языком.
…Судя по бойкому обмену мнениями, работа кипела везде. Только на камбузе не кипело ничего. Вернее не закипало. Третьи сутки там не могли запустить электроплиту. Над ней безуспешно колдовала специально направленная в рейс заводская бригада. На камбузе было подозрительно тихо. Только что-то звякало, брякало, с металлическим звоном падало, но не закипало. Третьи сутки бригада не выходила на палубу, то ли стремясь быстрее закончить работу, то ли побаиваясь заинтересованных взглядов оголодавшей команды. Бригада состояла из трех человек и одного практиканта, учащегося заводского ПТУ. Звали его – Николай Петрович, а попросту – Колян.
Специалист он был еще никакой и мог выполнять только два вида работ: подавать инструмент и убирать мусор. А так как бригада по своим возможностям была не способна произвести даже мусор, то оставался только первый вид работ – подавать инструмент. Инструментов у бригады, было, пять: ключ «на 14», ключ «на 16», ключ разводной, кувалда и поломанные плоскогубцы. Все это еще на заводе бригадиру выдали под расписку и он, как лицо материально ответственное, их периодически пересчитывал.
– Где плоскогубцы? – строго, раз в час, спрашивал бригадир.
– У Вас в кармане, – с той же пунктуальностью отвечал Колян.
Остальные необходимые инструменты Колян бегал клянчить у команды. Его бритый затылок маячил то в машинном отделении, то на палубе, а однажды был даже замечен на капитанском мостике. К счастью, вахтенный штурман вовремя обнаружил его долговязое тощее тело, которое уже при первой пятиминутной фразе поникло сантиметров на пять. После этого полутораметровому штурману удалось дотянуться и оторвать от пытливых юных глаз огромный капитанский бинокль. Колян был, низвергнут вниз, а наверху остался так и неизученный фарватер, сердитый штурман и несбывшиеся мечты неудавшегося флотоводца.
Инструмент команда просто так не давала, вот Колян и носился в поисках старшего механика, который при каждой встрече напоминал ему о родном заводе, его директоре и хваленых «передовиках». Слово «передовики», старший механик произносил как-то странно, меняя местами слоги, тем самым, делая в нем незначительную, но очень обидную ошибку. После этого Коляну давали расписаться в какой-то книге и выдавали инструмент. Этот инструмент бригадир не пересчитывал, так как материально ответственным за него лицом уже был Колян.
