Анатолий Вахов - Фонтаны на горизонте
Ветер усиливался. Море начало волноваться; льдинки все громче стучали в обшивку. С каждой минутой усиливался снегопад. Видимость упала до нуля. Можура забеспокоился:
— Как бы еще шторма не было!
Степанов, покуривая, молчал. Капитан-директор приказал подготовить базу к шторму. Вскоре китобойцы «Фронт» и «Труд» радировали, что возвращаются. Все суда шли без добычи.
«Шторм» сообщил: «Преследую второго кита. Прошу разрешения закончить охоту». Можура резко сказал радисту:
— Передайте Волкову: «Немедленно идти к базе». Застигнет его шторм, могут тушу потерять.
А шторм уже надвигался. Он ударил первой высокой волной в борт базы, обдал палубу и ее надстройки густым дождем брызг. Снег все сыпал. Не стало видно верхушек мачт.
Степанов не уходил с мостика. Всякий раз во время шторма он часами простаивал рядом с капитаном. Он любил, когда в лицо ему бил свирепый ветер и огромные, подобные горам, волны швыряли судно, пытаясь его захлестнуть, утянуть на дно, а оно, послушное руке человека, двигалось неуклонно вперед, побеждая разъяренную стихию. В этой победе Степанов видел великое торжество человека, и его наполняла огромная радость и гордость. Не будучи в силах ее сдержать, он начинал негромко напевать свою любимую еще с партизанских времен песню.
Шторм обрушился на флотилию. От страшной силы ветра и тяжести волн база словно присела, ушла в воду до самых фальшбортов. Шпигаты захлебывались. Поднялись высокие волны с завернутыми внутрь гребнями. Казалось, вот-вот они похоронят под собой судно.
«Приморье» взобралось на волну и потом вновь скользнуло вниз. Это походило на изготовку судна к стремительному рывку вперед. Оно и в самом деле шло, подминая под себя волны.
Можура с тревогой осматривался. Но за китобойцев, что находились вблизи базы, можно было не беспокоиться. Они мелькали среди волн. Устойчивые, с глубокой осадкой и мощными машинами, суда не боялись шторма.
«Приморье» швыряло с борта на борт. Степанов с трудом открыл дверь в радиорубку и скорее ввалился, чем вошел в нее.
Связи со «Штормом» нет, — доложил радист.
Старайтесь все-таки связаться с ним, — сказал Степанов.
А китобоец тем временем находился севернее базы миль на сто. Шторм дошел сюда позднее. Китобоец только успел подобрать и пришвартовать к своим бортам двух финвалов, как засвистел ветер. «Шторм» взял курс на базу, но внезапно накатившаяся высокая волна почти перешла через него и снесла антенну. Судно с задраенными дверьми и люками напоминало поплавок, который, как ни заливай его водой, как ни толкай вглубь, все равно вынырнет на поверхность. Машина работала безотказно, и Волков был спокоен. Он даже ухмыльнулся:
Пускай немного потреплет, а то весь сезон точно в луже плавали.
Море било в борта пенящимися волнами. С каждым часом сила шторма нарастала. Китобоец часто сбивался с курса. Киты тормозили ход, задерживали судно. У Волкова мелькнула мысль: не бросить ли китов? Но тут же он отверг ее. В этом случае исчез бы всякий смысл борьбы со штормом. Какой бы силы ни был шторм, китобоец все равно выйдет из него, но выйти без китов — это позор. Над ними же вся флотилия будет смеяться!
Видимость уменьшалась. Сверху сыпался мокрый снег. Со всех сторон ухало море, и казалось, что нет никого и ничего больше на свете, кроме вот этого маленького суденышка с его тонкой металлической обшивкой.
Курилов и все свободные люди из команды сидели в кубрике. Уцепившись кто за что мог, моряки, как всегда в таких случаях, вспоминали, кому какие штормы приходилось переживать. Курилов слушал рассеянно. Удары волн о судно, грохот их над головой привели его к той же мысли, что была и у Волкова, — бросить китов. Но он еще не пришел к окончательному решению.
К Волкову поднялся Слива. Стараясь пересилить рев шторма, он кричал:
Швартовы ослабли! Можем китов потерять!
Буря словно намеревалась отобрать у китобоев их добычу. Волны подхватывали туши, били ими о борт, тянули от судна. Скрипели и терлись тросы. Волков понял, что спасти добычу невозможно. Он прокричал:
Руби тросы!
Слива, сделав вид, что согласен, исчез с мостика и скатился в кубрик. Быстрым взглядом окинул лица моряков. На них по-разному отражались чувства: одни хмурили брови и сжимали губы, другие, подняв головы кверху, вслушивались в рев бури, третьи непрерывно тянули папиросы. Курилов что-то сосредоточенно обдумывал. Один из матросов рассказывал какой-то анекдот.
—! Приходит однажды теща к зятю и видит...
Внимание, мальчики, я сейчас вас проинформирую, — обтирая ладонью мокрое лицо, проговорил Слива.
Все вопросительно посмотрели на него.
Капитан хочет китов бросать! Швартовы ослабли.
Правильно! — угрюмо, но твердо поддержал Курилов. — Нельзя рисковать судном!
Наш гарпунер сказки любит слушать в шторм, — обозлился Слива. — Китов можно спасти!
Да ну? — протянул кто-то.
Ну, сказал твой папа, увидев сына в мокрых пеленках, из этого парня вырастет моряк. — Слива нахлобучил на голову шапку. — Кто моряк, тот со мной наверх! Не дадим китам пропадать.
Слива побежал вверх по трапу. За ним ринулись китобои. Волков не стал останавливать команду. Привязавшись тросами, моряки, рискуя быть смытыми за борт или сорваться и оказаться между тушами и бортом, крепили швартовы. Вместе с ними был и Курилов.
Правильно, кореш! — кричал ему Слива.
Что-о? — не понял Курилов.
Сообщу в письме! — Слива чуть не захлебнулся от накрывшей их волны...
Так прошли сутки. На базе были в тревоге. По-прежнему не было связи с китобойцем.
Ольга сидела в своей каюте и думала о Леонтии. Где сейчас «Шторм», что с командой? К сердцу ее подступила такая боль, что Ольга не выдержала и отправилась к Горевой.
Как хорошо, что ты пришла, — встретила Нина подругу. Она взяла Ольгу за руку и усадила рядом с собой на диван. — Знаешь, о чем я сейчас думала? О том, что мы с тобой, да и все, кто теперь на флотилии, очень счастливые люди. И вот, когда я об этом думаю, у меня становится очень хорошо на душе и хочется как можно больше сделать, чтобы отблагодарить за это счастье. А ты? У тебя бывает такое? — Горева заглянула в глаза Ольги.
Счастье? Ну, конечно, счастье. Я раньше много мечтала о своей будущей жизни, о счастье. И вот я его нашла, счастье. Ты права. Тут я встретила Леонтия...
Ольга уткнулась лицом в плечо подруги и заплакала. Сквозь слезы она проговорила:
Где он? Где «Шторм»? Может быть, их уже и нет? А я про него заметку злую написала! — И она еще сильнее заплакала.
Горева, обняв подругу, гладила ее по волосам. Она хотела найти какие-то успокаивающие слова, но, представив себя на месте Ольги, только крепче прижимала ее к себе.
