Альберто Васкес-Фигероа - Марадентро
«Мараденто»!
Название корабля было начертано на корме огромными буквами. Чувствовалось, что кто-то вывел их с любовью: видно, для кого-то это название и этот корабль имели особое значение.
«Европейцы, – заметил он про себя. – Не похожи на креолов, да и парусник не такой, как карибские. – Венгр снял с огня обезьяну и приготовился отрезать ей ногу. – Но какого черта делают европейцы на этой реке, да еще на такой посудине? Откуда они пожаловали и куда, по их мнению, направляются?»
Золтан удивился, осознав, что, сам того не заметив, влез в это дело, подхватил свой еще дымящийся обед, отвязал цепь и, поднатужившись, столкнул в воду тяжелую куриару.
Он прыгнул в лодку, дал течению возможность протащить ее несколько метров, запустил мотор, который завелся с первой же попытки, и крутанул ручку газа до упора. Нос лодки задрался над водой, словно поднявшийся на дыбы конь, и она яростно ринулась вслед за удаляющимся судном.
Спустя несколько минут ему удалось догнать корабль, и, подойдя вплотную, он выключил двигатель, чтобы его слова были услышаны, пока они будут плыть борт о борт.
– Ты знаком с проходом? – первым делом спросил венгр.
– Каким проходом?
Венгр показал вперед:
– Вон с тем, между островами. Этот самый опасный на Ориноко. Вам на вашем корабле его ни за что не пройти. Разобьетесь о скалы.
– А вы собираетесь его пройти?
– Я это уже не раз проделывал, но ведь у меня мотор, если что, он выручит. А эта махина не успеет увернуться.
– Понятно.
Оба молодых человека – богатырь за штурвалом и другой, судя по всему, его брат, который был выше ростом и более тонкой кости, – задумчиво посмотрели на острова, надвигавшиеся на них, будто грозные чудовища, готовые проглотить корабль. Второй, похоже, принял решение.
– А вы не могли бы плыть впереди и показывать нам дорогу? – спросил он.
– Без проблем, – ответил венгр. – Однако повторяю: корабль с этим не справится. У вас нет возможности лавировать.
– У нас просто нет другого выхода. Еще опаснее пытаться выбраться из середины потока. Какова глубина прохода?
Венгр посмотрел в бинокль и прикинул:
– Сейчас где-то метров двадцать – двадцать пять. Хотите, я заберу женщин?
– Мы останемся, – твердо сказала старшая, и его вновь поразила ее спокойная красота, черты которой можно было проследить во внешности остальных – вероятно, ее детей.
– Как хотите, сеньора, – согласился он. – Но я думаю, что вы напрасно подвергаете себя риску. – Он поприветствовал ее, слегка приподняв замызганную шляпу. – В любом случае я буду ждать вас на выходе из канала. – Он сделал короткую паузу. – Если потерпите крушение, не пытайтесь плыть к берегу. Оставайтесь посередине течения и ждите, я вас подберу. Удачи!
– Спасибо!
Венгр вновь завел мотор, поддал газу, и нос лодки опять задрался: казалось, она прыгнула вперед.
Начиная с этой минуты, он только раз обернулся, чтобы взглянуть на корабль, потому что все внимание ему пришлось сосредоточить на русле реки. Она начала шуметь громче по мере того, как ее воды сжимались, устремляясь вперед – с каждым разом быстрее и опаснее – по узкому и коварному проходу.
Он уперся ногами в днище лодки, с силой вцепился в борт левой рукой и сбавил обороты, отдаваясь воле течения, но не забывая следить за тем, чтобы мотор не заглох в самую неподходящую минуту.
Пот ручьем лил со лба, но сейчас ему было не до этого. Умело балансируя, чтобы удержать в равновесии неустойчивую посудину из древесины чонты[8], он в нужный момент, за несколько секунд до того, как встречное течение должно было ударить в левый борт, завел мотор на полную мощь и развернул ее на девяносто градусов вправо, в результате чего удар угодил в корму, вытолкнув лодку – практически в воздух – из опасного прохода между островами.
Когда опасность миновала, он описал широкий круг и стал ждать, носом к течению, наблюдая, как «Марадентро» в свою очередь устремляется в проход, набирает скорость, становясь игрушкой водных потоков, а те вот-вот потащат его к левому острову, чтобы разбить или перевернуть, как только мощное встречное течение ударит в корпус корабля.
Но тут, когда до критической точки оставалось каких-нибудь пятьдесят метров, он увидел, как женщины сбросили с обоих бортов увесистые камни, привязанные к толстым веревкам, и те сразу ушли на дно, замедлив на какие-то секунды движение корабля. Уключины, над которыми проходили канаты, задымились, рулевой крикнул: «Отдать левый!», а сам крутанул колесо штурвала, и тяжелое судно, сдерживая ход лишь за счет носовой части правого борта, развернулось почти под прямым углом – в том же месте, что и куриара, – подставив встречному течению корму, и его вытолкнуло в спокойные воды; при этом второй конец тоже был сброшен в воду.
– Черт! – от удивления воскликнул венгр. – Просто глазам своим не верю!
– Я так ничего и не понял. – Это как с лошадью, если взять и потянуть за один из поводьев. Она и повернет в ту сторону. Да вдобавок руль в три раза больше, чем обычно. Он, конечно, страшно тяжелый, зато сообщает судну большую маневренность.
– Ловко придумано.
– Если бы не это, мы нипочем не сумели бы обойти мели.
Они впятером расположились на борту «Марадентро», стоявшем на якоре в тихой заводи милях в четырех ниже прохода, собираясь разделить обезьяну, приготовленную венгром.
– Откуда вы?
– Из льянос[9]. Там мы и построили корабль.
– Этот корабль не годится для плавания по здешним рекам.
– Дело в том, что мы плывем к морю. Скоро поставим мачты и паруса, – сказал Асдрубаль, младший из братьев, рулевой, которому, казалось, ничего не стоило взвалить на плечи и корову, а его мать Аурелия, закончившая раскладывать на столе приборы, добавила:
– Мы рыбаки с Канарских островов и хотим вернуться в море.
– А что делали рыбаки в льянос?
– Это долгая история. – Улыбка женщины, хоть и была печальной, все еще не утратила своей прелести. – Нам пришлось эмигрировать, потом погиб мой муж, и мы устроились в Каракасе, но не прижились, и нас каким-то ветром занесло в льянос. – Она села и погладила отполированное дерево борта. – Но теперь у нас есть корабль, и все опять будет как прежде. – Она взглянула ему в глаза: – А вы откуда?
– Я венгр.
– Венгр? – удивилась она. – Вас тоже забросило далековато от дома. Чем занимаетесь?
Он пожал плечами:
– Чем придется. Бывает, ищу золото. Бывает, алмазы. Иногда живу среди индейцев, а порой – чаще всего – мотаюсь туда-сюда и ничего не делаю.
– Вы искатель приключений? – спросила Айза, та самая красавица, которая вблизи показалась ему еще неотразимее, чем когда он разглядывал ее, стоя на берегу. Она подала поднос с уже разрезанной на куски обезьяной, украшенной картофелем и помидорами.
– Ну, это как посмотреть, – сказал венгр с улыбкой. – Зависит от того, кого называть искателем приключений. Я лишь хочу жить так, чтобы мне не надо было торчать по восемь часов в конторе, терпеть над собой начальство и спать в улье. – Он помолчал. – Если из-за этого я порой попадаю в передряги, вряд ли можно считать меня искателем приключений.
– А сейчас куда вы направляетесь?
– На «тарарам».
– «Тарарам»?
– В Трупиале, на берегу Куруту, притоке Парагуа, рванула «бомба».
– Бомба? – удивилась Аурелия. – Кто ее заложил?
– Никто, сеньора. Никто. Это так говорят: рванула «бомба», – когда открывают россыпь алмазов. Туда со всех сторон стекается народ, и начинается то, что называется «тарарам». Я был в Каракасе, когда об этом услышал, собрал шмотки и бросился к реке. Похоже, еще можно словить удачу, разжиться деньжатами, чтобы продержаться пару лет. Надо только добраться туда раньше самолетов.
– Разве пирога может опередить самолет?
– Дело в том, что самолетам еще негде приземлиться, и они не смогут это сделать, пока не наберется достаточное число старателей и каждый не оформит свой участок. Тогда они договариваются между собой и за пару дней расчищают площадку для самолетов, чтобы те снабжали их продовольствием и увозили алмазы. Однако после этого понаедут люди из города, а когда эта «чума» нагрянет на «бомбу» – хана, пиши пропало. Старатели – народ суровый, но они уважают того, с кем вкалывают бок о бок. Любители же – это напасть: им ничего не стоит обобрать мать-старушку и вспороть брюхо отцу, чтобы проверить, не проглотил ли он «камушек».
– И что же, любой, кто захочет, может заняться поиском алмазов? – поинтересовался Себастьян, старший брат. – Нет такого закона, который это запрещает?
«Мусью» Золтан Каррас ответил не сразу, сосредоточенно пытаясь выдрать зубами кусок мяса из обезьяньей ноги, а потом этой самой ногой ткнул в сторону сельвы на другом берегу реки:
– На той стороне не существует закона, способного что-либо запретить. Не считая небольших участков, отданных в концессию трем-четырем добывающим компаниям, остальная Гвиана, от Ориноко до границы с Бразилией, считается «территорией свободного пользования». Что нашел – то твое, даже не нужно платить налогов. – Он вырвал зубами очередной кусок и уверенно добавил: – Вот такие дела!
