Джулия Грин - Неукротимое сердце
Син же требовал чего-то. Неужели все мужчины были такими? Она покачала головой, тщетно пытаясь разобраться в мыслях, приводящих ее в замешательство. Казалось, ничто в этой жизни не могло служить образцом для се предвзятых представлений. К примеру, она совсем не любила капитана Маскелайна. Поэтому его галантность была ей крайне отвратительна. Была ли она настоящей? Справедливости ради Лидия должна была признать, что не испытывала особого отвращения к ухаживаниям капитана, хотя сама редко флиртовала с ним. Но неужели она действительно чувствовала странное волнение в ответ на животную прямоту Сина? Неужели она такая испорченная?
Она подошла к постели и легла на спину на подушки, закрыв глаза. Ответов на ее вопросы не было. Когда они расставались в Лондоне, она послушно дала обет капитану Маскелайну, что будет всегда любить его, но сейчас она даже не могла определенно представить, как он выглядит. Что это за любовь, если после нескольких недель разлуки она не могла точно припомнить, какого цвета у него глаза? Темные? У Сина тоже темные глаза. Так какого же точно цвета глаза у капитана? «В конце концов, это не важно», — сказала она себе, но забывчивость терзала ее. А важно то, говорило ее сознание, что однажды вечером Син войдет в эту дверь, и она отправит Сьюзен в свою комнату.
Остаток вечера был тяжелым для Лидии. Син снова посетил ее. Он сел на противоположной стороне стола и с каждой минутой все более пылко смотрел на нее. В его глазах читалось явное обожание. Она хотела предупредить его, попросить не смотреть на нее так, но не сделала этого. И чем дольше Сьюзен лепетала что-то, тем больше Лидия убеждалась, что она заметила ее необдуманное, слепое, тайное увлечение. Время тянулось бесконечно, и каждое мгновение она ощущала, будто чарующие пальцы играли на струнах се натянутых нервов. Когда, наконец, Лидия обнаружила, что осталась одна, не считая старухи, она почувствовала необъяснимую грусть, как будто навсегда потеряла что-то, потеряла мгновение, которое никогда не вернешь.
Лидия сидела в ночной рубашке, Сьюзен расчесывала ее длинные золотистые волосы. Она даже не удивилась, ощутив трепет, пробежавший по всему ее телу, когда услышала знакомый стук Сина в дверь. Сьюзен приготовилась было ответить на стук.
— Нет, — прошептала Лидия тонким, полным ужаса голосом. — Ты можешь идти… Сегодня вечером ты мне больше не потребуешься.
Глава 9
По мере того как развивалась война с Наполеоном, даже в Ирландском море все реже появлялись безоружные, никем не сопровождаемые торговые суда. Переправлять контрабандой товары из Франции и Испании стало почти невозможно, потому что для этого требовалось преодолеть английскую блокаду побережья Франции, и всегда существовала опасность встречи с французскими каперами.
Тем не менее Кейт решилась на второй выход в море, на этот раз в район морского пути между Дублином и Ливерпулем.
Однако через несколько дней после того, как начались приготовления к походу, ветер, дувший с юго-запада, к четырем часам после полудня резко усилился. К утру следующего дня стало ясно, что погода испортилась. На берегу зажгли огни в надежде, что какой-нибудь сбившийся с пути корабль сядет на мель. Этот участок корнуоллского побережья стал смертельной ловушкой для многих моряков, идущих во время шторма из Ла-Манша. Из-за ветра, дующего с юга, они не могли обогнуть мыс и почти всегда садились на прибрежную мель. Кейт помнила много хороших кораблей, которые терпели неудачу при попытке обойти мыс и бились о прибрежные скалы весь день. Лишь к вечеру они оказывались на берегу.
Благодаря скалам людям Кейт не надо было нападать на них, атаковать их. Морс было безжалостным. У берега было глубоко, и волны обрушивались с такой силой, что обшивка кораблей не могла противостоять им. Тот, кто пытался спастись, обычно попадал в смертельный обратный прибойный поток, который затягивал их и снова бросал под грохочущие волны. Этот прибой еще долго бился о скалы так, что его было слышно за несколько миль от берега, а в тихие ночи даже в Кэмелфорде, уже после того, как ветер стихал.
Но в эту ночь не было крушений, хотя дул такой сильный ветер, какого Кейт не могла припомнить ранее. Она сомневалась в том, что кто-либо в деревне лег спать. В самой гостинице разлеталась черепица, дребезжали оконные стекла, хлопали двери и трещали ставни, так что никто не мог уснуть. Среди ночи Кейт вместе с Сином спустилась вниз проверить камины, опасаясь, что они могут разрушиться. Ветер достиг своей наивысшей силы к пяти часам утра. Кто-то прибежал из деревни сообщить, что море обрушилось на берег и деревню может затопить. Вместе с ручьями, поднявшимися от проливных дождей, море прорвалось далеко в глубь прибрежной полосы — чего не случалось уже лет пятьдесят, — и в лагуне скопилось столько воды, что она вышла за ее пределы и затопила близлежащие луга.
К середине дня нижняя часть деревни была затоплена, как и кладбище, хотя оно располагалось на возвышении. Несмотря на нанесенный ущерб, шторм, однако, воспринимался всеми как чудо, длившееся около девяти часов, пока ветер внезапно не стих. Вода начала спадать. Выглянуло яркое солнышко, и после полудня люди стали выходить из своих домов, чтобы посмотреть на наводнение и посудачить о шторме: Многие из них говорили, что такого сильного ветра никогда не было, однако некоторые старики припоминали нечто подобное на второй год правления королевы Анны и утверждали, что тогда было едва ли не хуже.
Следующий день был воскресным, и, занимаясь подготовкой «Золотой Леди» к походу, Бью поймал себя на мысли, что неплохо бы заглянуть в свой маленький домик на берегу, где у него припрятана от остальной команды бутылочка рома, а заодно и посмотреть, какой вред причинил шторм его запасам. Он шел через заболоченные луга, где то и дело попадались землеройки и кроты, когда неожиданно увидел Кейт, направлявшуюся в церковь в сопровождении Ол'Пендина и одетую, как предположил Бью, в самый лучший наряд.
Хотя у Бью была Библия и посещение церкви исподволь внушалось ему с детства отцом, он не был набожным человеком. Это вовсе не значило, что он был атеистом, просто раньше он был более религиозным, чем сейчас. Бью и не предполагал, чтобы Кейт проявляла хоть малейший интерес к религии. На какой-то момент он разрывался между желанием спокойно посидеть на берегу с бутылочкой рома и стремлением посмотреть спектакль, как Кейт Пенхоллоу чопорно восседает на церковной скамье среди истинно верующих жителей деревни. Наконец он решил, что может выпить ром в любое время, и отправился за ними.
В церковь и раньше ходило немного жителей деревни, а в это утро пришло еще меньше. Луга между деревней и кладбищем были сырыми и грязными от воды. Повсюду виднелись узкие стебли водорослей, опутавших надгробные камни. Снаружи у кладбищенской стены скопился большой нанос водорослей, от которых исходил едкий прогорклый запах, всегда стоявший в воздухе после юго-западного шторма, выбрасывающего на берег всякий хлам.
