Анатолий Вахов - Фонтаны на горизонте
Была и другая причина, которая заставила Северова так горячо взяться за дело. Он не раз подумывал о том, что может быть здесь когда-нибудь действительно будут жить и работать русские китобои. Он, конечно, понимал, как наивны его мечты, и все же ничего не мог с собой поделать. Однажды, глядя на бухту, он мысленно представил себе картину будущего. Вот под аркой показалось судно. Над ним взлетает белый султан пара и громкий гудок торжественно звучит над бухтой, возвещая о победе русских китобоев. А под бортом у него огромная туша кита. Китобоец подводит ее к слипу, и лебедка втаскивает ее на площадку, блестящую от воды. Это целая гора. Люди около нее кажутся такими маленькими, незначительными. Но вот в их руках появляются ножи на длинных рукоятках, и они заносят их, чтобы отрезать первые пласты жира...
— О чем вы так глубоко задумались, Иван Алексеевич? — прервал мечты Северова голос Оси-лова.
Валентин Витальевич стоял с дымящейся сигарой в теплой пушистой шапке и меховой куртке. От утреннего холода его лицо покраснело и еще более отчетливо стали видны склеротические синие жилки. Хозяин пытливо смотрел на Северова. Тот, застигнутый врасплох, смущенно улыбнулся.
— Да, размечтался как мальчишка о том, как сюда будут приходить китобои.
Брови Осипова недовольно двинулись, с лица сбежала улыбка, и оно стало холодным. Северов понял, что его слова не понравились, он насторожился 'и приказал себе быть сдержаннее.
Осипов взял моряка под руку, и они неторопливо пошли по важному песку с зелеными грядами водорослей, лунками воды. Был час отлива. Так они прошли шагов десять, и Осипов заговорил:
— Уважаемый Иван Алексеевич, я очень внимательно к вам приглядывался все это время и, откровенно говори, восхищен вашим отношением к делу и опытом. — Северов насторожился. Осипов не случайно начал с этого. А хозяин фактории продолжал: — Норинов, пожалуй, можно сказать утвердительно, больше капитаном «Дианы» не будет. И вот, посоветовавшись с ним и все взвесив, я ре шил просить вас стать капитаном моей шхуны. Что вы мне ответите?
Осипов остановился, с нескрываемым самодовольством прищурился. Впечатление, которое произвело на моряка его предложение, доставляло ему огромное удовольствие. Северов не мог скрыть своего удивления и даже на минуту растерялся. Слишком это было неожиданным. Не скрывается ли в предложении Осипова какой-нибудь подвох? Он ясно дал понять о своем нерасположении к подозрительным делам Осипова и Норинова. Напоминанием об охоте, расчисткой площадки, постройкой печей он подчеркнуто отгораживает себя от всего, что не имеет отношения к промыслу китов. «Хотят задобрить меня, приручить, — лихорадочно думал Северов, перебирая возможные причины, которые могли заставить Осипова сделать это предложение. — Но для чего это им? Они прекрасно понимают, что ни в какие махинации меня не втянут...»
Я жду вашего согласия, — прервал затянувшееся молчание Осипов.
Благодарю вас за лестное предложение. Я с большой охотой принимаю его, — решил Северов, подумав о том, что положение капитана даст ему значительно больше самостоятельности.
Вот и отлично, дорогой Иван Алексеевич, — Осипов не скрывал своего удовлетворения. Он дружески похлопал моряка по плечу и доверительно, с подчеркнутой откровенностью заговорил: — Я же знаю, вам, Иван Алексеевич, не очень нравится, что мы нарушили обещание и не начали охоту на китов. Но она будет, будет. Здесь, в этой бухте. Я приобрету современные охотничьи суда, и тогда мы с. вами, Иван Алексеевич, начнем большую охоту.
Они подошли к работающим морякам. Огромный участок берега был выровнен и плотно уложен камнями. Под наблюдением Журбы матросы мостили спуск к воде. Филипп Слива, перекатывавший большой камень, остановился, смахнул со лба пот и вздохнул, потирая поясницу:
— После этих камушков всю жизнь на лекарства придется работать.
Северов не удержался от улыбки. Этот молоденький, никогда не унывающий одессит, нравился ему своей жизнерадостностью, природным юмором.
— Физический труд полезен, Слива. Никакие болезни
против него не устоят!
— Так сказал мой папа — камнеломщик, когда его везли на кладбище! — отпарировал Слива и взялся за
лом.
Веселый матрос, — Осипов внимательно рассматривал площадку, и в его холодных глазах появилось выражение заинтересованности. — А вы здесь многое сделали.
Эти камни надо покрыть бревнами — и место дляразделки китовых туш готово, — пояснил Северов. — Только необходимо поставить вон там, за площадкой, одну—две лебедки.
Понимаю, — кивнул Осипов и у него неосторожно сорвалось: — Вы, кажется, меня действительно китобоем сделаете. Я слышал, что этот промысел очень прибыльный.
Северов промолчал. Больше не оставалось сомнений: Осипов никогда не собирался охотиться на китов. «Обман, обман», — с горечью думал Северов.
Осипов, пригласив Северова обедать, ушел в факторию. Ивану Алексеевичу не хотелось сидеть за одним столом с этим жиреющим, наглым и самодовольным человеком. Он уже подумывал, не сказаться ли ему больным, как все разрешилось само собой.
На факторию явилось несколько камчадалов. Они пригнали оленей, груженных тюками с пушниной. Осипов, сияя улыбкой, широко распахнул двери магазина:
— Заходите, заходите. Много есть товара, разного товара.
Охотники, оленеводы, рыбаки, одетые в кухлянки, торбаса, нерпичьи куртки, драные шинели и полушубки, толкаясь и громко разговаривая, повалили в магазин. Осипов вышел на середину и указал на бочку. На ней стояла жестянка со спиртом и немудреная закуска.
— Рад гостям и друзьям, — говорил Осипов. — Что бы лучше наша торговля шла. надо ее сбрызнуть.
Он налил полкружки спирту и поднес ближнему охотнику:
— Пей бачка. Бесплатно пей. Я тебя угощаю.
Охотник выпил и, едва дыша, торопливо закусил кусочком соленой рыбы. К бочке потянулись другие охотники. Осипов, сияя, угощал...
Началась торговля. Север? с изумлением смотрел на Осипова. Он не узнавал его: исчезла хозяйская осанка, медленные движения. Осипов теперь походил на юркого, расторопного и умелого торговца. Зайдя в магазин вместе с камчадалами. Иван Алексеевич наблюдал, как Осипов, не отставая от своего приказчика, развертывал перед смуглолицыми охотниками яркие дешевые ткани, отвешивал дробь и порох, отсыпал сахар, муку и соль, тряс шкурки, которые доставали из своих мешков покупатели, дул на мех, презрительно кривил губы и небрежно отбрасывал шкурки з сторону, делая вид. что они не стоят его внимания. Но Северов жадно горевшим глазам видел, что Осипов хорошо знает цену этим шкуркам и не упустит их.
