Сесил Форестер - Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии
– У меня создается впечатление, – сказал Спендлов, устремляя взгляд поверх голубой поверхности моря, – что они все еще опережают нас.
– В этом случае, – сказал Хорнблауэр, единственное, на что мы можем рассчитывать, это то, что у них что-нибудь сломается.
– Мы можем, по крайней мере, надеяться на это, милорд, – ответил Спендлов.
Взгляд, брошенный им наверх, свидетельствовал о его опасении, что подобное скорее может произойти с «Клориндой». «Клоринда» шла теперь в полный галфвинд. Неся все, до клочка, возможные паруса, она накренилась и неохотно взбиралась на накатывавшиеся волны, захлестывавшие внутрь корабля через открытые пушечные порты. Хорнблауэр вдруг осознал, что промок до нитки, как возможно и все, находящиеся на палубе.
– Милорд, – сказал Джерард, – Вы до сих пор не позавтракали.
Хорнблауэр попытался скрыть неудовольствие, которое он почувствовал при этом напоминании. Он совершенно забыл про завтрак, вопреки нетерпеливому и радостному предвкушению, которое он испытывал прежде.
– Совершенно верно, мистер Джерард, – ответил он весело, но несколько неуверенно, благодаря тому, что был захвачен врасплох. – И что из того?
– Мой долг напомнить Вам, милорд, – сказал Джерард. – Ее светлость миледи…
– Ее светлость миледи наказывала Вам следить, что бы я питался регулярно, – ответил Хорнблауэр. Я знаю об этом. Но ее светлость, из-за отсутствия опыта, не могла предположить возможности стычки с быстроходным работорговым судном именно в тот момент, когда надо принимать пищу.
– Не мог ли бы я все-таки убедить Вас, милорд?
Мысль о завтраке, вновь возникшая в его уме, была более заманчива, чем прежде. Однако трудно было спуститься вниз, когда преследование вступило в решающую стадию.
– Произведите еще раз измерения, прежде чем я решу, – сказал он, тяня время.
Джерард снова отправился к нактоузу.
– Измерения показывают, милорд, – отрапортовал он, – что она быстро уходит вперед.
– Именно так, – сказал Спендлов, направляя подзорную трубу на «Эстрелью». – И кажется … кажется, они брасопят реи. Может быть…
Хорнблауэр в ту же секунду прильнул к окуляру подзорной трубы.
– Да они издеваются, – воскликнул он. – Смотрите, они поворачивают! Святой Георгий!
Должно быть, у «Эстрельи» был отличный капитан и прекрасно подготовленная команда. Они обрасопили реи и стояли наготове у марса-брасов. Затем, переложив руль, шхуна развернулась буквально на «пятачке». Весь ее прекрасный профиль целиком предстал перед подзорной трубой Хорнблауэра. Она теперь направлялась на пересечение курса «Клоринды», справа налево, и при этом на совсем небольшом расстоянии.
– Проклятые мерзавцы, – проронил Хорнблауэр, исполненный, однако, восхищения перед продемонстрированными лихостью и умением.
Фелл стоял рядом, и не отводил глаз от неуловимой шхуны. Он стоял неподвижно, в то время как ветер развевал полы его накидки. В течение нескольких секунд казалось, что оба судна движутся по направлению к некоей одной точке, где они должны будут встретиться. Однако это ощущение быстро исчезло. Даже если не брать направление по компасу, становилось очевидно, что «Эстрелья» спокойно пройдет впереди фрегата.
– Вкатить пушки! – проревел Фелл. – По местам стоять, к повороту! Приготовить погонные орудия!
Вероятность того, что шхуна пройдет в пределах досягаемости погонных орудий, существовала, однако попасть в нее, на такой большой дистанции и при таком неспокойном море, было весьма сомнительным делом. А если они добьются попадания, ядро может угодить как в рангоут, так и в корпус, в бедолаг-рабов. Хорнблауэр приготовился высказать Феллу свои возражения против открытия огня.
Пушки были вкачены внутрь, и после нескольких минут, которые потребовались для оценки ситуации, Фелл приказал переложить руль направо и корабль пошел прямо по ветру. Хорнблауэр рассматривал через подзорную трубу шхуну, находившуюся прямо перед ними и идущую в галфвинд. Она была так близко, что когда она кренилась, взору открывалась полоса медной обшивки, красная на фоне голубых вод океана. Определенно она собиралась подрезать фрегату нос, что Фелл молчаливо признал, приказав довернуть налево на два румба. Благодаря преимуществу в скорости на два узла, а также превосходной выучке команды и способности идти круто к ветру, «Эстрелья» в буквальном смысле описывала круг вокруг «Клоринды».
– Она сделана для скорости, милорд, – заметил Спендлов, не отрываясь от подзорной трубы.
И «Клоринда» тоже, но с некоторым отличием. «Клоринда» была боевым кораблем, предназначенным нести семьдесят тонн орудий, да еще сорок тонн пороха и ядер в своих трюмах. Ничего не было постыдного в том, что ее смогло перегнать такое судно, как «Эстрелья».
– Полагаю, она направляется в Сан-Хуан, сэр Томас, – сказал Хорнблауэр.
Когда Фелл повернулся к адмиралу, лицо его было перекошено от бессильной ярости, заметно было, что ему приходится прилагать усилия, чтобы сдержать себя от ее выплескивания, что выразилось бы, скорее всего, в потоке богохульств.
– Это… это…, – у него перехватило дыхание.
– Этого достаточно, чтобы свести с ума святого, – согласился Хорнблауэр.
«Клоринда» была расположена идеально, в двадцати милях на ветер от Сан-Хуана, «Эстрелья», образно говоря, шла ей прямо в руки, и все же она ловко обогнула фрегат и обеспечила для себя свободный проход в порт.
– Хотел бы я увидеть их в аду, милорд, – заявил Фелл. – Квартирмейстер!
Впереди был долгий путь до Сан-Хуана, курсом один румб к ветру, на этом пути должна была произойти гонка при практически равных шансах. Фелл направил корабль на Сан-Хуан, ибо было очевидно, что «Эстрелья», преспокойно идущая правым галсом, на дистанции недоступной для выстрела, направляется именно туда.
Оба корабля шли почти в полный галфвинд, эта длинная дистанция должна была стать окончательной проверкой ходовых качеств обоих кораблей, как если бы они были парой яхт, идущих по треугольному маршруту на гонках в Соленте. Хорнблауэру вспомнилось, что когда это утро начиналось, он сравнил сегодняшнее путешествие с увеселительной прогулкой на яхте. Правда выражение лица Фелла свидетельствовало, что его флаг-капитан ни в коей мере не рассматривает это в подобном свете. Фелл находился в высочайшей степени волнения, и не из-за человеколюбивых чувств в отношении к рабам, вовсе нет. Головные деньги – вот чего он хотел.
– Как насчет завтрака, милорд? – спросил Джерард.
Кто-то из офицеров, отдав честь Феллу, обратился к нему с тем же самым вопросом, что могло означать, что наступил полдень.
