Анатолий Вахов - Фонтаны на горизонте
«Шторм» двигался вперед, точно опоясанный золотым шнурком, концы которого вились за кормой. Становилось все прохладнее. Ольга поежилась:
Север дышит.
Иди в каюту, — предложил Курилов, — а я еще побуду здесь.
Проводив жену, Курилов поднялся в радиорубку. Радист сидел, как всегда, в наушниках. Увидев Леонтия, он сорвал их и, потрясая ими в воздухе, закричал:
Киты, кругом киты!
— Откуда? — удивился Леонтий.
Не знаешь? — радист даже подпрыгнул от удивления. — Вот здорово! Ведь о замеченных китовых стадах радируют нам все суда, идущие в этих водах. А пограничники — те прямо по часам докладывают.
Ну?
Что «ну»? Так мы же обратились ко всем судам с просьбой помогать нам в поисках китов. Вот все и откликнулись. Теперь я едва успеваю принимать радиограммы. Держись, гарпунер! Покажи класс стрельбы!
Курилов вышел из рубки. Сна не было. Леонтий прошел на мостик. Вахту нес Волков. Увидев Леонтия, он сказал:
Что бродишь? Отдыхай! Утром будет много работы: идем к большому стаду! А обогнал нас Тнагыргин!
На мостик поднялся Слива.
— Минутку внимания. Слышите вздохи? — сказал он. Курилов и Волков прислушались. В ночной тишине
отчетливо было слышно, как дышали киты.
Спят себе, — сказал Волков. — Даже обидно мимо них проходить.
А зачем проходить? — раздумывая, медленно проговорил Курилов. И вдруг воскликнул: — Охотиться будем! Поднимай команду!
— Ночью еще никто не охотился за китами! — удивился Волков. — Это уж ты загибаешь!
А мы будем охотиться!
Курилов побежал по трапу к гарпунной пушке.
Поднимай команду! — снова крикнул он на бегу. Вскоре судно ожило.
Удивленные и заинтересованные необычной охотой, моряки быстро выполняли свои обязанности.
По небу ползли рваные темные тучи. Бледно-желтая, точно выгоревшая луна, казалось, плыла в тумане, то освещая море, то погружая его во мрак.
Курилов увидел силуэт кита, затем второго и третьего. Киты лежали недалеко друг от друга темными огромными поплавками. Это были кашалоты.
Курилов подал команду:
Малый ход! — и стал готовиться к стрельбе. Ольга поднялась к Волкову.
Выйдет что-нибудь из этой затеи? — спросила она.
У Курилова должно выйти! — откликнулся капитан и уверенно добавил: — Выйдет!
Море тускло поблескивало в темноте. Была тихая зыбь.
Судно медленно приближалось к кашалоту. Леонтий тщательно прицелился и выстрелил. Гул выстрела разнесся под ночным небом. Гарпун с визгом пронзил воздух и почти весь ушел в кита. Кашалот метнулся, и вода засверкала миллионами огоньков.
Выбрасывая темный фонтан, кит рванулся вперед и потащил за собой судно. Через несколько минут он затих.
Волков пожал Леонтию руку.
Молодец! Промышлять китов ночью — это здорово!
Днем и ночью, и в любую погоду, — отозвался Курилов. — Хорошо бы нам установить прожектор. С прожектором ночью легче будет и по морю шарить, и целиться в кита.
— Фары для нашего «Шторма» прямо-таки необходимы, — вставил Слива. — Не китобоец будет, а дредноут.
Из радиорубки выскочил радист и подбежал к капитану.
«Приморье» не верит моей радиограмме! — доложил он.
Волков усмехнулся и отправился в радиорубку. Пошла с ним и Ольга. Капитан продиктовал радисту:
Говорит капитан «Шторма». Прошу подобрать кашалота, координаты...
Радист добросовестно отстукал радиограмму. База тотчас же ответила:
Боря, брось мне засорять мозги. Радист возмутился:
Я буду жаловаться, рапорт на него подам!
Не горячись! — засмеялся Волков. — Что ночью бьем китов, да еще с одного выстрела, этому не сразу поверишь. Давай вторую радиограмму.
Радист базы ответил, что радиограмма принята. Но при этом пошутил:
Дорогой Боря, если натравил, — береги свою бороду: отрежу.
Радист «Шторма» даже покраснел от ярости, но Ольга его успокоила:
Подумай, что там сейчас делается? Ради первого кита, убитого ночью, можно и не такую шутку простить.
Над китобойцем прокатился новый гул выстрела. Курилов продолжал охоту...
Когда наступило утро, на воде, в том районе, где прошел китобоец, покачивались две китовые туши. Над ними в солнечном свете алели флаги, развеваемые ветром.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
1
Дайльтон нетерпеливо посматривал на часы. Секундная стрелка шла сегодня по своему кругу как будто слишком медленно. Перед президентом лежали срочные бумаги, но он даже не взглянул на них. Дайльтон был в нетерпеливом возбуждении. Лакированные ногти холеных, но тощих рук, обтянутых сухой кожей, выстукивали нервную дробь по полированному дереву стола.
В кабинете было жарко. Большой вентилятор бесшумно гнал на президента струю освежающего ветерка, и все же Дайльтон часто смахивал платком капли пота со лба.
Он потянулся к ящику с сигаретами и остановился. В кабинет вошел Гжеймс.
Ну? - хрипло спросил Дайльтон.
Он вцепился пальцами в край стола и подался вперед.
В позе его было что-то хищное. Советник, искоса взглянув на Дайльтона, продолжал обтирать толстую в складках шею и затылок.
Да говорите же, черт вас подери! — стукнул Дайльтон ладонью по столу.
Правительство согласилось с предложением русских, — выдохнул Гжеймс и взмахнул рукой с зажатым в ней платком. Это был жест безнадежного отчаяния.
Президент откинулся на спинку кресла, будто его ударили. Гжеймс все еще обтирал свое красное лицо.
— В государственном департаменте объяснили, что отказаться от предложения русских было невозможно. Общественное мнение...
К черту! К черту! — крикнул Дайльтон.
В следующее мгновение он выхватил дрожащими руками сигару из ящика, прикурил ее и подошел к окну. Постоял, взглянул на расстилавшийся внизу Нью-Йорк и повернулся к советнику:
Неужели они там не понимают, что, соглашаясь на предложение большевиков о заключении международной конвенции, мы сами себе надеваем кандалы на руки, а на шею — петлю из манильского троса.
Общественность... — начал Гжеймс, но Дайльтон опять прервал его:
Общественность не охотится за китами. Мы Добываем их! Известно ли вам, с какими предварительными предложениями решили выступить русские?
Да, — кивнул Гжеймс. — В московской печати появилась статья. Я имел беседу в советском посольстве.
Ну! — нетерпеливо выдохнул Дайльтон.
Ограничение промысла китов в зависимости от их размеров и возраста...
Дайльтон побагровел.
Китовые стада никому не принадлежат, и я буду бить китов таких, каких угодно, и столько, сколько мне надо! — крикнул он.
