Джеймс Купер - Мерседес из Кастилии
— Превосходно! Значит, и на тебя я могу рассчитывать, как на верного и надежного товарища в случае нужды! — сказал адмирал.
— Скажу одно, сеньор: опасностей и трудностей я не боюсь, а они меня боятся!
— Молодец! — воскликнул дон Луи.
Адмирал только улыбнулся, затем, приняв свой обычный серьезный и внушительный вид, удалился в сопровождении своего секретаря в свою каюту.
— Удивляюсь я, право, Санчо, — сказал Пэпэ по уходе адмирала, — что ты даешь так волю своему языку в присутствии человека, облеченного чуть не королевской властью.
— Молод ты, Пэпэ, вот что! — отозвался Санчо. — Чего мне бояться адмирала? У меня ни роду, ни племени. Что он может мне сделать? Если даже и осерчает и прикажет повесить, то что из того? Когда-нибудь умирать все одно надо; у меня ни жены, ни детей; обо мне некому плакать, и мне не о ком жалеть. Что касается самого адмирала, то он или очень великий человек, или же просто жадный до почестей и хорошего житья и с этой целью сумевший провести и одурачить других. В том и другом случае мне незачем держать язык на привязи. Если он великий человек, то что ему от жужжанья такой малой мухи, как я? Если же он просто ловкач, то чего только не в праве сказать ему природный кастилец?
— Да какой же ты кастилец? Родина твоя корзинка, в крайнем случае — могуерские доки, а Могуер подвластен Севилье!
— Слушай, Пэпэ! Человек никогда не должен унижать себя! И раз Севилья подвластна Кастилии, то, следовательно, и мы с тобой кастильцы, вот что!
Глава XV
Так как ветер продолжал быть попутным, то суда эскадры довольно быстро двигались по направлению к Канарским островам. Особенно благоприятным для плавания оказалось воскресенье, так как в этот день прошли в течение двадцати четырех часов сто двадцать миль. В понедельник утром шестого августа Колумб весело беседовал, стоя на юте, с доном Луи, как вдруг увидел, что на «Пинте» подобрали паруса; такой маневр указывал на какую-нибудь аварию, и потому «Санта-Мария» быстро двинулась к ней на помощь.
— Скажите, пожалуйста, сеньор Мартин-Алонзо, — крикнул адмирал, как только оба судна достаточно близко подошли друг к другу, — по какой причине вы вдруг остановились на полном ходу?
— Судьбе так было угодно, дон Христофор, — отозвался Пинсон. — Руль нашей каравеллы сдвинулся с места; надо его снова поставить на место прежде, чем довериться ветру.
При этих словах лицо адмирала приняло строгое и суровое выражение, брови нахмурились; приказав немедленно приступить к исправлению аварии, он принялся молча ходить взад и вперед по палубе своего судна.
Видя, что адмирал встревожен этим неожиданным случаем, весь экипаж «Санта-Марии» спустился вниз, оставив его одного с доном Луи.
— Надеюсь, сеньор, что эта авария не серьезная, и что она не может задержать нас в пути, — заметил Луи после нескольких минут молчания. — Мартин-Алонзо такой опытный моряк, что, наверное, найдет средства и возможность добраться до Канарских островов, где можно будет исправить эту аварию и произвести необходимые починки.
— Да, надо надеяться, но меня тревожит не самая авария и даже не та задержка, которая может и должна из-за нее произойти, а то обстоятельство, что это судно было взято для экспедиции путем реквизиции, к великому неудовольствию и досаде его владельцев Гомеца Раскона и Кристоваля Квинтеро, которые оба находятся в настоящий момент на «Пинте». Я подозреваю, что они подготовили эту аварию, как ранее того прибегали к всевозможным приемам, чтобы помешать отплытию нашей эскадры.
— Клянусь честью, сеньор адмирал, я бы, не задумываясь, примерно наказал их за такое предательство! Разрешите мне сесть в шлюпку, и я отправлюсь сейчас же на «Пинту» и объявлю этим Раскону и Квинтеро, что если у них руль еще сдвинется с места или с судном приключится еще какая-либо другая авария, то первый из них будет повешен на рее своей каравеллы, а второй — сброшен в море для исследования ее киля.
— К таким мерам следует прибегать тольхо в крайнем случае и при полной доказанности вины, дон Луи; пока же я считаю за лучшее, если возможно, подыскать на Канарских островах другую каравеллу, а эту предоставить в распоряжение ее владельцев, иначе я предвижу, что мы постоянно будем под угрозой этих двух личностей. Пока же нам остается только положиться на Мартина-Алонзо и его опытность.
Час или два спустя все три судна эскадры двинулись дальше по направлению к Канарским островам. Несмотря на задержку от аварии, эскадра прошла девяносто миль в эти сутки. Но на другое утро руль снова двинулся с места, и на этот раз с более серьезным повреждением. Это повторное приключение сильно обеспокоило адмирала. Несмотря на то, что ветер был попутный, вследствие этой новой задержки суда сделали в этот день всего только шестьдесят миль, а на следующее утро суда настолько могли приблизиться друг к другу, что командиры всех трех судов могли обменяться своими наблюдениями и определить точное местонахождение эскадры. Все они руководствовались компасом, но почти никто из мореплавателей того времени не знал об уклонениях компаса при известных условиях, и только один Колумб изучил способ с точностью определять местонахождение судна почти в любой момент и свои знания блестяще доказал и на этот раз.
Как он и предполагал, вскоре появились в указанном им направлении на краю горизонта вершины Канарских гор, но так как такие предметы видны в открытом море в ясную погоду на громадном расстоянии, то эскадра подошла к главному острову Канарской группы лишь восьмого августа утром, то-есть почти неделю спустя после своего ухода из Палоса.
Войдя в порт, все три судна бросили якорь, и Колумб тотчас же принялся за розыски подходящей для его цели каравеллы, но, не найдя того, что ему было нужно, он отправился с «Санта-Марией» и «Нинньею» в Гомер, другой остров этой группы, оставив «Пинту» в большой гавани.
При починке этого судна оказалось, что оно было плохо проконопачено, вероятно, с целью сделать его непригодным для дальнего плавания. Во время стоянки недовольство среди матросов росло, и даже к ним примкнул кое-кто из старших. Во время кратковременного переезда от большого Канарского острова к Гомеру Колумб, стоя на юте своего судна, случайно услышал следующий разговор между матросами, столпившимися у грот-мачты:
— Говорю тебе, Пэпэ, что судьба нашего экипажа темнее этой ночи! Ну, скажи на милость, кто когда-либо слышал, чтобы существовала земля за Азорскими островами? Кому не известно, что земля окружена громадными океанами — пределами человеческому любопытству?
