Странники моря - Джек Лондон
Я чувствовал, что и надо мной властвовала та же сила. Я с детства любил море, шум прибоя и вой ветра. Я мечтал о том, что я сделаюсь моряком и одиноко буду стоять у руля во мраке бурных ночей. Я забросил свои книги, потому что не нашел в них ничего, что могло бы успокоить мою тоску. Но когда я видел на горизонте белые паруса и накреняющиеся мачты, я чувствовал на себе дыхание чужих небес и видел перед собою чужие страны. День и ночь я только и думал о странствованиях по безбрежному морю, то тихому, то бурному.
Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я убежал из дому от отца и матери, нанявшись матросом на английское судно, которое шло в Мессину.
Десять лет бороздил я моря. Я побывал везде, и глаза мои видели много чудесных стран и народов. За эти десять лет я ни разу не написал домой, потому что я был уверен, что отец проклял меня.
Я весь был во власти моря.
И вот случилось, что французский фрегат, на котором я служил, случайно зашел на мой родной остров. Как только я сошел на берег, один старый моряк рассказал мне, что мой отец три года тому назад осенью нашел себе могилу в море. Через год моя мать умерла от горн. .
Я сейчас же пошел на наше маленькое кладбище и положил на ее могилу венок из полевых цветов.
«Если бы я не стал моряком, моя мать была бы жива», думал я с горечью.
Когда через несколько дней фрегат стал сниматься с якоря, я отказался итти на борт и попросил расчета. Я решил остаться на родном острове и жениться. В тот вечер, когда я посетил могилу своей матери, я встретил Марию, девушку, которую я любил в молодости.
Она была дочь старого моряка, который всю жизнь провел в море. Когда я попросил у него Марию себе в жены, он ответил:
— Я отдам ее тебе только с тем условием, если ты бросишь море. Купи себе виноградник и пусть мир поселится в твоей душе.
Я поступил, как он сказал, и прожил на родном острове три года, — три года, полные любви и труда. Каждое утро я вставал с песней, которая вырывалась из полной груди, и работал в своем винограднике до заката. Когда я возвращался вечером домой, меня встречала жена, всегда любящая и заботливая.
Я больше не смотрел на плывущие облака, не наблюдал за положением луны и мерцанием звезд, не заботился о том, откуда дует ветер и что пророчит Большая Медведица. Моя жизнь протекала в мире и радости, как цепь светлых солнечных дней. В глубине души я уже думал, что вышел из-под власти моря.
Но вот, однажды родственник моей жены, капитан Маламос, праздновал «крещение» своего нового брига. Нас с Марией пригласили на торжество. На берегу собралось вес население острова; все были веселы; я один был печален. Потому что перед мной расстилалось широкое лазурное море, на котором я провел всю мою молодость. Мне казалось, что море шептало мне:
«Изменник. Обманщик. Предатель. Все радости юности твоей — солнце, свет и воздух — ты променял на жену. Стыдись. Неужели ты забыл одинокие ночи в бурю и тихую погоду, когда ты стоял у руля».
Немного недоставало, чтобы я расплакался. Я думал о том, что прежде я плавал по всем морям без страха, повинуясь лишь влечению своего сердца. А теперь чем я стал? Земледельцем, жалким рабом, который обрабатывал землю в поте лица своего. Я потерял свободу, вольную жизнь моряка с ее шумными радостями.
— Что с тобою, друг мой, — спросила меня Мария.
— Ничего, — пробормотал я.
И я крепко ухватился за ее руку, чтобы не поддаться соблазну и, отвернувшись от лазурного моря, воскликнул:
— Прочь, соблазнитель!
В это время вдруг раздался крик, — какой-то ребенок упал за борт. Я тотчас же бросился за ним, и мне удалось избавить его от смерти в морской пучине, но я с той минуты сам безнадежно очутился во власти моря.
С тех пор сон, покой и радость покинули меня. Окунувшись в прозрачные волны, которые тихо плескались о борт судна, я стал другим. С той минуты я опять видел перед собой море, вспомнил свою юность и жизнь моряка. Я больше не работал в своем винограднике, моя жизнь казалось мне пустой и скучной.
Я целый день бродил около берега, вдыхая соленый воздух моря, и купался в его голубых волнах. Каждый день я ходил в гавань и слушал рассказы матросов об их плаваниях и опасных приключениях.
В каждом слове их я чувствовал скрытое презрение к себе — землекопателю, который должен был довольствоваться лишь одними рассказами о бурях и волнах.
Мария заметила перемену, происшедшую во мне, и каждый день ходила в маленькую часовню на горе, где она жарко молилась о спасении ее мужа от злой и погибельной власти моря.
— Твои молитвы не помогут, Мария, — сказал я ей. — Ничто не может освободить меня от власти моря. Я — сын моря. Оно зовет меня, и я должен итти. Я не могу иначе.
Мария горько заплакала и обняла меня. Она говорила мне о том, как опасна и трудна жизнь моряка, проклинала море и осыпала его упреками, как-будто оно могло понять ее.
Но все было напрасно, — ее любовь не могла больше удержать меня на берегу. Я был во власти моря.
Однажды вечером, когда солнце садилось, я сидел у моря и смотрел вдаль. Мимо острова проходило судно. Его белые паруса и такелаж ясно выделялись на фоне бледно-серого неба. Я мысленно увидел перед собой капитанскую каюту, увидел матросские койки, услышал их добродушные шутки, увидел камбуз, боченок с пресной водой, насос и ведра, услышал свист ветра в снастях.
Я увидел перед собою чужие гавани с их шумней, пестрой толпой. Моя юность, мои одинокие скитания по морям, бурное море — все вспомнилось мне.
Я больше не противился власти моря. Я вскочил и поспешил домой. Марии не было дома — тем лучше. Я собрал свое добро в узелок, взял свои деньги и вышел из
