Отдать якорь. Рассказы и мифы - Сергей Петрович Воробьев
С первого же рейса новобранец Раздобудько не вернулся. Сбежал и попросил политического убежища в Антверпене, что в те времена делалось легко и быстро со стороны власть предержащих закордонного мира. Таким образом, они якобы спасали нас от тоталитарного засилья. Не знаю, что выиграл от этого побега Раздобудько, но наш герой Перелыкин попал в некую политическую опалу и был наказан за своего сбежавшего протеже спуском по иерархической лестнице. В итоге оказался он сначала на том же элитарном «Призвании», откуда и сбежал его подопечный, а потом – на нашем более скромном БМРТ.
– Так, – говаривал он, открывая политинструктаж перед сходом экипажа на чужой и враждебный берег Западной Европы, – нам предстоит зайти в Гётеборг! Вы там рты особенно не разевайте. Все их капиталистические штучки-дрючки нам хорошо известны. Увольнение, как всегда, по три-четыре человека. Старший полностью отвечает за группу. Идёте, как альпинисты в связке. Расстояние между увольняющимися не более трёх метров. Шаг в сторону или сбивка дистанции считать за побег. Никаких отлучек, понимаешь ли!
– А что делать, – раздавался голос из зала, – ежели отделился на четыре метра, скажем, от группы? Или на пять. Как мне эти метры считать? Метр с собой брать, что ли?
– Ты мне антимоний тут не разводи, – пресекал голос из народа первый помощник, – с партией шутки плохи. Если глазомер плохой, могу и на пароходе оставить.
– А если кому-то в гальюн срочно захотелось, что всей группой идти, что ли?
– Короче так, делаю ремюзе, что делать в таких случаях – вязать! И – ко мне на пароход. Мы тут знаем, что делать. Вязать, крутить в бараний рог, на плечи, и сюда! – он показывал себе под ноги, – сюда подлеца! Я с него три шкуры спущу. Я ему такой гальюн покажу, век помнить будет!
– Короче: обос….ться и не жить, – поступала тихая реплика из зала.
– Что-то кто-то сказал? – приставлял ладонь к уху лектор.
– Я же не потащу три километра на себе желающего вдруг отлучиться в туалет, – продолжал тот же голос, – не дай Бог ещё это Махарадыч окажется, в нём весу больше центнера…
– Ёпэрэсэтэ! Никакие отговорки не принимаются! Волочь сюда, негодяя! Махарадыч, ты что там задумал?
– Да я… – начинал Махарадыч.
– Ты мне курултай здесь не устраивай, – пресекал всякие объяснения первый. Группу Махарадыча усиливаю дополнительным членом. На всякий случай, ёпэрэсэтэ. А то был такой прохиндей Раздобудько. Знаете, наверное, историю? Так он, подонок, в Антверпене отпросился у старшего каблуки у ботинок подбить. А старший – лапоть! Нет, чтоб посмотреть, подбиты у него каблуки или не подбиты. «Иди, – говорит, – только через полчаса возвращайся». До сих пор возвращается. (Оживление в зале). Вы мне тут не хихикайте! Я серьёзно говорю. И спрашивается – это что? Политическая близорукость или разгильдяйство, безответственность или невнимание к своим прямым обязанностям? Мы ему, конечно, очки-то от политической близорукости прописали, ёпэрэсэтэ. А толку? Пошёл себе, понимаешь ли, Раздобудько добывать райской жизни в Антверпене! Каблуки ему, видите ли, подбить надо! А старший, росомаха, – ждёт его, глаза на затылок одел… Поэтому никаких каблуков, никаких гальюнов… В смысле – всюду группой. Старший за всё в ответе.
С каждым словом наш помполит накалялся, пунцовел, слова срывались с языка, как крупнокалиберные пулемётные пули, которыми он «обстреливал» собравшийся экипаж. «Ёпэрэсэтэ» вставлял уже в конце каждого предложения. А иногда – и в начале. (Чтобы не нагружать читателя, автор будет опускать эти вставки). Капитан, сидевший рядом, мудро и многозначительно молчал.
– Вы представляете, до чего обнаглела ражая морда капитализма во главе с этим артистом несчастным Рэганом! Он на нас свой атом всё собирается напустить. Звёздные войны ему, понимаешь, подавай! И этот мозгляк пустоголовый Раздобудько туда же. Да мы ему вместе с этим киношником Рэганом таких перьев насуём в задницу, павлин позавидует. Мы им стропила-то подпилим в нужном месте, крыша так поедет, не удержишь. Каблуки у них не подбиты! Капиталистического образа жизни им захотелось. В этот образ один раз влезешь, до старости лет будешь выю гнуть. Думаете, незабудками вашу кровать там выстелют и будут райские песни петь? Это же изверги! У них на витринах только всё красиво. А копнёшь –
