Густав Эмар - Короли океана
Экипаж «Петуха» терпеть его не мог и, что немаловажно, боялся, и все из-за того влияния, которое он оказывал на своего дядюшку, сумев обвести его вокруг пальца заверениями о том, что окончательно решил вернуться к достойной жизни и трудам праведным. И дядюшка, человек почтенный, порой даже радовался такому преображению племянника и с удовлетворением отмечал, что наконец-то сумел наставить его на путь истинный.
Что касается внешнего облика шевалье Ораса де Вильномбля, это был приятный кавалер лет тридцати двух – тридцати четырех и в высшей степени элегантный; он досконально знал все придворные обычаи и, главное, обладал талантом, редким даже для того галантно-утонченного века, вполне здраво рассуждать о всяких пустяках, остроумно рассказывать занятные истории, зачастую скабрезные, и, наконец, вызывать к себе симпатию у простодушных дам, не выказывая при том видимого желания приударить хотя бы за одной из них.
За два дня до отплытия «Петуха» граф возвращался после довольно продолжительной прогулки верхом по Аркской дороге. Было около половины восьмого вечера; погруженный в свои мысли, весьма серьезные и, если судить по выражению его лица, отнюдь не самые приятные, молодой старпом бросил поводья на шею лошади, предоставив ей идти совершенно свободно, как заблагорассудится, чем она не преминула воспользоваться, и принялась пощипывать траву на каждом изгибе дороги.
И тут двое незнакомцев, одетых как матросы, остановили лошадь, схватив ее под уздцы.
Граф живо вскинул голову и потянулся к седельной кобуре.
– Что вам надо? – грозно спросил он.
– Оказать вам услугу, – отвечал один из них, – ежели вы тот, кто нам нужен.
– И кто же вам нужен?
– Граф Орас де Вильномбль, старший помощник капитана «Петуха», судна Компании.
– Это я, – сказал он.
– Тогда соблаговолите проследовать за нами – здесь недалеко. Мы готовы сделать вам выгодное предложение.
– А кто докажет, что вы не уготовили мне западню? И не хотите заманить меня в ловушку, чтобы убить?
– Бросьте! Вы же не верите ни одному своему слову. У нас нет оружия. К тому же вам решать – согласиться или отказаться. Как вы знаете, господин граф, завтра в шесть часов утра вы должны заплатить пять тысяч пистолей, которые давеча проиграли, а теперь безуспешно пытались просить взаймы у одного из своих друзей. Так вот, если не вернете долг, вас немедленно арестуют, лишат чина, и на сей раз без всякого снисхождения.
– Предположим, так оно и есть, – надменно продолжал граф, – и что из того следует?
– Только одно: коли вы согласны проследовать за нами, через четверть часа у вас будет пять тысяч пистолей, которые вы тщетно пытаетесь раздобыть; сверх того вам будет выплачено еще пять тысяч пистолей, не считая дополнительных десяти тысяч, по приходе вашего судна в Пор-Марго, если вы в свою очередь согласитесь оказать нам услугу, чего мы от вас, собственно, и ждем.
Граф, похоже, призадумался, и наконец решился.
– Едем! – твердо сказал он.
И в сопровождении двух незнакомцев двинулся куда-то через поле.
Не прошло и пяти минут, как они вышли к заброшенной лачуге, куда граф, спешившись и привязав лошадь к дереву, проник следом за двумя незнакомыми проводниками.
Один из них зажег желтую сальную свечу и поставил ее на колченогий стол, после чего между ними троими снова завязался разговор.
О чем же они говорили? Какие предложения были сделаны графу? Об этом мы скоро узнаем. Но предложения эти, очевидно, были не самые приятные, поскольку граф, кичившийся тем, что ему сам черт не брат, невзирая на свое отчаянное положение, все никак не решался их принять.
Тем не менее незнакомцам, кажется, удалось развеять его сомнения и выжать из него согласие, потому что по заключении сделки граф получил десять тысяч пистолей наличными; он их тщательно пересчитал и, удовлетворенно вздохнув, уложил в свой бумажник, после чего вышел из лачуги и вскочил в седло.
– Свои обещания мы сдержали, – сказал один из незнакомцев угрожающим тоном, – дело теперь за вами. И знайте, если вы не доведете его до конца, вам не избежать нашей мести.
– Мы будем на Большой Земле в одно время с вами, – мрачным голосом прибавил второй.
– Господа, – высокомерно отвечал граф, – у вас есть мое благородное слово. Раз вы знаете меня как облупленного, вам должно быть известно и то, что я слов на ветер не бросаю. Прощайте же и спасибо за все.
И, ударив лошадь рукой, он пустился вскачь.
– До свидания! – усмехнувшись, в один голос крикнули ему вслед незнакомцы.
Через десять минут граф уже прибыл в Дьеп. Нигде не останавливаясь, он сперва направился прямиком к своему кредитору и расплатился по долгам, потом уладил кое-какие дела, сел в шлюпку, и та доставила его на борт «Петуха»; он твердо решил не сходить на берег до самого отплытия.
Как старший помощник капитана граф Орас отвечал в основном за содержание в надлежащем порядке внутренних помещений на корабле, включая жилые, за нагрузку судна и, наконец, за состояние самых разных мелочей, из которых состоит судно и от которых зависит жизнь на борту, – от такелажа, балласта и груза, до провианта, дисциплины экипажа и поведения пассажиров, поскольку капитан ведал главным образом навигацией.
Когда капитан Гишар получил распоряжение принять на борт герцога де Ла Торре с семьей, он, естественно, переадресовал это распоряжение старшему помощнику, предоставив ему самому решать, что надобно сделать для того, чтобы благородные пассажиры ощущали себя не совсем уж плохо на борту «Петуха» во время довольно долгого морского перехода: ведь, даже предположив, что плавание будет проходить при благоприятных условиях, оно должно было продлиться никак не меньше месяца, а то и больше.
Граф Орас, отдадим ему справедливость, выполнил деликатное поручение капитана тактично и со вкусом: он воистину сотворил чудо, когда обустроил пассажирские каюты, превратив их в роскошные покои, достаточно просторные и, главное, очень удобные, чего зачастую весьма не просто добиться и на судне, тоннажом покрупнее «Петуха», тем более что он и без того был переполнен пассажирами обоих полов.
Больше всего герцог де Ла Торре пугался неудобства, на которое, как ему казалось, он был обречен на борту торгового корабля, да еще относительно малого водоизмещения, где пространство крайне ограниченно; и каково же было его удивление, когда граф Орас встретил его на борту самым учтивым образом и препроводил в отведенные ему покои. Очарованный окружающей обстановкой, герцог горячо поблагодарил старпома, с которым еще не был хорошо знаком, хотя изысканные манеры последнего пленили его с первого же взгляда. Впрочем, он этим не ограничился: как только его почтил своим присутствием капитан, он воспользовался случаем и поздравил того с таким искусным старшим помощником, проявившим незаурядные вкус, талант и фантазию при обустройстве его, герцога, каюты.
К великому своему сожалению, капитану пришлось ответить на великодушные похвалы своего знатного пассажира, представив ему графа де Вильномбля. В глубине души достойный капитан надеялся отсрочить эту формальность; больше того, он даже хотел по секрету открыть герцогу истинную натуру этого человека, которого управляющие Вест-Индской компании навязали ему в старшие помощники. Но, как уже не раз случалось при подобных обстоятельствах, когда капитану Гишару удавалось раскусить коварные замыслы старпома, завуалированные под самыми благовидными помыслами, тот вмиг насторожился и устроил все так, чтобы иметь возможность самолично принять похвалы в свой адрес; он все-таки заставил капитана, вопреки явному нежеланию последнего, сыграть ему на руку, представив его герцогу.
Капитан и граф знали друг друга с давних пор; они презирали и смертельно ненавидели друг друга; по правде говоря, между ними давно шла война, и оружием в ней служила любезность; то была война тайная, непримиримая и жестокая, хотя и безмолвная, и неизменно с улыбкой на устах. Разумеется, герцог де Ла Торре, который не подозревал, да и не мог подозревать о скрытой вражде между ними, был счастлив повстречать на этом судне благородного человека, одного с ним сословия и почти равного положения; человека с изысканными манерами, с которым можно было бы поддерживать приятные отношения в течение всего плавания, тем более что тот мог бы составить общество и его домочадцам, помогая им терпеливо сносить тяготы, неизбежно сопряженные с долгими морскими переходами. Так что графа Ораса он принял с распростертыми объятиями; и вскоре тот, обдумавший свой план заблаговременно, сумел стать незаменимым для графа де Ла Торре, снискав себе глубочайшее уважение этого благородного кастильянца и заручившись его дружбой.
Любовь делает человека прозорливым. И Олоннэ скоро обратил внимание на проделки своего прямого начальника. С болью в сердце он заметил, что ухаживания графа любезно принимаются обеими дамами. Впрочем, печалился он недолго, потому как некоторое время спустя отметил и другое – что сеньорина де Ла Торре невольно прониклась неприязнью к этому человеку и стала везде и всюду держаться с ним крайне холодно.
