Рафаэль Сабатини - Удачи капитана Блада
Д'0жерон сардонически усмехнулся.
– Вы воображаете, что, несмотря на все, что я вам рассказал, вам бы удалось убедить этого хлыща в его глупости?
– Нет ничего, в чем бы нельзя было убедить человека, предъявив ему соответствующие аргументы должным образом.
– Я же говорил вам, что предъявил ему все возможные аргументы.
– Нет, не все, а только те, которые пришли вам в голову.
– Если вы имеете в виду, что мне следовало пригрозить пистолетом этому самовлюблённому фату…
– О, мой друг! Это же не аргумент, а принуждение. Все люди заботятся о своих интересах, а особенно те, кто, подобно шевалье де Сентонжу, любят обвинять в этом других. Ущемление его интересов могло бы его убедить.
– Возможно. Но что я знаю о его интересах?
– Подумайте! Разве вы только что не сказали мне, что он недавно женился на вдове Омера де Вейнака? Отсюда неизбежно вытекает его величайшая заинтересованность во французских колониях в Вест-Индии. Вы говорили ему в общем плане об испанских рейдах на поселения других народов. А вам следовало бы быть поконкретнее. Вы должны были подробно остановиться на возможности такого рейда на богатую Мартинику. Это заставило бы его задуматься. А теперь он уехал, и шанс потерян.
Но д'0жерон не видел причин для сожалений об этой потерянной возможности.
– Его упрямство помешало бы ему даже испугаться. Он бы и слушать не стал. Последнее, что сказал мне Сентонж перед отплытием в Порт-о-Пренс…
– В Порт-о-Пренс?! – воскликнул капитан Блад, прерывая губернатора.
– Он отплыл в Порт-о-Пренс?
– Да, это последний порт, который он намеревался посетить перед возвращением во Францию.
– Так, так, – задумчиво промолвил капитан. – Следовательно, он будет возвращаться через Тортугский пролив?
– Конечно. Иначе ему придётся огибать всю Эспаньолу.
– Тогда я, может быть, ещё не окончательно опоздал. Могу я перехватить его и попробовать на нем своё искусство убеждать?
– Вы только зря потеряете время, капитан.
– Вы слишком пессимистически настроены. Я обладаю великим даром внушения. Не теряйте надежды, друг мой, пока я не подвергну месье де Сентонжа испытанию.
Но для того чтобы пробудить в месье д'Ожероне надежду, требовалось нечто большее, нежели беспечные заверения. Тяжко вздыхая, он простился с капитаном Бладом, пожелав ему успеха в очередном предприятии, хотя он в этот успех ни на грош не верил.
Какую конкретную форму примет его очередное предприятие, капитан Блад ещё не знал, когда он, выйдя из губернаторского дома, отправился на борт своего великолепного сорокапушечиого корабля «Арабелла», который во время его отсутствия стоял без дела отремонтированный, вооружённый и готовый к выходу в море. Однако капитана так захватила важность предстоящей задачи, что ещё до вечера, тщательно продумав план, он собрал в салоне «Арабеллы» военный совет, дав указания каждому из своих офицеров.
Хагторп и Дайк должны были оставаться на Тортуге и наблюдать за кораблями с сокровищами. Волверстону поручалось командование бывшим испанским флагманом «Марией Глориосой». Ему было приказано отплыть немедленно, и капитан снабдил его тщательными инструкциями особого рода.
Ибервилю – французскому корсару – Блад поручил «Элизабет», приказав ему быть готовым к отплытию.
В тот же вечер, после захода солнца, «Арабелла» снялась с якоря и вышла из Кайоны под командованием Блада, имея на борту штурмана Питта и канонира Огла. За ней следовала «Элизабет». «Мария Глориоса» уже скрылась за горизонтом.
Идя против лёгкого восточного бриза, оба корсарских корабля на следующий вечер миновали мыс Пальмиш на северном побережье Эспаньолы.
Поблизости от него, в том месте, где Тортугский пролив сужается до пяти миль между мысами Пальмиш и Португаль, Блад решил занять позицию для дальнейших действий.
Глава 3
К тому времени, когда «Арабелла» и «Элизабет» бросили якоря в уединённой бухточке у северного побережья Эспаньолы, «Беарнец» покидал Порт-о-Пренс. Резкие запахи этого города оскорбляли деликатные ноздри мадам де Сентонж, а так как богатым жёнам следует потакать, то шевалье сократил свой визит до минимума, несмотря на ущерб интересам королевства. Покончив наконец со своей миссией, месье де Сентонж с сознанием хорошо выполненного долга и с уверенностью, что заслужил похвалу маркиза де Лувуа, отплыл во Францию, переключив свои мысли с государственных дел на личные.
Из-за лёгкого ветра на траверзе[63] «Беарнец» продвигался так медленно, что обход вокруг мыса Сен-Никола в западном конце Тортугского пролива занял у него двадцать четыре часа. Таким образом, только на заходе солнца на следующий день после выхода из Порт-о-Пренса корабль вошёл в пролив.
Месье де Сентонж лениво развалился в кресле рядом с кушеткой, установленной на корме под навесом из коричневой парусины. На кушетке, обмахиваясь богато инкрустированным веером, возлежала красавица-креолка мадам де Сентонж. В этой безупречно сложенной даме все поражало великолепием, начиная с глубокого мелодичного голоса и кончая чёрными как смоль волосами, украшенными жемчугом. Она была довольна своим браком не меньше, чем её супруг, о чем свидетельствовал её неумолкающий смех, которым она воздавала должное остроумию шевалье.
Внезапно идилию прервал капитан «Беарнца» месье Люзан – тощий, загорелый крючконосый субъект выше среднего роста, чьи осанка и манеры скорее напоминали солдата, чем моряка. Пройдя на корму, он протянул Сентонжу подзорную трубу.
– Взгляните-ка, шевалье. Там происходит что-то странное.
Месье де Сентонж медленно поднялся, и его взгляд устремился в указанном направлении. На расстоянии около трех миль к западу белел парус.
– Корабль, – заметил шевалье. Взяв предложенную трубу, он отступил назад к поручням, на которые можно было опереть локоть и оттуда поле зрения было шире.
Через оптические стекла отчётливо виднелся большой белый корабль с очень высокой кормой. Он направлялся к северу, против восточного бриза; на правом борту были заметны сверкающие золотом порты[64] двадцати четырех орудий. На грот-мачте над белоснежными парусами развевался красно-золотой вымпел Кастилии, под которым было установлено распятие.
Шевалье опустил подзорную трубу.
– Испанский корабль, – сказал он. Ну, и что же вы нашли в нем странного, капитан?
– О, корабль, несомненно, испанский. Но когда мы впервые увидели его, он двигался на юг. А теперь он идёт за нами, подняв все паруса. Вот что странно.
– Ну, а дальше что?
– В этом-то все и дело. – И, собравшись с духом, капитан продолжал:
